Я хожу по дому.
Ощупываю холодные, покрытые старыми обоями стены, немного грязные, как мне кажется, но всё же не теряющие от этого своей красоты. Заблудившимся призраком брожу по давно забытым галереям, чувствуя неприятный запах пыли и едва сдерживаясь, чтобы не чихнуть — вряд ли лишний шум кого-то взволнует, но мне самой не хочется нарушать эту прекрасную гармонию. Прелестная, безупречная тишина. Темнота и тишина.
Пожалуй, она могла бы быть мёртвой, именно мёртвой, какая бывает только в гробу, но мои тихие шаги всё портят. Я стараюсь быть бесшумной, слиться со старинными облезлыми обоями, и всё не получается — к сожалению, я не призрак, чтобы пройти здесь незаметно.
Каждый шорох становится для меня грохотом. И, тем не менее, я сохраняю спокойствие и с благоговением разглядываю жуткие картины — вернее, то, что позволяет мне разглядеть кромешная тьма вокруг. Это портреты каких-то странных людей, почему-то потерявших свои глазные яблоки, а рты их застыли в немом крике, неестественно вытянутые и все в крови. Стоит мне остановиться и прислушаться, как до ушей моих доносится тихий стон и я слышу тонкие, прекрасные голоса, что-то мне говорящие — я не могу расслышать, что именно, да и не хочу. Не нужно раскрывать чужие тайны.
Я ищу выход, но в то же время меня очаровывает эта мистическая, мрачная атмосфера, и я будто слышу, как кто-то просит меня остаться. Но я не могу, мне нельзя, мне надо найти выход.
За несколько лет, что мне снится этот сон, я поняла, что дом не просто огромен, а необъятен, и можно блуждать здесь хоть тысячу сновидений и всё равно не узнать, где же спасение. Но я не теряю надежды. Я хожу по дому, хожу каждый раз и всё силюсь найти заветную дверь.
— Привет.
Знакомая маленькая девочка подходит ко мне и жалостливо заглядывает мне в глаза. Я не верю ей, точнее, стараюсь не верить. Моя сестра давно мертва, говорю я себе и тяжело вздыхаю, вспоминая свою настоящую сестричку, а не этого монстра якобы с добрыми намерениями. По-хорошему, наверное, надо бы свернуть ей шею или ударить несколько раз головой о ту же прекрасную стену, чтобы навсегда избавиться от этого призрака…
Я одёргиваю себя и ещё раз убеждаюсь, что дом этот наводит на странные мысли. Весьма и весьма странные.
— Ты до сих пор ищешь? Пойдём, я покажу тебе верный путь.
Она тянет меня за уголок платья, приглашая идти следом за ней. Я знаю, что последует дальше — обитательница этого жуткого места приведёт меня к той двери. Быть может, если будет не в настроении, даже попытается выпихнуть меня туда. Иногда она обретает поистине сумасшедшую силу, несмотря на свой маленький (по крайней мере, внешне) возраст; в этом доме нужно быть настороже.
Я отрицательно машу головой и медленно пячусь назад. «Сестра», не отводя от меня внимательного взгляда, недовольно хмурится, но отпускает, понимая, что ничего от меня не добьётся. И, мне кажется, когда-нибудь, возможно, через полгода, она снова попытается заманить меня туда, а в худшем случае даже потащит — благо она умеет это делать. Они все это с лёгкостью могут, но почему-то не заставляют меня силой оказаться там. Или же это ещё впереди.
Если я, конечно, не найду выход.
Девочка тем временем исчезла в бесконечных тёмных коридорах, а я, не желая с ней сталкиваться (хотя прекрасно зная, что в любом случае не столкнусь), иду обратно и затем сворачиваю в какое-то узкое ответвление. Останавливаюсь. С некоторым удивлением оглядываю то, что меня окружает. Тут нет никаких картин, нет даже обоев — стены обшарпанные, все в пятнах… как будто во время ремонта. Я напрягаю память, стараясь вспомнить, была ли раньше в этом помещении.
И с ужасом понимаю, что оказалась там.
Я поворачиваюсь и спешно бегу назад, к коридору, потом к лестнице, быстро поднимаюсь, уже не обращая внимания на свой топот, определённо нарушающий божественную тишину, перепрыгиваю через ступеньки, наконец достигаю более-менее безопасного места, снова бегу, бегу, бегу, пока хватает сил, а после — падаю прямо на ледяной, но безупречный пол, прижимаясь щекой к холодной поверхности и тяжело и прерывисто дыша… моё дыхание услышали, наверное, все твари, тут обитающие. Меня это сейчас не интересует, и я перевожу дух, считая, что заслужила небольшой отдых.
То место меня до жути пугает. Хотя бы потому, что каждый, кого я встречаю на своём пути, заманивает меня туда, говоря, что это и есть выход. Но я им не верю, не верю никому из них, будь то моя родная мать или же издевающийся надо мной в школе одноклассник. Не-ве-рю. И не хочу верить. Все они ненастоящие, и все они движимы одной общей целью — сделать всё, чтобы я пришла туда. Но я не собираюсь им потакать и год за годом, месяц за месяцем, день за днём упрямо ищу выход, даже не допуская мысли, что они говорят мне правду.
Спросите почему, и я отвечу: потому что там подвал. Не входная дверь, не чёрный ход, а подвал, который ведёт в никуда. Ловушка. Я уверена в этом так, как никогда не была в чём-либо уверена.
— Всё хорошо? — склоняется надо мной «подруга», ласково улыбаясь и трепля по волосам. — Ты устала. Пойдём, я проведу тебя в безопасное место.
Я не отвечаю. Я молчу. У меня нет ни сил, ни желания разговаривать с очередным плодом моего больного воображения — страх и беготня по лестнице слишком утомила меня. А ведь ещё целую ночь блуждать по коридорам…
— Вставай же.
Я не поддаюсь, а стискиваю зубы и намереваюсь пролежать тут ещё столько, сколько потребуется, чтобы «подруге» надоело и она ушла. В том, что она рано или поздно уйдёт, я даже не сомневаюсь. Все они довольно нетерпеливы.
— Ты ещё заплатишь по заслугам!
А вот это было странно для той, кто никогда мне не угрожала. Я насторожилась. Вскочила с места. Оглянулась. Нет, ничего и никого — вокруг абсолютно пусто, как и раньше. Я кинула взгляд на вальяжную винтовую лестницу, обитую золотистым бархатом — и там пусто; значит, я пока что в безопасности. Это меня успокоило, но ненадолго.
Оставаться на одном месте не следует. Нужно идти, идти, идти… и желательно побыстрее.
И я иду.
Я уже не рассматриваю картины и вообще окружающие меня виды с благоговейным трепетом — я как будто очнулась от затягивающего транса и теперь чётко чувствую опасность, буквально разлитую в воздухе. Все эти два года тут было относительно мирно, по крайней мере, никто не нападал на меня из-за угла (разве что неожиданно появлялся и уговаривал пойти следом или же угрожал) — но всё в этой жизни может измениться за одно мгновение. Кто знает, когда это мгновение наступит и наступит ли оно?..
А стены наблюдают. Слушают мои осторожные шаги и мерное дыхание. Запоминают. Эти стены хранят в себе миллионы различных воспоминаний ещё с того времени, как этот дом появился — то ли два года назад, когда я впервые увидела этот сон, то ли с момента возникновения мира. Я не знаю, насколько он стар и первый ли я живой гость. Но всё тут дышало древностью.
Я хожу по дому. Хожу и понимаю, что это бесполезно, ведь я на втором этаже, не правда ли? А может... нет? Я ещё помню, как поднималась по ступенькам с этажа с подвалом, значит, по логике, я должна находиться именно на втором этаже. Но только не в этом доме. Здесь можно сколько угодно бежать по лестницам и, в конечном счёте, не сдвинуться с места. Можно опускаться, на самом деле поднимаясь. Потому что так (да и не только) дом забавляется — это его своеобразная игра, главный герой которой - моё воображение; я иду назад, но дом посылает мне видение, в котором я иду вперёд.
Но в какой-то степени я его перехитрила, запомнив за два года некоторые места. Например, то же узкое ответвление коридора перед тем местом, или же комната с маленьким аккуратным балконом, через который, правда, всё равно не удастся выпрыгнуть на волю. Он закрыт. Закрыт так, что, сколько ни пытайся, выбраться не получится.
Окон тут тоже нет, так что единственный выход из сложившейся ситуации — найти заветную дверь и выйти из дома. К слову, покончить с собой тоже ни к чему не приведёт — я пробовала.
Так, я иду и размышляю, одновременно приходя к выводу, что я фактически замурована в этом проклятом доме. А, быть может, и нет никакого выхода...
— Иди со мной!
Я вздрагиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть очередного призрака, подошедшего ко мне почти вплотную — выпучив глаза, она с каким-то даже испугом, словно сумасшедшая, кричит мне эти слова. Я, тотчас же сообразив, в чём дело, поворачиваюсь к ней спиной и быстро бегу прямо в мрачную неизвестность бесчисленных коридоров, чтобы только не связываться с этой безумной, мало того, незнакомой мне женщиной. Она совершенно прозрачна, сквозь неё просвечивались очертания стен, пола...
Она бежит за мной — я слышу. Мои ладони покрываются потом, а сама я начинаю дрожать — тем не менее, я понимаю, что нужно оторваться от преследования как можно скорее, и бегу, бегу, бегу, снова бегу, пытаясь не сбить дыхание, чувствуя, как постепенно истощаются силы, и всё бегу, бегу... скорее, открываю первую попавшуюся дверь, громко хлопаю её, дрожащими руками запираю на замок, всё... теперь можно перевести дух. Я скатилась на пол, закрыла руками лицо и так замерла, слушая, как бьётся в дверь сумасшедшая.
Такого ещё не было. Видимо, дом послал мне этого призрака, чтобы понаблюдать за моей реакцией. Это мне решительно не нравилось, но что уж тут поделать; я всё больше убеждаюсь в том, что нужно найти побыстрее чёртов выход и забыть про этот дом навеки вечные. А вдруг с достижением главной цели всё начнётся сначала?.. Нет, мне определённо не хочется об этом думать, и я, приходя в себя, отодвигаюсь подальше от двери, встаю и рассматриваю помещение, в которое в спешке угодила.
Это, вероятно, детская, поскольку мне видна маленькая кроватка, ворсистый красный ковёр и даже чьи-то тапочки, явно не рассчитанные на ногу взрослого человека. Итак, тут жил ребёнок. Но где он, что с ним стало? Не превратился ли он в заключённое здесь навеки приведение, заставляющее меня пойти в подвал? На эти вопросы я вряд ли когда-нибудь найду ответ, так что я вмиг выбрасываю всё это из головы и принимаюсь за разрешение куда более важных проблем.
Женщина всё ещё ломилась, но уже без такого страшного усердия. Я замечаю, что всё ещё дрожу, и пытаюсь унять эту дрожь, но с пониманием того, что я, похоже, попала в ловушку, только страх и шок только усиливались. Что делать, что делать, что делать...
— Я могу тебя спасти.
На этот раз я даже не оборачиваюсь — уж этот-то голос я узнаю из тысячи, — и лишь разочарованно вздыхаю. Мать.
— Эстер будет ждать тебя тут. Каждый день. Но ты ведь хочешь выбраться отсюда, не так ли? — она засмеялась таким мерзким смехом, что мне стало тошно. — У тебя есть выбор: либо выйти к Эстер, либо сидеть тут до скончания веков, либо пойти со мной и спастись.
Едва ли не с первого дня пребывания здесь я чётко поняла: мне нельзя в подвал. Я не знаю, понятия не имею, что в нём скрывается, но явно что-то нехорошее — да и вряд ли все эти существа так жаждут моего спасения. Но теперь передо мной стоял жуткий выбор, а выбирать надо было немедленно — и вариант «выйти к Эстер» мне показался наилучшим.
Я в нерешительности пошла вперёд, словно ещё не определилась окончательно, и в то же время знала, что остальные варианты мне точно не подходят. Вдруг, уже у самой двери, я услышала тихий смешок.
— Уверена? Заметь, Эстер не похожа ни на кого из нас. Кто знает, что она вытворит с тобой? И не думаешь ли ты, что твоя жизнь — наша главная ценность?
Вся речь «матери» не тонко намекала на то, что мне действительно лучше не выходить к этой безумной женщине. Но... но что ещё делать? Призрак отведёт меня к подвалу, это уже совсем очевидно, а оставаться тут, в этой комнате, без надежды найти выход... чёрт. От болезненного, удручающего бессилия мне захотелось плакать. То, чего я два года старательно избегала, теперь настигло меня, и больше не остаётся выбора, кроме как сдаться и выйти из игры побеждённой.
С другой стороны, собственная жизнь, конечно, важнее. И я сделала свой выбор в надежде её сохранить, так что повернулась и хриплым голосом произнесла:
— Я пойду с тобой.
... Эстер тут же исчезает, завидев нас, и, думаю, больше не появится. Мы с «матерью» спускаемся (или же поднимаемся?) по лестнице, сворачиваем направо и вдруг оказываемся в том самом узком ответвлении коридора, которого я так боялась; мне предстоит пройти испытание страхом. Я усиленно стараюсь казаться равнодушной, хотя бы для собственного успокоения, и дышу медленно, ровно. С самым невозмутимым видом прохожу вслед за призраком в подвал по старой каменной лестнице и оказываюсь под землёй.
Здесь сыро, сыро и холодно — гораздо холоднее, чем во всём остальном доме. Жуткое, жуткое место…
Внезапно я понимаю, что уже не слышу шагов проводницы — я осталась абсолютно одна. Или же нет?.. Не поддаваться панике, успокоиться, начать холодно мыслить... итак, призрак меня оставил, я, скорее всего, одна во всём подвале, а возвращаться бесполезно — наверняка дверь уже заперта. Значит, нужно двигаться вперёд.
Так я и сделала, переборов все сомнения и страхи, запихнув их куда-то в угол подсознания. Это просто сон, обыкновенный, самый обыкновенный сон, который вот-вот должен закончиться... со мной ничего не случится, я проснусь в своей кровати и забуду об этом... до ночи, по крайней мере. Или же... так, не думать, не думать!
Мрак рассеялся совершенно неожиданно. Я вдруг осознаю, что вижу свет — искусственный, наверное, от какого-нибудь фонаря, но всё же свет. Значит, там, в конце коридора, кто-то есть, кто-то сидит, лежит или стоит и дожидается меня... или этот «кто-то» уже ничего и никого не ждёт? А может, проще убить незнакомца или незнакомку, чтобы всё стало на свои места, и тогда уже не будет никаких причин бояться подвала? Или всё же будет? Стоит сломать тут всё, разбить в пух и прах стены, учинить разгром...
Что? О чём я думаю? Нет-нет, соберись, не давай дому завладеть твоим разумом! И я снова иду, уже стараясь ни о чём таком не думать, и всё вглядываюсь в странное бледное свечение, с каждым моим шагом становящееся ярче...
— Ты всё-таки пришла.
Внезапно, когда я ещё даже не дошла до конца коридора, всё помещение вокруг меня осветилось по-настоящему ярким светом, и я увидела кого-то в зловещем костюме клоуна, сидящего за круглым дубовым столом.
Меня охватывает паника. О Господи, что же тут происходит?! Чёрт, чёрт, чёрт!
— Успокойся, — говорит он мне строгим скрипучим голосом, и я не могу не послушаться. Вмиг стало легче, словно меня загипнотизировали. — И послушай. Ты долго ломалась, прежде чем приняла такое решение. Поздравляю. Тебе выпала большая честь; ты заслужила.
Я даже не интересуюсь, что меня ожидает. Мне хорошо, хорошо и спокойно, впервые за своё время пребывания в этом доме...
— Свободна, — оно усмехается и гасит Свет.
Я бережно закрываю дверь и иду по коридору. Услышав чьи-то торопливые шаги и сбивчивое дыхание, я улыбаюсь и ускоряю шаг, зная, что меня не услышат. В конце концов, достигнув своего пункта назначения — испуганного парня, не понимающего, что происходит, — я говорю мягким, вкрадчивым голосом:
— Пойдём со мной. Я покажу тебе верный путь.