Пожилой колхозник Федор был послан на полевой стан ночью сторожить комбайны. Стан был расположен в четырех километрах от села на опушке леса. К лесу вплотную подходили поля. К вечеру комбайны подгоняли в одно место. Комбайнеров до утра увозили на отдых на специально присланном автомобиле.
С этой же машиной прибывал сторож. Федор знал, что место, где находился стан, пользовалось у людей дурной славой. Оно называлось Маркин куст. Почему оно так называлось, он не знал, но с детства от стариков наслушался разных историй о нечистой силе, обитающей здесь, о колдунах и ведьмах, слетающихся с окрестных сел на шабаши. О том, как люди, пришедшие сюда, теряли дорогу и не могли возвратиться домой.
Подвыпивший Федор, а он постоянно находился в таком состоянии, устроился на ночлег в соломокопнителе одного из комбайнов на оставшейся там соломе.
В полдень, до приезда сюда, он был в сельской бане, куда его послала жена, мол, больно ты, дед, грязен и плохо пахнешь. Собрала в сумку чистое белье.
В бане он от души помылся, окатил себя из тазика холодной водой и вышел в предбанник. Там одевались и раздевались мужики. Мужской день был раз в неделю, и всем хотелось смыть летний пот и грязь. Федор сел на скамейку возле открытых ячеек, где висела верхняя одежда и стояли сумки с бельем. Сумки были похожи: все куплены в местном сельпо. Нашел в сумке полотенца, почему-то свернутые в рулон. Зачем она скатала два полотенца? Сама, что ли, собиралась идти со мной? Вытершись, он достал белую рубаху, надел ее. Она показалась какой-то необычной: вот одурела, старая, одевает как жениха! Вместо сатиновых трусов в сумке оказались кальсоны, которые он отродясь не носил. Недоуменно крутя их, он услышал хохот мужиков: «Посмотри, Федор на ячейку рядом!» Федор глянул и обомлел: в ячейке висел милицейский китель с погонами, галифе и стояли сапоги. Там же висела милицейская фуражка. Он перепутал похожие сумки с бельем! С трудом снял прилипшую к влажной спине рубаху, скомкал ее и сунул вместе с мокрыми портянками в сумку. Быстро оделся в свое под подначивание мужиков, что они расскажут участковому, кто помял и подмочил его белье.
Участковый – строгий и справедливый – не раз предупреждал Федора за его пьянство. Что теперь будет? Внушением теперь дело не обойдется, наверное, оштрафует!
Он полчаса сидел за сараями, обдумывая, как ему поступить. Внимание его привлекли мальчишки, играющие в войнушку. Двое из них были десятилетние близнецы-сорванцы – сыновья участкового. Они вырывали из рук друг друга настоящий пистолет. Федор быстро подошел, отобрал пистолет из рук одного из них, взял за руку и повел к отцу. Через сотню метров увидели спешащего к ним навстречу участкового, пришедшего из бани и обнаружившего на столе пустую кобуру. Поняв, чьих рук это дело, бросился искать сыновей. Взяв у Федора пистолет, дал подзатыльник сыну и, пообещав выпороть ремнем обоих братьев, пригласил Федора к себе выпить за благополучный исход дела.
О происшедшем с бельем никто ничего не говорил. Участковый поставил бутылку водки на стол, нарезал сала и положил пару огурцов:
- Федор! Выпьем, после бани положено!
Выпили, поговорили о том, о сем, и Федор, удовлетворенный, пошел домой собираться на ночное дежурство.
Уже начало смеркаться. Расстелив на соломе брезентовый плащ, разложил нехитрую закуску, достал четвертинку самогона, принесенного с собой, за два приема выпил ее и устроился спать.
Среди ночи его разбудили странные звуки. Они приближались и становились все сильнее и сильнее. Бум! Бум-бум! От звуков земля вздрагивала. Со стороны леса слышалось: у-ухх, у-ухх! Что-то остановилось возле комбайнов и, тяжело вздыхая, издавало звуки: хр-р-р, хр-р-р. Затем опять: бум, бум, бум! И затрещали кусты. Федор закрыл голову плащом и приготовился: когда же нечистая сила примется за него. Со страха у него разболелся живот, рези как-то отвлекали его от происходящего. К рассвету звуки, содрогавшие землю, удалились. Все затихло.
Взошло солнце, высушивая обильную росу. Подъехали комбайнеры, начали заводить моторы комбайнов, чтобы, не теряя времени приступить к работе. О ночных страхах Федор никому не сказал, побоявшись насмешек. Забрался в кузов отъезжающей машины, которая довезла его до дома. День прошел в обычных хлопотах по хозяйству. В полдень поспал два-три часа. Приближался вечер. С содроганием сердца он ожидал ночного дежурства.
Прихватив с собой лекарство от страха – пол-литра самогона, уговорил поехать с собой внука, пятиклассника Толика. О ночном происшествии ему ничего не рассказал.
Прибыли на место. Толик до сумерек походил по краю леса, набрал полсумки грибов. Хлебнувший из бутылки дед позвал его на ночлег, устроенный в бункере, наполовину заполненном зерном. Толик завернулся в отцовскую телогрейку, принесенную с собой, и заснул.
К полуночи начал засыпать и Федор, до этого он то и дело прикладывался к бутылке. Скоро его опять разбудили те же звуки. Он растолкал внука:
- Толя, что это такое?
Толя, недовольный тем, что его разбудили, хотел выглянуть из бункера, но Федор не давал ему сделать этого: мало ли чего! Но Толя, вывернувшись из-под руки деда, все-таки выглянул.
- Дед! Ты чего боишься! Это же лошади! Давай спать!
Федор глянул и увидел пару лошадей. У них были спутаны веревочными путами передние ноги. Это делалось для того, чтобы они далеко не убегали, когда их выгоняли на ночь пастись.
Лошади знали, что рядом с комбайнами есть рассыпанное зерно, которым можно было полакомиться. Не имея возможности перебирать передними ногами, они поднимались на задних, выбрасывали вперед спутанные передние и ударялись ими и всем корпусом о землю, сотрясая ее.
Филин, ухающий в лесу, да звуки всхрапывающих лошадей, подбирающих зерно – вот и вся нечистая сила ужасного Маркина куста.