Старый пономарь храма, где я служил сторожем, и его жена считали меня колдуном. Когда кто-нибудь спрашивал их: «почему» - они объясняли, что ни один нормальный человек не пойдёт на место сторожа за 150 гривен в месяц. Стало быть — у меня есть тайные тёмные цели. Тем более, что я дежурю и по ночам, когда эти цели и осуществляю...
Поэтому во всех мыслимых неприятностях был виновником именно я.
Однажды, низкорослая и угрюмая, но с огромными до земли чётками, жена пономаря подошла ко мне и сказала:
- Это ты виноват!
- В чём?
Ты знаешь, в чём... гневно ответила она и ушла, оставив меня с моей экзистенциальной виной за всё.
И, всё же, я любил этот храм, хотя нередко встречал прихожан, которым казалось, что, для душевной пользы другого, ему нужно чаще говорить, как тот гнусен и плох. Если они и хвалили, то делали это своеобразно. Я как-то слышал, как один прихожанин говорил другому: «Вы молодец. Вы умничка. А я что? - Такое же ничтожество как и вы...».
Тем, конечно, драгоценнее для меня было попасть к великим российским и греческим Старцам подвижникам, которые считали своей радостью сказать другому, какой тот хороший. Вопреки опасениям всевозможных ревнителей это никогда не ведёт к гордости, но укрепляет быть добрым. Ведь каждому доброму человеку важно знать, что его добро, да и вся его жизнь, хоть кому-нибудь на земле нужны.
Я, например, и забыл, как это — быть нужным, пока греческий Старец Дионисий Каламбокас всею нежностью своей материнской души не взял меня за руку. То есть, сделал то, чего я 35 лет ждал от каждого встречного. Я держал его за руку и знал, что любим, а он ласково улыбнулся и произнёс:
- Я отрежу свою руку и подарю её тебе.
И я ни на секунду не усомнился в этом.