Марина

               
     Вечерело. На территории старой московской больницы было зелено и тихо. Щебетали птицы, рассаживаясь на деревьях и готовясь ко сну. А в детских хирургических отделениях все шло своим чередом: медицинские сестры проверяли истории болезни, делали уколы и ставили клизмы.  Как всегда  вечерний звонок в ординаторскую извещал о том, что привезли ребенка.  Нужно было срочно идти в ванную комнату, где обычно осматривались вновь поступающие дети. Больница была дореволюционной постройки и потому не имела специального помещения для осмотра госпитализированных детей.
     Рядом с мамой и отцом стояла очаровательная бледнолицая большеглазая девочка лет пяти. Ее улыбка обезоруживала. Девочка, ее звали Марина, ни на что не жаловалась. Со слов родителей, она несколько дней назад каталась на санках и упала. В тот момент родители  девочки ничего подозрительно не увидели. Однако сегодня утром, переодевая Марину, мать заметила увеличение и покраснение  ягодицы. Конечно, родители были обеспокоены и срочно повезли ребенка в недалеко располагавшуюся детскую больницу, где в приемном отделении  был поставлен предварительный диагноз “нагноившаяся гематома”.
     Первый же осмотр заставил меня усомниться в правильности диагноза. Образование на ягодице было величиной с кулак, оно было плотное и бугристое, а кожа над ним имела синюшно-багровый оттенок. Опыт работы в детской онкологической клинике оказался как раз кстати.  Диагноз злокачественной опухоли – саркомы не вызывал сомнений. Требовалось лишь обследовать ребенка и уточнить вид опухоли.
     Родители Марины никогда не слышали о возможности возникновения рака у детей, тем более у их любимой дочери, в которой они души не чаяли. Нужно было каким-то образом сообщить  родителям о моем подозрении, но как это сделать. Такая  чудовищная новость может привести к самым тяжелым последствиям. Я не стал огорчать их своим подозрением и лишь сказал, что  следует провести обследование.
     Девочку уложили спать, а родители отправились домой. Наутро Марине сделали анализ крови из пальчика, взяли мочу на исследование и направили на рентген грудной клетки. Вскоре меня пригласили в рентгеновский кабинет и – о, ужас! – в легких с обеих сторон были ясно видны множественные округлые тени, – это были метастазы опухоли.  В то время детская онкология только начинала развиваться. Опыта лечение таких больных практически не было, да и противоопухолевых препаратов было всего несколько. Хирургический скальпель и облучение рентгеновскими лучами – вот весь арсенал детского онколога в тот период.
     Ничего не подозревавшие родители ждали меня у входа в детское онкологическое отделение, куда ребенка сразу же перевели после прояснения ситуации. Тяжелое известие они перенесли внешне стойко, хотя им трудно было скрыть внутреннего напряжения. Я пообещал, что мы сделаем все, что в наших силах и просил их не терять надежду. Чувствовалось, что между нами сразу же возникло взаимное доверие и  симпатия. Родители Марины, конечно же, надеялись на благополучный исход, несмотря на такой страшный диагноз. Какой родитель не верит в чудо?!
     Марине было назначено лекарственное лечение - химиотерапию, которая уже через несколько дней дала великолепный эффект: опухоль на ягодице значительно сократилась в размерах, а метастазы в легких почти перестали определяться. Родители не могли нарадоваться, тем более что ребенок стал активнее и внешне мало чем отличался от здоровых сверстников.
     Трудно забыть мои утренние приходы в палату, где лежала Марина. Обычно я, открывая дверь, говорил какую-либо шутку, обращаясь ко всем детям, а их было до 6-8 в палате. Марина тут же подбегала ко мне, обнимала за шею и прижималась так близко, что я ощущал биение ее сердечка.  Выразить это ощущение словами невозможно. Когда девочка повторяла то же самое при родителях, я чувствовал определенную неловкость. Я всегда старался   не выделять детей, чтобы не вызывать у них  чувство ревности, часто присущее больным детям. Родители же все видели, но относились к этому спокойно и даже, как мне казалось, с радостью.
     К сожалению, период улучшения длился лишь несколько месяцев. Затем опухоль на ягодице и в легких начала бурно расти. Все попытки помочь Марине оказались безуспешными. Она умерла на моих руках тихо, без слез. Родители мужественно перенесли потерю любимого ребенка. Плача, они благодарили меня за все предпринятые усилия помочь Марине.
     Через несколько дней мне позвонили родители девочки и попросили приехать на похороны. Я не мог им отказать. Так я первый и последний раз хоронил  ребенка, которого лечил в течение нескольких месяцев и с которым у меня были такие теплые, почти родственные, отношения. Передать словами мои чувства трудно. Они сохранились у меня в памяти до сих пор.
     Послесловие. С родителями Марины мы стали истинными друзьями. Мы часто встречались и оказывали друг другу взаимную помощь. Лучших друзей у меня не было. К сожалению, отец Марины умер от рака, едва выйдя на пенсию. Их вторая дочь Татьяна вышла замуж и родила девочку Александру. С мамой Марины мы продолжаем поддерживать самые теплые отношения, нередко вспоминая прошедшие события. Наша дружба длится уже более 30 лет.