В телефонной трубке кроме голоса сестры я слышу позвякивание посуды. Не успеваю ничего спросить, а сестра уже отложив разговор о цветущих розах под окном, рассказывает, что напекла целую гору «бабиных плацинд» - трое детей, семеро внуков, чтоб на всех хватило.
После этого разговора весь вчерашний вечер, до полночи, мои воспоминания баловали меня картинками. Хотя, признаюсь, память моя весьма избирательна – иногда родные рассказывают истории из моего детства и юности, которые я абсолютно не помню.
Мне три с половиной года и в нашем доме появилась старенькая женщина, маленького роста, в темной одежде. Она пытается взять меня на руки, улыбается мне, но я отношусь к ней настороженно. Нет, я не боюсь её, в доме много родных людей, понимаю, что в обиду меня никто не даст, но я хожу на безопасном расстоянии от неё. А все вокруг радуются её появлению, мама то обнимет её, то поцелует, то пытается усадить поудобнее на диван и называет её странным для меня именем – бабушка Марфа. А моя бабушка вообще называет старушку мамой и это меня совершенно сбивает с толку. Но моя бабушка смеётся и говорит, что Марфа самая главная мама в нашей семье - и для неё, и для моей мамы, и даже для меня.
Момент сближения наступает, когда бабушка Марфа повязывает на седую голову белую в синий цветочек косынку и начинает просеивать муку через сито. Мука мне всегда казалась волшебством – белая пыль в руках у бабушки и мамы превращалась в пироги, лапшу и вареники. А во что её будет превращать эта главная мама? Уже без всякой осторожности я подошла к столу в ожидании чуда.
Мама тоже подошла к столу и улыбаясь сказала: «Бабушка, миленькая! Так хочу, чтоб Вы испекли свои плацинды!» и мы все услышали в ответ: «Так оно и будет! Я же знаю, что вы любите!»
Мука превратилась в мягкий шар, шар – в маленькие шарики. Шарики раскатывались в тонкие листы, которые смазывались маслом, складывались несколько раз и опять раскатывались. На середину тонкого листа Марфа (я уже так называла её в уме) выкладывала то творог с зелёным луком, то тёртое яблоко с изюмом и приговаривала: «А теперь сделаем конвертик!» Конвертики пеклись на сковородке под крышкой, и первый достался мне. Яблочный сок запёкся по краям конвертика сладкой карамелью, сам конвертик дышал, как мне показалось, ароматом мороженого. Марфа сказала, чтоб я угостила конвертиками своих подружек по двору и сразу сама стала моей подружкой.
Ей было тогда восемьдесят два года. Она ещё успела подержать на руках новорожденную вторую правнучку, мою сестру….
Потом, когда мы с сестрой подросли, мама рассказала нам, как бабушка Марфа, наша прабабушка, спасала своих внуков от голода во время войны. В то время Марфе Гайдукевич, в девичестве Винковской, было больше семидесяти лет. У неё было три сына и две дочери, все уже обзавелись семьями. Жила она в доме сына, который после тяжёлого ранения вернулся в село и работал на молочной ферме. По сравнению с детьми младшей дочери, муж которой был на фронте, дети сына не голодали. Бабушка Марфа, приготовив там еду, тайком от невестки, в карманы фартука бросала пару варёных картошек, завернутые в капустные листы плацинды - то с кабаком, то с паслёном, то с яблоком - и, подобрав руками длинную юбку, бежала через огороды к дому дочери. Там старшие внучки, худенькие подростки, ходили рыть окопы, восьмилетний внук помогал маме работать в поле и на конюшне, и самый младший, двухлетний всегда был рядом с мамой. Марфа, выложив на стол свои нехитрые гостинцы, обязательно крестилась с земным поклоном перед иконой, повторяла одни и те же слова: «Знаю, что ты сказал: «Не укради… Прости мне, Господи, грех мой!» » и убегала огородами в свой дом.
Все дети и внуки Марфы выжили в те страшные годы, прожили и живут долгие славные жизни.
Все её внучки пронесли по своим судьбам рецепт и приготовление «Бабиных плацинд».
Уже давно правнучки балуют свои детей и внуков, этой нехитрой выпечкой, не забывая рождённого когда-то названия.
Глядя на фотографию Марфы с внуками, четверо из которых на тот момент служили в армии и на фото отсутствуют, и пока ещё только одной правнучкой, думаю, что прощён ей был тот грех тяжёлых военных лет…