Мы приехали.
Меня повели на показ.
Гордость хозяина дома – сделано своими руками: унитазы на двух этажах с приятным ароматом лаванды, случайно расцарапанная ванна с акриловой вставкой.
Стены из гипсокартона, - и за ним уже не найти тех старых ужасных деревянных перегородок, изъеденных жуками.
Пластиковые окна в паутине – все понятно - не успели смахнуть.
Облицованный плиткой подвал, в нем стоит вода, сыплется гидроизоляция – все постройки на бывшем болоте. По бревенчатым стенам новой бани расползается фиолетовый грибок.
Мы в восторге – ведь сбылась мечта о своем родовом поместье!
Мой приятель хвастлив, он успешен, на лице его опрокидывается улыбка, когда он поворачивается от меня; а жена его заигрывает со мной, - мне же видно как ей радостно и безнадежно, - будто пару минут назад она чудом избежала гибели в автомобильной аварии, а другая машина - в хлам. В хлам.
Накормили меня вечером курицей с глютаматом, напоили горькой и разговорами о коротком детстве, о погоне за счастьем, о кружащей на даче листве.
И когда догорели дрова, повели меня в лучшее место под крышей, я устало шучу, что отсюда видны настоящие звезды на небе, я укладываюсь спать на дырявые простыни, я покорно ложусь, ибо тут уже нечего не поделать.
«Люди, птицы мои, рожденные для полета! Продолжаю гостить в этом мире. Продолжаю молиться за вас!» - перед забытьем пролетают такие слова.
И, почти перейдя уже на ту сторону, я бездумно разглядываю остатки реальности - голубые тряпичные васильки над моей головой, приклеенные в эстетическом порыве на белый близкий пластиковый потолок. И - забытые там навсегда.