Опубликовано с разрешения автора. Оригинал: http://www.proza.ru/2011/11/08/9
ДЕТСТВО
1. Болезни.
Мне 5 лет. Я болею. Коклюш. Это слово у меня ассоциируется с мамиными грустными глазами. На моей кровати разбросаны книжки и игрушки, шумит вода с крана на кухне, звенит посуда. Мне хочется кашлять, но я изо всех сил сдерживаю давящий в горле комок, потому что знаю, что сразу же на кухне затихнут все звуки и мама будет прислушиваться, скорбно сложив руки.
Я кашляю, спрятав голову под подушку и накрывшись одеялом. Мне жалко маму.
***
Мне 8 лет. Предстоит операция – гланды. Впервые в своей жизни я останусь одна, без мамы в больнице. Мы сидим на деревянной лавке на санпропускнике – новое слово в моем детском лексиконе. Всюду кафель, холодно.
Я представляю, как я здесь останусь одна, но мама объясняет, что меня отведут в палату, где будет моя кровать и еще девочки. Я радуюсь этому сообщению и оно меня успокаивает.
Я кладу голову маме на колени, она гладит меня подрагивающей рукой и я чувствую ее скрытое волнение. «Почему она волнуется,- думаю я,- ведь это мне будут делать операцию, а не ей».
- Мама, мне будет больно?
- Да, но только чуть-чуть и очень быстро.
Я удивляюсь, что мама говорит правду, хотя мама всегда говорит правду. К нам никто не подходит, ну и ладно, я с мамой дольше посижу. Я чувствую, как она, как бы обволакивает меня своим теплом, как она боится за меня и КАК мама не хочет оставлять меня одну.
Операция оказалась с осложнением. После выписки ночью началось кровотечение. Я наглоталась во сне крови и теперь была кровавая рвота. Машину «Скорой помощи» ждали около часа.
Я слышу возбужденные голоса взрослых в коридоре и в комнату входит недовольная женщина в белом халате и тут же застывает на месте.
На лице я вижу откровенный страх – это она увидела ребенка, сидящего на окровавленных простынях, а вокруг тазики с кровью.
Спать, спать, спать…
Не трогайте меня, не несите меня на руках, я уже большая.
Спать, спать, спать..
Не расспрашивайте меня ни о чем. Зачем вам день моего рождения? Вы хотите ко мне в гости? С подарком? Что мне подарить? Ну, куклу с закрывающимися глазами и с настоящими волосами, чтобы можно было расчесывать. Вы придете? Честно? Незнакомая тетя ко мне в гости на день рождения с куклой? Странно.
Спать, спать, спать…
Мамины руки, она все время рядом. Кислородная подушка. Открываю глаза – тускло освещенное помещение , белые халаты, вопросы, уколы. И мамин крик «Ей плохо!». Почему мне плохо, мне хорошо, у меня ничего не болит, я ничего не хочу. Нет, хочу, очень хочу
Спать, спать, спать…
Другая комната. Надо мной склонился толстый дядя в повязке « Так вот эта девочка, что подняла меня в портках в три часа ночи!». Мне очень стыдно и неудобно, что я его разбудила, а что такое «портки». Но глаза его над повязкой становятся добрыми и он говорит: «Ну вот и славненько. Что ты сейчас хочешь?».
«Спать», - повторяю я как заклинание. «Я разрешаю. Поспи, но только скажи своей маме, она сейчас заглянет в эту дверь, что у тебя все хорошо. Договорились - у тебя все хорошо».
Дверь приоткрылась, и я увидела … нет, это была не моя веселая, красивая, всегда аккуратная мама, это была измученная, заплаканная, взъерошенная женщина.
- Мама, у меня все хорошо, - мне казалось, что я говорила бодро и весело, а получился шепот.
Потом мама вспоминала, что я почти умерла в ту ночь и очень изменилась после этого переливания крови. Из румяной, веселой и озорной девочки я сразу в 8 лет превратилась в молчаливого, скрытного и бледного подростка.
2. Мамины рассказы.
Мама была изумительной рассказчицей. Мы с братом не могли дождаться, когда она освободиться и начнет рассказывать свои удивительные истории .
Устроившись поудобнее на диване мы строго следили, чтобы мама, которую мы облепили с двух сторон, ни в коем случае не повернула голову вправо или влево, в мою или брата сторону, это было бы предпочтение и потому контроль был усиленного режима.
Так, в мамином вольном изложении мы познакомились со всеми сказками Пушкина, с рассказами Гоголя, Пришвина, Бианки и многих, многих других авторов.
После нечастых отъездов, мама начинала пересказ своих «приключений» всегда со слов: «Когда я села в поезд,... самолет, автобус…» и дальше следовал подробный рассказ со всеми мелочами и подробностями, в красках и с юмором.
Собирались всей семьей и слушали, слушали, слушали маму.
3. Наши «путешествия»
- Дети, мы сегодня вечером совершим необыкновенное путешествие.
- Мама, а рюкзаки возьмем?
- Можно не брать.
- И еду не возьмем?
- Нет.
- А обувь какую?
- Можно в тапочках.
- Ура! В тапочках! Мама, а куда мы пойдем?
- Сейчас, дети, мы пойдем на балкон и будем наблюдать, КАК ЗАХОДИТ СОЛНЦЕ.
Окна нашей квартиры выходили строго на запад. Дом стоял на горе, над рощей и вся широта горизонта была как на ладоне.
Мы получали задание – какими красками меняется небо, на что похожи облака, как реагируют деревья и птицы. Мы старались уловить движение светила и удивлялись, почему это у нас не получается. Наблюдали, как сгущаются сумерки и все вокруг превращается в шевелящие таинственные силуэты.
Уставшие от «путешествия» по небу, мы садились на диван, пили чай с маминым яблочным пирогом и говорили, говорили, делясь впечатлениями.
В выходные дни мы обязательно куда-нибудь ходили гулять, а, бывало, выезжали на ночевку на одну ночь с палаткой, одеялами , перинами и не на машине, а на папиных плечах.
Каждое время года для нас отмечалось отдельными , присущими только этому времени, впечатлениями.
Весной мы обязательно должны были не пропустить момент, когда раскрываются почки на деревьях. Если прислушаться, то можно было услышать легкое потрескивание, а в лесу оно слышно было очень ощутимо.
Для этого и выезжали в лес, слушать тишину, смотреть, как просыпается природа от зимней спячки и с букетом пушистых «котиков» возвращались счастливые домой.
Летом – главная задача побольше накупаться в реках, озерах, водоемах. Папа учил нас грести веслами и нырять с мостиков, а мама, сидя на берегу, волновалась « не заплывайте далеко, не ныряйте глубоко, выходите уже на берег, зуб на зуб не попадает». «Когда вырасту, - думала я, поджав губы - вообще не буду выходить из воды, никогда».
Осенью мы ходили «шуршать» в нашу рощу и не было большей радости, чем поваляться на огромных кучах из листьев. Мы выбирали кленовые, дубовые и ольховые резные листочки и сушили их в толстых книгах под прессом для гербария.
Ну, а зимы, тогда они были снежными и долгими, были наполнены санками, лыжами, коньками, но главное это « походить нехожеными тропами».
После прогулок мы звонили в дверь: « Мама, Деды Морозы пришли», и мама в парадном веником сметала с нас снег и сосульки.
4. Мама сердится.
«Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама приходит в дом,
Мама глядит кругом.
- Был на квартиру налёт?
- Нет.
- К нам заходил бегемот?
- Нет.
- Может быть, дом не наш?
- Наш.
- Может, не наш этаж?
- Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко»
Эти знакомые слова Успенского можно взять, как афоризм к нашим играм и их последствиям. И мамин приход домой, как списан с картинки.
Она заходила в комнату и, стоя у дверей, говорила всегда одни и те же слова:
« Я преклоняюсь перед дрессировщиками в цирке, у них слоны на одной ноге стоят на тумбе и тигры прыгают через горящее кольцо, а я собственных детей не могу научить не разбрасывать свои вещи по всей квартире».
Был случай, когда наши игры рассердили даже терпеливую мамочку и она решила нас наказать. Для этого мы были «заточены» в кладовку и дверь за нами плотно закрылась на засов. Мы сидели в кромешной тьме, но, по мере привыкания, стали различать щели, что проглядывались по периметру дверей.
- А, что будет, если и эти щели закупорить, будет полная кромешная тьма? – рассуждали мы, сидя на перинах, что хранились в кладовке.
- Мама, мама, - стали мы звать в два скулящих голоса.
Мама решила, что мы, осознав свое неудовлетворительное поведение, хотим просить прощение и поэтому голос ее был строг и серьезен, но после нашей просьбы мама рассмеялась и … законопатила все щели.
Дальше игру продолжали уже втроем.
И еще, когда мама сердилась и сыпала на наши непутевые головы слова нравоучений, мы с братом, притаившись, ждали с нетерпением только одного, когда вокруг маминых глаз появятся мелкие-мелкие смешливые морщинки – это был верный признак того, что мамочка вот-вот рассмеется и скажет: « Ну, все, дети, а теперь…», и мы знали, что дальше может произойти что-то совершенно непредсказуемое.
5. Вишни.
Сезон вишен еще не наступил и потому пакетик с ранними ягодами для нас с братом как подарок.
- Будем делить поровну, по одной ягодке. Это тебе, это мне, а это гнилая вишня отложим ее в сторону.
Рядом стояла мама, взяла ягоду и съела.
- Мама, но она ведь гнилая!
- А я люблю гнилые вишни, - сказала мама и ушла на кухню.
Мы с братом с азартом стали делить уже на три кучки - мне, ему и маме. Для мамы очень старались – все гнилые собрали. Свои кучки мы быстро съели и радостно побежали на кухню к маме, обрадовать:
- Мама, мы все гнилые вишни для тебя собрали. Бери, ты же любишь!
- Спасибо, дети, - спокойно отозвалась мама и только по едва заметной улыбке я ВДРУГ поняла, ПОЧЕМУ мама любит гнилые вишни.
Как мне было стыдно. Я готова была отдать все, но не осталось ни одной ягодки.
Этот урок я запомнила на всю жизнь.
6. Мамины поощрения и наказания.
Наградой или поощрением в нашей семье был, так называемый, КУЛЬТ - мамино изобретение.
«Культ» - полный список всех возможных привилегий - это и лучший кусочек, и сладости без ограничений, и удобное место, и только ласковые и нежные слова, и никаких окриков, и, и….
«Не кричи на брата, отдай ему, что просит – у него же Культ!» и все подчинялись безоговорочно этому правилу, может и думая при этом «Когда он у него уже закончится этот КУЛЬТ ?!» , но всем очень хотелось заслужить эту высокую награду, которой наградить мог только наш главнокомандующий – мама.
Но если время продолжительности Культа длилось от одного дня до месяца, то вот маминого наказания мы не могли выдержать больше часа.
Мама нас наказывала ЛИШЕНИЕМ СВОЕЙ ЛЮБВИ, она так и говорила «Ты лишаешься моей любви на час» или два, или три, в зависимости от проступка.
Это означало, что, проходя мимо, она не погладит по голове, не поцелует, не обнимет, ничего не спросит, ни о чем не расскажет. Ровным, спокойным голосом, без оттенков каких-либо эмоций она будет общаться только по бытовым вопросам. Мы этой пытки не выдерживали и полчаса «Прости, мамочка, я больше не буду!» и были прощаемы.
Продолжение следует