Не так давно вдруг выяснилось, что я свободно говорю по-шведски. Честно говоря, это неожиданное открытие меня несколько удивило, потому что я был твердо уверен, что знаю только два шведских слова: «Хей» - привет в смысле «здравствуй», и «Хей-до» - привет в смысле «до свидания».
Мои незаурядные лингвистические способности внезапно проявились прошлым летом на улицах Карлскруны, небольшого городка, спрятавшегося среди живописных шхер и каменистых островков южного побережья Швеции.
И хотя сам город по периметру можно за час обойти пешком, это один из крупнейших портов страны. Также он известен тем, что в нем расположена военно-морская база, в которой базируются боевые корабли, в том числе и построенные по новейшей технологии «Стелс» корветы типа Висбю. Говорят, что всего пять таких корветов Швеции хватает для защиты своих интересов на всей Балтике.
Как-то раз в начале 80-х годов прошлого столетия, советская подводная лодка С-363, получившая позднее в народе неофициальное название «шведский комсомолец», темной ночью подобралась поближе к базе, чтобы получше ее рассмотреть, но по неосторожности села на мель. Приключился большой конфуз, когда по утру горожане проснулись и увидели у себя чуть ли не под окнами субмарину с серпасто-молоткастым флагом над боевой рубкой. Лодку, конечно, потом благополучно сняли с камней и вернули вместе с экипажем домой, но осадочек, как говорится, остался. У нас об этом инциденте предпочли побыстрее забыть, а шведы до сих пор аккуратно наносят место на туристические карты и с испуганным придыханием рассказывают о случившемся гостям города так, как будто все произошло буквально вчера.
Еще в Карлскруне есть расположенный на отдельном острове великолепный морской музей и небольшая, размером со школьное футбольное поле, центральная площадь с памятником очередному номерному королю Карлу. О былом значении города напоминает старинная крепость, удивительным образом похожая на нашу Петропавловскую в Петербурге. Рядом с крепостью, у ворот Адмиралтейской церкви, стоит деревянная фигурка старого моряка Розенбома. Говорят, что если положить ему в открытую ладонь монетку и на прощание похлопать по плечу, тебе будет способствовать удача в море.
Расставшись с Розенбомом, я зашел отведать холодного пива в расположенный неподалеку от церкви бар «Лисица и Якорь», а потом, смешавшись с толпой праздно фланирующих по случаю выходного дня шведов, отправился по уходящей вниз оживленной улице на набережную.
Надо сказать, что выглядеть по туземному было совершенно не трудно. Шевелюра на ярком летнем солнце уже давно выгорела досветла, да и одет я был вполне по-скандинавски – майка, шорты и сандалии.
Глазея по сторонам, я неторопливо перемещался по улице вместе с людским потоком, пока мой расслабленный взгляд не зацепился за довольно необычно одетого для этого места молодого мужчину в строгом деловом костюме. На шее у него висел плакат с фотографией другого человека, постарше, а в руках была пачка каких-то рекламных буклетов. Видимо почувствовав мой интерес, мужчина в костюме повернулся, и взгляды наши встретились. При этом было такое впечатление, что именно в этот момент внутри у него сработал выключатель – глаза зажглись радостью, а на лице мгновенно появилась профессиональная голливудская улыбка, обнажающая все тридцать два зуба.
- Хей, - обратился он ко мне.
- Хей-хей, - я вежливо поздоровался в ответ.
Приободренный моим приветствием, мужчина подошел поближе, открыл один из своих буклетов и стал показывать напечатанные там фотографии. Как я понял, он агитировал за одного из кандидатов куда-то в местные органы власти. На первых страницах, судя по всему, описывалась политические воззрения кандидата. Агитатор переворачивал страницы, водил пальцем по фотографиям и бегло комментировал их по-шведски. Потом сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, и заодно вопросительно заглянул мне в лицо, чтобы понять реакцию.
Солнечный летний день и только что выпитое пиво настраивали на благодушный лад, поэтому я лишь согласно кивнул головой и утвердительно промычал:
- Угу.
Воодушевившись ответом, агитатор затараторил пуще прежнего. Судя по показываемым графикам, во второй части его выступления речь шла об экономической платформе кандидата.
- Угу, - я опять не стал спорить.
Затем последовали комментарии к фотографиям, на которых кандидат был запечатлен вместе с типичной светловолосой скандинавской женщиной и тремя ребятишками на газоне перед небольшим симпатичным домиком. Наверное, рассказ шел о том, какой этот кандидат хороший семьянин. Я тоже выступаю за традиционные семейные ценности, поэтому опять утверждающе кивнул головой.
- Угу.
Видимо решив, что поймал еще одну заблудшую душу, агитатор так и светился счастьем. Быстро свернув свою рекламную брошюрку, он достал из-под стопки буклетов и раскрыл передо мной специальный журнал, разлинованные графы которого предназначались для внесения имени, адреса и росписи избирателей. Извлеченная из нагрудного кармана пиджака и протянутая авторучка была расценена мной как однозначное предложение проголосовать за его кандидата.
- Я не буду ничего подписывать, - сказал я по-английски.
- Но почему? – искренне удивившись, спросил мой визави, автоматически тоже перешедший на английский. Надо заметить, что подавляющее большинство шведов владеют этим языком очень хорошо.
- Потому что я не швед, не гражданин Швеции и не имею право голосовать в вашей стране.
- Откуда же Вы так хорошо знаете шведский язык?
- ???? – теперь уже настала моя очередь удивляться.
- Но как же, мы же с Вами только что минут пятнадцать разговаривали по-шведски!
Что можно было ответить?
- Хей-до! – только и сказал я, на прощание похлопал его по плечу и продолжил свой путь к набережной.