Мура была настоящей красавицей. Смуглая кожа, толстенная, черная, как смоль, коса; глаза-маслины, с поволокой.. А фигурка! Любая греческая статуя раскололась бы от зависти, буде данное чувство ей знакомо! В общем, красивая Мура была. Да только не испытывала она от красоты своей гордости. Да и радости особой красота Муре не доставляла. Не до того было Муре!
... Только что окончилась война. В разбомбленном фашистами городе Мура осталась совсем одна, если не считать крохотной дочурки Сони. Вся родня погибла под бомбежками. Любимый муж Егор был смертельно ранен на фронте в первые же дни войны (ушел добровольцем). Мура выплакала половину слез, когда получила "похоронку" на мужа. Оставшиеся слезы выплакала по двум сыновьям - мальчики ушли один за другим; они были больны гемофилией, и в оккупированном фашистами городе было очень сложно оказать малышам необходимую медицинскую помощь. Так и истекли кровью у матери на глазах... Так что плакать Мура больше не умела. А вот улыбаться не разучилась! Благодаря Соне не разучилась: девчушка росла потешной, умненькой, смешливой,и, глядя на нее, Мура улыбалась.
Жизнь в послевоенном приморском, еще недавно сильном промышленностью городе потихоньку налаживалась. Восстанавливали предприятия, дороги; ремонтировали линии электропередач;потихоньку строили, как могли, дома.Строили солдаты из стройбата, вовсю трудились и пленные немцы.Город постепенно выходил из состояния оцепенения военного лихолетья.
Мура тоже работала - без этого было никак! - поваром в столовой когда-то огромной автобазы. Уставала страшно - две смены возле плиты выдержать в течение недели было непросто. Но - улыбалась. После работы в детском саду ее ждала маленькая Соня. Мура вела ее домой, слушая забавную болтовню дочери; готовила нехитрый ужин - картошку "в мундирах" с постным маслом. После ужина стирала одежки Сони, свое единственное платье, рассказывая Соне сказки; потом ложились спать. А утром начинался новый день - для Муры будни у столовской плиты, для Сони - игры и приключения в детском саду.
Посетителями столовой, где работала Мура, были автослесари и водители грузовиков. В большинстве своем публика эта состояла из фронтовиков. Те же из работников автобазы, кто не был на войне,были или весьма пожилого, или же весьма зеленого, безусого возраста; и тех, и других на фронт не призывали.
Почти все женщины, работавшие в столовой, были одиноки. Одни в силу своей молодости; другие, подобно Муре, потеряли мужей на полях кровавой военной жатвы. Вдовушки завидовали товаркам по работе,у которых мужики с фронта вернулись. Неважно, какими: калеками, контуженными или же с полностью сорванной психикой - главное, мужик в доме есть! Ничего,что не работает, денег не приносит в дом! Ничего,что пьет горькую и дерется! У них ведь и такого-то нет!
И поэтому поварихи усиленно обхаживали холостых (и не только!)посетителей столовой - авось, и заладятся какие-никакие отношения! Женщины старались приготовить повкуснее, да плеснуть в тарелку приглянувшемуся мужичку побольше да погуще...
Все так делали, кроме Муры. Та была ровна и приветлива со всеми одинаково.Ей было все равно. Со смертью Егора к ней пришло полное какое-то безразличие к противоположному полу. Мура просто не представляла себе, как кто-то другой займет место Егора в ее сердце, ее постели... Ее семья - это дочь! И точка.
Как-то тетки в столовой сказали Муре, что, по их наблюдениям, весьма неравнодушен к приветливой белозубой смуглянке один из автослесарей, Абрам. Дескать, и смотрит он на нее по-особому, и с обеденного перерыва уйти не торопится - все сидит за столом, да поджидает, когда Мура выйдет в зал протирать столы после рабочих...
Мура досадливо отмахнулась от подруг. Она и сама с некоторых пор стала чувствовать на себе пристальный тяжелый взгляд Абрама. И тяготилась этим Мура немало! Неприятен был ей этот человек, и все тут!
Он появился на автобазе недавно. В отличие от многих других фронтовиков, старался не вспоминать эпизоды недавних фронтовых будней, хотя наград было у Абрама немало. Он, как и многие, ушел на фронт добровольцем. Абрам был евреем, у него до войны была жена и двое маленьких детей. Они жили в большом поселке недалеко от города, вместе с родителями Абрама и двумя его незамужними сестрами. Когда фашисты оккупировали поселок, всех евреев погнали в город. Их собрали на площади - стариков, женщин, детей; затолкали в грузовики и вывезли в неизвестном направлении. Потом жители города узнали, что евреев расстреляли; тела их сбросили в огромный ров,засыпав землей. Среди них были и еще живые люди... В этом самом рву и сгинула вся большая семья Абрама.
...Когда он увидел в столовой Муру, его поразило сходство молодой женщины с погибшей женой Рахилью. С трудом отводил Абрам глаза от лица Муры - не хотел смущать ее больше, чем и без того невольно получалось.Но ничего поделать с собой не мог, и с каждым днем все больше и больше хотелось Абраму видеть Муру, хотелось, чтобы она подольше протирала столы в зале столовой - только бы не убегала, смущенная, за дощатую перегородку, отделявшую рабочую часть от зала...
Однажды он дождался Муру на проходной и попытался подарить ей букет тюльпанов; спросил, может ли он проводить Муру до дома? Та,покраснев, оттолкнула цветы, со всех ног побежала прочь... Видевшие эту сценку бабы осуждающе качали головами: ну, куда это годится? Видано ли в наше время так ухажерами разбрасываться? И на следующее утро вся столовка читала Муре морали по поводу ее недопустимого поведения.Мура принялась оправдываться: дескать, она не может принять ухаживания Абрама - он ей неприятен! Он некрасив, невероятно волосат; да еще и еврей! Бабы в один голос назвали Муру идиоткой:
- Ну в красоте ли дело?! Ты посмотри, как он сохнет по тебе! Да и работает как!!! Лучший автослесарь на базе! Зарабатывает как!!! Тебя с Сонькой обеспечит, будь уверен! Дура ты, Мурка, полная дура!!!
Абрам, после неудачной попытки познакомиться с Мурой поближе, не собирался сдавать позиции. Не был трусом на фронте - и здесь не оплошаю! С того памятного вечера он регулярно стал поджидать Муру на проходной. Сколько было отвергнутых цветов, духов, фильдеперсовых (!!!) чулок - ай-вэй! И постепенно Мура стала сдавать позиции. Отчасти настойчивость Абрама, отчасти его бархатный голос сделали свое дело - Мура стала привыкать к его обществу,и, незаметно для себя, влюбилась! Да так, что и представить теперь не могла себе вечера без Абрама!
Свадьбу играли шумно, весело в той самой столовой. Зажили молодые дружно да ладно; одну за другой народили еще двух дочерей - Полинку и Леночку...
Быстро летело время. Вот уж и младшая, Леночка, вышла замуж; защебетали возле бабушки и дедушки внучата! Только вот ведь беда: проклятая наследственная болезнь, гемофилия, показала свое отвратительное нутро у младшего внука, Леночкиного первенца, Сашки. Защемило сердце у Муры - ведь именно она, эта проклятая болячка, отняла в войну у нее самой двух мальчишек! Но, к счастью, в мире без войны отвоевать больного гемофилией ребенка у смерти было возможно, и Сашка жил!
А время все шло и шло; старели Мура с Абрамом; росли внуки... По-прежнему сильно любил Абрам свою ненаглядную Муру; по-прежнему Мура души не чаяла в муже. Распалась когда-то великая страна - СССР, но что могло разрушить их чувства?!
Беда пришла совсем с неожиданной стороны. Сашка нигде не работал; еще хуже -пристрастился к карточной игре. Все шло путем, но до определенного момента, когда он умудрился проиграть огромную сумму денег. Была продана квартира Сашкиных родителей - денег на покрытие долга не хватило. Телефон в квартире деда и бабки, куда перебрались теперь Сашка с матерью, накалялся докрасна - без конца звонили "кредиторы": когда же Сашка вернет оставшуюся часть карточного долга? А возвращать-то и нечем! Годы были лихие, 90-е, и не за такую сумму могли убить!
И взмолилась тогда Леночка:
- Пап, ты же еврей! Да еще и ветеран-фронтовик! Поезжай в Израиль, да Сашку с собой забери! Только так его можно спасти, пойми, это единственный для нас всех шанс!!!
Поник головой Абрам... Ну какой Израиль ему на старости лет?! Да, он еврей, да, проблем с выездом не будет - напротив, всячески ему посодействуют, но какой Израиль?! Он родился и вырос здесь; здесь могилы его первой жены и детей, родителей, сестер; какой Израиль?! Но, успокоившись и поразмыслив трезво, Абрам решился на выезд из страны. Ну конечно же, с Мурой!
Начали оформлять необходимые документы. И тут выяснилось, что Мура с Абрамом поехать не может. Поскольку не жена она ему, не жена! Сорок два года гражданского счастливого брака - не показатель! Нету штампа в паспорте!
Никогда Абрам с Мурой не задумывались, идти им в ЗАГС или нет - Мура в самом начале сказала Абраму, что замуж за него не пойдет. Жить вместе будут, но без похода в ЗАГС! Абрам не стал много лет назад спорить - Мура рядом, чего еще надо? А тут...
Завел было Абрам в посольстве разговор о том, что он сейчас же оформит свои отношения с Мурой. Но ему поулыбались и сказали, что браку должно быть не менее трех лет! Рассердился Абрам: "Мне - семьдесят пять, Муре - семьдесят! Да нас обоих через три года старуха с косой забрать может!" В посольстве на это только руками развели...
С тяжелым сердцем вернулся Абрам в родной город. Рассказал все семье. Вздохнула Мура: "Езжай, любимый. Езжай - надо спасать Сашку!"
И уехал Абрам в Израиль. Увез непутевого внука, спасая его никчемную жизнь от бандитов. К слову сказать, устроились они на новом месте неплохо. Вскоре и Леночка к ним уехала с младшей дочкой, Милой.
А Мура сдала... Сразу, как только дверь закрылась за Абрамом и Сашкой (в аэропорт Мура не поехала, к чему дальние проводы?), Мура слегла. Зачастила "скорая" - сердце стало не просто шалить, а безобразничать по полной! Через год Мура тихо умерла на руках у средней дочери, Полины. Умерла с улыбкой на губах, сказав: "Вот и все, Абрам. Прощай,мой хороший!"
P.S. Абрам, узнав в Израиле о смерти Муры,умер через день. Сашка потом рассказывал, что дед беспрестанно повторял: "Идиот! Ну что стоило пойти тогда и расписаться?!"