В полях далеко за городом поспела голубика.
Дедушка собрался поехать за ягодой на большом велосипеде. Я стала уговаривать его взять меня с собой. Я за ним везде, как хвостик, ходила. Тогда в нашем городе держали коров. Большая черная корова по кличке "Ночка" жила у нас в хлеву в глубине двора. Каждое утро дедушка выгонял её в стадо, а я просыпалась на рассвете и отправлялась с ним вместе выгонять Ночку. Ранним утром город был тихим и сонным. Прямая и широкая улица Калинина, которая прежде была улицей Графской, была уже покрыта гудроном. Корова шла прямо по её середине, помахивала хвостом, пережевывала свою коровью жвачку, хлопала своими огромными ресницами и стучала копытами по твердому покрытию дороги.
Она сама прекрасно знала дорогу и стремилась попасть на пастбище так сильно, что никто и ничто не могло её остановить! А мы с дедушкой шли за ней торопливо с маленькими прутиками в руках. Зачем мы их носили с собой? Никто из нас никогда нашу корову Ночку не бил. Со стороны вообще казалось, что мы идем туда, куда ведет нас наша корова.
Дедушка говорил, что у коровы зубы растут всю жизнь. Отрастают на несколько метров. Если бы они не стирались от жвачки, они бы у неё торчали так далеко, что она смогла бы задевать даже дома вдоль улицы. Я смотрела на него недоверчиво. Трудно представить себе это домашнее животное с огромными зубами. Может быть мой дедушка шутит? Нет, он говорил серьезно. Но я все равно ему не верила!
Я и по грибы ходила с дедушкой постоянно, поэтому окрестности города знала очень хорошо!
А теперь мы собирались на рассвете поехать на велосипеде очень далеко по загородной трассе, найти поле с ягодой голубикой, нарвать её как можно больше, и к вечеру вернуться домой.
Мама приготовила мне ситцевой платье, платочек, сандалики, маленькую сумочку с папиной фронтовой флягой, которую наполнила сладким чаем. Она положила в сумочку два больших куска хлеба с солью и небольшой кусок уже немного пожелтевшего сала.
На следующий день я проснулась на рассвете. А вдруг дедушка про меня забудет? Торопливо оделась и вышла на большую веранду нашего дома. Дедушка укладывал сумочки под ягоду. Свои знаменитые торбочки. Это были полотняные сумочки с круглым донышком. Мы в них и грибы собирали, и груши в заброшенном саду на архиерейской даче, и боярышник за Зеей.
Дедушка срезал веточки ивы, очищал их и кольцами укладывал в сумочку. Ветки пружинили и держали объем. А чтобы торбочка была ещё устойчивее, в нее вставляли прямые крепкие веточки по бокам. Получалась объемная, круглая, очень легкая емкость. Если ноша была тяжелой, с помощью перекрещенных веточек укреплялось и дно.
Дедушка вывел велосипед за калитку. Мама помогла мне устроиться на багажнике и на несколько рядов дала мне наставления. И чтобы я ноги низко не опускала и не попала в спицы велосипедного колеса, и чтобы держалась крепко, и чтобы не вздумала спрыгнуть на ходу, и чтобы на ягодной поляне я не потерялась, а была все время рядом с дедушкой.
А мне не нужны были такие наставления. Мне недавно исполнилось уже шесть лет. Через год меня должны взять в школу! Только я не знала, что я буду там делать, читать меня старшая сестра уже научила!
Была у меня особенная мечта. Я хотела до школы научиться выговаривать букву "р", которая у меня никак не получалась. Мои слова "лека" и "лыба" и "тлактол" смешили всех. Мальчишки на улице нарочно просили меня произнести слова с буквой "р". Я и произносила. А они смеялись и смотрели на меня презрительно. Я, конечно, была хуже их. Они умели произносить трудную букву, а я - нет! К слову сказать, я научилась произносить этот звук за несколько месяцев до школы. Весной добрая старшеклассница Ниночка наклонилась ко мне и, показывая на трубу нашего дома, сказала, чтобы я попробовала произнести слово "труба".
-Труба! - отчетливо произнесла я. - Труба! Рыба! Река! Трактор! Крыльцо!
Мои радостные крики услышала бабушка. Она молча перекрестила меня.
Но пока мне было уже шесть лет, я не умела говорить трудную букву, но я ехала с дедушкой собирать ягоду голубику, как большая!
Живописная дорога никак не кончалась.
Это было прекрасное путешествие. Утренняя прохлада освежала мне лицо и руки, всходившее солнышко светило мне прямо в глаза. Я прищуривалась и видела перед собой сквозь ресницы радугу!
За Калининским переездом на многие десятки метров вокруг расстилалось большое болото, покрытое крупными кочками. Синие ирисы мелькали в болотной осоке то там, то здесь. Цвели на небольших возвышенностях ярко-красные саранки. Ясное небо над головой обещало день солнечный и жаркий. В воздухе стоял какой-то тихий гул. Трещали кузнечики в траве, на болоте квакали лягушки.
Трасса была совершенно свободной от транспорта. Машины по ней ездили редко. Нас обогнали несколько машин, но не встретилась ни одна!
Мы проехали через село Новотроицкое, в котором дедушка остановился и окликнул местного жителя. Он что-то спросил у него, и тот долго отвечал на его вопрос, махал рукой куда-то в сторону небольшого перелеска и даже чертил какой-то план на земле.
Мы выехали на проселочную дорогу, которая привела нас к берегу крошечной, игрушечной какой-то речушки. И берега у неё были крутые, как у настоящей реки! И течение было сильным! И кусты ивы росли по берегам! И даже мост был красивый и прочный, но вот ширина подкачала. Два-три метра!
Дедушка сказал мне, что эта маленькая река вытекает из болот и несет воды свои большой реке. И без малых речушек не было бы большой реки.
-Даже Амура? - спросила я.
-Да. Даже его!
А за мостом через эту речушку нас ждало голубое поле! Со всех сторон оно было окружено большими кустами ивы! Все его пространство было покрыто кустами голубики.
Небольшие кустики чуть больше метра в высоту с крепкими ветками и плотными ярко зелеными листьями, чуть заостренными на кончиках, были плотно покрыты красивой голубой ягодой, чуть подернутой кружевным сероватым налетом.
Велосипед мы надежно спрятали в кустах, дедушка сделал торбочки, потом показал, как нужно собирать ягоду.
-Ты не гляди, сколько ты ягод уже в торбочку положила, ты смотри на кустик. Собери ягоду с одной ветки, потом с другой. Тогда и будет видно, что дело подвигается. Голубику бери осторожно пальчиками. Прижмешь - подавишь. Она ягода нежная!
Мы с дедушкой набрали быстро две первые торбочки доверху и отнесли их в сторонку. Потом набрали еще две и опять отнесли в сторонку.
-Смотри, как ты быстро ягоду собираешь. наравне со мной почти! - похвалил меня дедушка.
Я рвала ягодку за ягодкой в свои маленькие ладошки и ссыпала их в тряпочное ведерко. Веточки кустика избавлялись от ягоды и даже выпрямлялись с каким-то облегчением.
Наступил полдень. Мы с дедушкой уселись на берегу речки, отдохнули, умылись холодной водой, съели наши припасы. Дедушка сказал, что мы ещё наберём две торбочки - и всё. Больше на велосипеде не увезти. Но я оказалась запасливой и разумной.
-Дедушка! А вдруг мы сюда больше не доберемся? Вдруг дожди пойдут, или завтра в воскресение приедут люди из города и соберут всю ягоду? Где мы тогда ещё ягоды такой хорошей найдем?
Дедушка посмотрел на меня удивленно. Но с доводами моими согласился.
Мы стали собирать ягоду опять. Два кустика голубики я уже обобрала и выбрала себе третий. Он был усыпан голубой ягодой. Я не обратила внимание на то, что рядом с ним растет багульник. Ну, растет, да и растет, что тут такого! Он же мне совершенно не мешает. От куста багульника шел какой-то странный аромат. Мне он нравился.
Через полчаса работы я вдруг почувствовала, как у меня закружилась голова, как стали появляться черные круги перед глазами. Наплывет черное облако, потом отступит. Потом опять наплывет черное облако. Почему-то мне стало вдруг необыкновенно весело. Я ни с того, ни с сего громко захохотала.
Дедушка услышал мой странный смех, и наклонился ко мне.
-Что с тобой, внучка? Да ты побледнела вся! Бросаем рвать ягоду, идем к речке.
Идти я уже не могла. Упала на землю и потеряла сознание.
Очнулась я от того, что дедушка мой громко причитал надо мной.
Мой дедушка был очень храбрым человеком, красным партизаном, он был ранен на войне, он все видел на этом свете, как он сам мне говорил, "бывал в бывальцах", а теперь он растерянно сидел рядом со мной на покрытом густой травой склоне у реки под шатром из ив, которые клонили свои ветки к воде, и громко сокрушался.
-Учманела! Учманела! Точно учманела! - говорил дедушка странное слово. Оно было диалектным. Правильно нужно было сказать угорела.
-Это багульник. Я тоже на покосе не обратил на него внимание, и улегся подремать рядом с ним. И надышался его аромата. Еле добудились. Сгубил я мою крохотульку любимую. Что я наделал! Очнись, мое солнышко ласковое, пробудись от сна дурного своего!
-Я уже проснулась, деда! - тихонько сказала я.
-Услышала меня Царица небесная! Смилостивилась над нами!
Дедушка перекрестился!
-А ну-ка поднимись на ножки и ступни.
Я поднялась, но покачивалась из стороны в сторону.
-Давай я тебя умою, может полегчает. Водичка всегда облегчение приносит.
Дедушка умыл меня своей шершавой ладонью.
-Давай бросим здесь эту ягоду, а я тебя домой отвезу.
-Нет, деда, как же мы бросим её? Рвали, рвали, а теперь - бросим? Нет. Повезем домой!
-А как же ты, дитяко?
-Да мне хорошо. Я сдюжу.
Какой там хорошо? Все покачивалось и плыло перед глазами.
И все-таки мы решили ехать домой и ягоду не бросать. День клонился к вечеру. Ни покушать, ни попить у нас с дедой ничего не было. Только хлебнули мы воды из чистой речки - и все.
Две торбочки дедушка повесил на руль велосипеда. Потом он бечевкой прикрутил к раме поперечную крепкую палку, на ней сделал зарубки своим острым складным ножиком, с которым никогда не расставался, и повесил на неё ешё две торбочки. Еще две он связанными перекинул через раму велосипеда. Седьмую нашу поклажу
он прикрутил бечевкой к седлу. Ягоду он закрыл большими листьями лопуха, чтобы она от сотрясения не просыпалась. Меня посадил на багажник велосипеда.
-Держись!
Он повел велосипед в руках. Перегруженный велосипед был похож на поклажу для ослика.
Мы медленно двинулись по дороге. Велосипед ехал удивительно хорошо, а дедушка вполне справлялся с его управлением.
Мы опять возвращались через деревню. Какая-то женщина окликнула нас.
-Постойте, постойте! Я вас молочком напою.
И она вынесла нам в литровом железном ковше свежего молока. А к молоку еще и краюху свежеиспеченного хлеба.
-Спасибо! Как отблагодарить? Может ягоды отсыпать? - предложил хозяйке дедушка.
-Вот чего не нужно совсем, так это ягоды. В каждом доме полно. Набрались уже.
Мы сказали слово "спасибо" десятки раз, а дедушка даже поклонился доброй женщине в пояс.
Мне стало легче. Шум в ушах исчез совсем, сонливость моя прошла, но силы ко мне возвращались медленно.
Путь наш облегчался тем, что дорога шла под откос. Мы спускались вниз. Перед нами открывалась панорама города, в котором уже загорались вечерние огни. Казалось, что до нашего дома - рукой подать. Но дедушка шел и шел и вел велосипед с грузом, а город все стоял на одном месте. И манил он нас, и ждал нашего возвращения, и подмаргивал нам огоньками деревянных домов, но никак не хотел принимать нас на своих улицах и переулках.
Солнце село. Погасли его последние лучи. Дорога была пустынной. В болотах возле города опять заквакали громко лягушки.
-Да будь, что будет! - вдруг сердито воскликнул мой дедушка.
Он съехал с дороги возле столба с указателем расстояния до города, снял перекладину с двумя сумками, отнес их подальше от дороги и спрятал в траве. Потом туда же отнес и ягоду, которую снял с седла велосипедного.
-Поехали!
Мы не поехали, мы помчались. Уже через полчаса мы сворачивали на нашу улицу.
-Папа! Это Вы там? - спросил мой папа, который стол за калиткой и всматривался в сумрак ночи.
-Я, сынок, я! Кому же тут и быть. И Валечка со мной. Все нормально!
Папа побежал навстречу нам. Как будто мы могли исчезнуть, или проехать мимо нашей калитки. Он протянул ко мне руки, и я отпустила сидение велосипеда, за которое держалась из последних сил, и просто упала отцу на руки. Я сразу же крепко заснула сном здорового ребенка, который измучился и очень устал.
Я не слышала, как мама мыла мне ножки, переодевала меня в чистую рубашку, как бабушка мазала мне чуть опухшее от укусов гнуса лицо каким-то снадобьем, как меня положили в кровать и накрыли одеялом. Я спала! Я была дома!
Утром я не выгоняла корову в стадо. Проснулась только к обеду! В доме нашем было тихо. Я вышла на веранду. Все сидели за большим столом и перебирали ягоду.
Оказывается, папа на рассвете съездил за спрятанной нами ягодой и привез её домой.
Ягоду расстилали на узких железных листах и сушили в печке. Она там привяливалась. Дедушка уже растянул на колышках во дворе большой крепкий холст, и на него тонким слоем рассыпали ягоду, когда вынимали её из печки. От мух сверху ягоду закрывали марлей. После сушки на солнце она становилась похожа на голубоватый изюм.
-Как ты себя чувствуешь, дитятко? - участливо спросил меня дедушка.
-Хорошо, дедуня!
Уже через полчаса я носилась по улице босиком, потому что сандалики нужно было беречь на выход, и играла с ровесниками в прятки.
-Туки-та! Туки-та! - кричала я звонко на всю улицу. И все время успевала застукаться первой и никогда не водила.
В белом платочке, в фартучке, в стоптанных тапочках вышла за двор бабушка. Посмотрела в мою сторону и сказала громко:
-Всех она любит, всех жалеет, а будет ли жизнь и к тебе такой же доброй?
Она почему-то вздохнула и вернулась в дом.