Если вам когда-нибудь скажут, что у города нет души, — ни в коем случае не верьте. Это абсолютная, бесконечная ложь. На самом деле, всё обстоит иначе: город дышит, плачет и смеётся; у него своя неповторимая история, свои праздники, свои судьбы. Это гораздо больше, чем просто человек; это самая настоящая личность, у которой также есть характер, эмоции, чувства и даже мысли.
Он имеет свои привязанности, зачастую непонятные, но всегда трогательные. Города, которых коснулись мрак и разрушение, например, любят темноту. Наверное, такие слова звучат глупо и наивно; тем не менее, всё так и есть — если вы однажды ночью прогуляетесь по заброшенным местам, то поймёте, что непроглядная тьма, оказывается, имеет цель и смысл существования. Подобное совершенно нельзя передать словами; это надо осознать, почувствовать, осмыслить, и исключительно сердцем. И тогда вы увидите волшебство сломанных улиц.
Когда вам с нескрываемой насмешкой возразят, что город — всего лишь населённая территория, кивните, изобразите нечто вроде улыбки на лице и, опять же, не верьте, не давайте чужому мнению уничтожить вашу веру в необъяснимое. С некоторыми людьми порой случаются странные вещи. Я никогда не понимала, как можно так холодно воспринимать столь чувствительное, хрупкое, живое существо.
Меня зовут Айви. И мне было только семь лет, когда я стала душой города.
Сейчас, сидя на голой земле, вспоминая своё прошлое и зная, что всё давно позади, я не могу до конца осознать этот удивительный факт. В то время, вероятно, произошло одно событие, заставившее меня новым взглядом осмотреть окружающий мир, понять город, спасший меня в безвыходной ситуации, стать совсем другим человеком. Сейчас, когда ужас минувших лет благополучно исчез в отдалении, мне кажется, что всё случившееся — плод моей болезненной фантазии, искажающий правду, искажающий реальность. Но мне не доведётся узнать страшную истину.
Это место было моим родным домом, моим отцом и моей матерью, моим лучшим другом и моим злейшим врагом. Он окружал меня повсюду, словно пытаясь выжечь верящего в него жителя взглядом своих окон-глаз; испещрённые неясными надписями грязные дома будто сжимали пространство, образовывая тесный каменный куб, зловещий и сначала пугавший. Изнутри этот куб был пронизан редкими, но яркими лучами солнца, а когда наступал вечер, он вдруг становился багровым, как небесное светило во время заката.
Наблюдать было и интересно, и жутко. Правда, испуг медленно отступал перед обаянием красивого ночного города, и в тёмное время суток я могла выходить из приятной ловушки, чтобы полюбоваться темнотой. Пока летняя жара позволяла мне свободно гулять по молчаливым сломанным улицам, я изучала жизнь, питаясь остатками выброшенной пищи, прося её у равнодушных людей. Голод не мучил меня так сильно, как желание поскорее выбраться из каменного куба, туда, где были новые места и впечатления.
Мой город, хотя он не считался разрушенным, любил темноту. Именно по этой причине, и не по какой другой, здесь рано заходило солнце; огромная тень стремительно наступала вперёд, закрывая своим куполом все улицы и, наверное, весь остальной мир. Мне нравилось смотреть вокруг, ожидая, когда глаза привыкнут к отсутствию всякого освещения, видя перед собой лишь неизвестность, слыша чьи-то тихие и громкие голоса, наслаждаясь лёгкими и сильными порывами ветра.
Созданная мною Вселенная, заключенная в одном лишь городе, разбилась на тысячи осколков, стоило начаться массовой гибели людей. Что произошло? Какой вирус поразил население? Этот вопрос навеки остался без ответа. Всё, что я так старательно обдумывала, насыщала деталями; всё, к чему столь крепко и наивно привязалась, — всё разрушилось в какие-то несколько месяцев. В панике жители покидали свои дома, которым суждено было быть разграбленными, не понимающие из-за страха, что ухудшают положение, — мор начал распространяться и на соседние районы, где тоже существовали города со своими душами. Мёртвые тела лежали прямо на улицах, заражённые погибали в бегах; повсюду царила истерика.
Город спас меня; я выжила только чудом, которое сотворила моя Вселенная (после этого никакой скептик не сможет назвать мою душу обыкновенной территорией). Весь кошмар оказался где-то далеко позади, в одних лишь горьких воспоминаниях; я тогда ещё не знала, что прошлое имеет свойство убивать. Я всё оглядывалась назад, и в прямом, и в косвенном смыслах, пыталась разгадать причину краха моих надежд и мечтаний, и всё не находила ответа, способного охладить моё горящее сердце. Если тот, кто устроил этот невозможный хаос, наблюдает за мной и читает мои мысли, то пусть он запомнит: это было слишком жестоко.
Мой город мёртв, навечно и безвозвратно. Меня больше не окружает каменный куб, то наполненный лучами солнца, то окрашенный в багровый цвет. Исчезло неповторимое очарование сломанных ночных улиц, уничтожена моя сумасшедшая жажда познания. Пока жители населяли это место, говорили, дышали, работали, жили, оно существовало, оно жило вместе с людьми. А теперь задохнулось. И, знаете, я ни о чём не жалею. Ни о чём. Ни об одной несчастной или радостной минуте, проведённой здесь; я благодарна моей Вселенной за спасение и возможность вспоминать утерянное.
Если вам когда-нибудь скажут, что у города нет души, — ни в коем случае, вы слышите, никогда и ни при каких обстоятельствах не верьте этому бесконечному лжецу!