Со второй смены удалось уйти с работы на час раньше. Почему-то подумалось, что к остановке подъедет № 16. И точно. Вернее, № 36 пропустил, подождал две минуты и уехал.
"Сатурн" в полной темноте, улицы пустынны. На поворотном круге прицепа увидел прелестное улыбчивое девичье лицо рядом с подругой в черном элегантном костюме. Сама же в зеленом костюме с дорогими сережками. Смотреть одно удовольствие, праздник для глаз, души и сердца. Хоть и старался пореже смотреть, она быстро заметила мои взгляды, и сказала подруге, та обернулась и с любопытством посмотрела на меня. Тоже миловидна, но не более, ее красота уйдет с молодостью, в то время как у другой только расцветет.
Я вдруг представил себя ее глазами, и стало неловко. Что подумает? Старый ловелас. А я же, просто, любовался красотой. Почему никому не возбраняется любоваться цветком, но смотреть на девушку считается предосудительным? Я смотрел в окно, но глаза то и дело переходили на девушек, столь резко отличающихся от других, тоже красивых, но не умеющих столь изысканно одеваться, то ли из-за отсутствия средств, то ли вкуса. У этих было всё.
Вспомнил московскую проститутку возле гостиницы "Россия". Жар-птица. Одета шикарно, и сама — глаз не оторвать, во взгляде смесь надменности и сумасшедшинки. Неужели и эти того же полета? Но уж больно юны. Почему-то без сопровождения. Обычно, такие быстро находят поклонников. Не умею разбираться в людях, понять, кто из них кто? На выходе, вторая ещё раз посмотрела на меня. Неужели с одного взгляда не определила, что ничего стоящего не представляю, плохо одет, или из-за сидения этого не видно?
Но, как же хороша! Готовый кадр для суперзвезды. Но жизнь распорядится по-своему. Подцепит какого-нибудь бизнесмена, который будет мотать ей нервы до развода. Потом новое замужество. Дети, страдания, слёзы. Она же об этом не задумывается, живет сегодняшним днем, нынешней минутой: вот, смотрит старик. И она смотрит, и ей невдомек, что и при желании, не смогу заплатить, нет денег.
О чем они думали, глядя на меня? Немного странно. Почему вдруг такая реакция? Для них подобные взгляды должны быть привычными настолько, что можно не обращать внимание. Эти же, словно оценивали, чего я стою, стоит ли связываться? Горько думать, что они могут быть проститутками. Хотя это наиболее вероятно. Они ждали моего следующего шага, предложения. Я же повел себя неадекватно, не по-мужски.
Лосось, с трудностями, с риском для жизни, мчится вверх по течению на нерест, где когда-то родился. Могучий инстинкт родины. Не то же самое чувство тянет нас в родные края? Всё на инстинктах, рефлексах, эмоциях — от самого человека мало что остается. Приобретенные привычки? Которые являются частью судьбы.
Постоянно ощущаю ограничительные рамки: туда нельзя, это невозможно. И всё из-за нехватки денег. Просто перемещаться в пространстве — скучно, должна быть какая-то цель. А без денег все цели теряют смысл. Да и сама жизнь. Своё предначертанье выполнил. Есть внуки. Эстафета передана. Нет надежды, что ещё напечатают, поэтому нет стремления писать.
К моему удивлению, Фомин подал заявление на расчет, мол, на вольных хлебах квартиру быстрее заработает. Харьковенко предложил мне перейти на кардан, если будет желание, мол, там спокойнее, меньше производственных отклонений, споров с наладчиками. Я промолчал. Стал мудрее. Предпочитаю молчание словам. В молодости мою бы нынешнюю мудрость.
В нашем подъезде умер сосед с шестого этажа, 41 год, рак желудка. Вторая смерть за этот год, первый — повесился, а жена уже крутит с женатым мужиком. Не он ли причина смерти? Мужики слабее психологически, более нервны. Соседа с восьмого этажа, под нами, жена прогнала из-за пьянок. Недавно приняла — закодировался. Потом опять пить начал. У него золотые руки. Всё умеет делать, не то что я.
Соседа Валеру, в шесть утра видел с бутылкой водки, с раннего утра спешил купить, чтобы успеть напиться. Пихтовников жаловался что распил с женой астраханскую водку, а она белый налёт на стенке бутылки оставляет, утром у жены опухло лицо и ноги, пришлось положить в больницу.
Умер сосед по даче — 41 год, выпил водки с приехавшим родственником, того откачали в реанимации, а этого не смогли. Остались четыре дочери, да хорошая двухэтажная кирпичная дача. Знал бы человек свою судьбу.
Наташа Зуенко уже месяц как сидит дома, на заводском переходе тракторист задел полную бочку, которая упала на ногу проходившей Наташи, и сломала лодыжку. Она неповоротливая, медлительная, полная, этого и следовало ожидать.
17 мая впервые купил в книжном магазине три книги зарубежной фантастики, и недорого, по 120 рублей. Хороших книг стало заметно больше, были бы деньги. Но у меня нет стремления собирать библиотеку, уже поздно. Да и эти книги купил по привычке, совершенно не нужны, потому что уже читал, и не собираюсь перечитывать. Потом подарил их внуку, которому они не нужны, так как не читает, но взял. Зачем?
20 мая утром +14. Впервые за все года утром нет электричества. Диспетчер сказала, что половина города отключена. Попробовал побриться лезвием — больно дерет, лишь щеки немного поскоблил.
23 мая ночью заморозки на почве, но я вчера полтора часа окучивал ростки картофеля, полностью закрывая. Срывался мелкий дождь, снеговые тучи. Холодно +10. Северный ветер. Очень много вьюна вылезло, невозможно избавиться, цветет клубника, кто-то потоптал малину возле забора. Даже на лоджии томатную рассаду подморозило, пришлось занести в комнату. Ночью +4 на высоте девятого этажа, внизу холоднее.
Который день в магазинах нет дешевого хлеба, а то и никакого, магазинам невыгодно торговать хлебом себе в убыток, а власти не дотируют. Снова поднялась цена на хлеб, но и это не помогает.
Карамзин сказал, что надо жить без страха и надежды. По-моему без надежды жить невозможно, а без страха долго не проживешь — убьют. Каждый исходит из своих посылок, а посылки могут быть разными. Мы не всегда понимаем друг друга, даже себя не знаем. Что ж говорить о более сложной структуре: об окружающей среде, о Вселенной? Мы пигмеи, заглядывающие за край обрыва, а может быть, идущие к этому краю с завязанными глазами.
Пожар на Харьковской АЭС, по халатности ремонтников разорвало водородную трубу, один человек погиб. Радиоактивность в норме. Но почему надо жить, надеясь на авось? Авось пронесет, авось не взорвется. Надо запретить эксплуатацию всех АЭС, равно как и всех атомных средств передвижения, слишком много от них вреда, чем пользы, а дешевизна мнимая, наоборот, слишком дорого нам обходится захоронение радиоактивных отходов. Все это понимают, но личная выгода превыше всего, полученная взятка заглушает совесть и стыд.
Скрипит несмазанная дверь. Пещерному человеку не хватит ума сообразить — смазать петли, в пещере нет дверей, как и не слышно скрипа. Не так ли происходит с нами? Надо сделать что-то очень простое, чтобы избавиться от неприятного состояния, хвори, бедности. Но что, мы не знаем. Разве что случайно получится.
На абхазском фронте объявили перемирие. Надолго ли?
Ежедневно идут баталии о принятии новой конституции. Цены растут, но Влада легко купила цветной телевизор "Чайка". Вика мечтает о паласе и микроволновой печи, которая когда-то стоила 250 рублей, более месячной зарплаты, никто не знал, что с ней делать, а я всё уговаривал Вику купить ее.
Пожалуй, о людях заботиться не надо, они не привыкли к этому, проявляют черную неблагодарность к своим покровителям, меценатам, Нуждаются в заботе старики и дети. Дети, в большей степени, благодатный материал, они всё воспринимают и повторяют, а потом и претворяют.
Вера во что-то — это знание. А коль знания нет, то и веры нет. А так, лишь догадки, предположения, что есть Бог, а может, и нету. Поэтому, так называемые, верующие много грешат, и совсем не боятся Бога. А чего его боятся? Он — то ли есть, то ли нету, а пожить всласть хочется, погрешить, поблудить, поскотничать. А Бог-то он и простить может, знаем-с, покаемся. Поражает неспособность людей логически мыслить. Обязательно нужно нам кого-то бояться, иначе безудержными становимся в разврате и пороках.
11 июня надел летний, белый костюм, и пошел к Кудряшову. Он пил кофе у Рашевской. Я отказался, мол, уже успел выпить. Валя похвалила мой костюм, мол, хорошо в нем смотришься.
— Стараюсь, — смущенно сказал я, пряча под сиденье ноги в дешёвых желтых сандалиях, которые не гармонировали с костюмом. У меня не было денег на белые туфли.
Сообща поругали все власти, поговорили о вчерашнем выступлении Вяч. Панова. Р. не понравилось, что он плохо говорит, мол, привык двурушничать. Я заступился:
— Это идет от характера.
Кудряшов сел на своего конька:
— Вся беда в том, что евреи у власти, такой у них менталитет — всё разрушать.
Спорить бесполезно — убеждение, чуть ли не с молоком впитано. Я неодобрительно отозвался о Лимонове, но Кудряшов заступился за него. Показал журнал "Голос" — вся книга — обрывочные мысли на белой странице. Перелистал несколько секунд, но ничего значительного не нашел. Что автору пришло в голову, то и записал. Не беспокоясь, насколько это интересно для читателя, авось сгодится. Не мой писатель, не для меня.
Кто-то спросил Кудряшова, продал ли он право?
— Нет, мало дают.
— Сколько? спросил я, ожидая, что он замнется. Но он посмотрел на меня и сказал:
— 250 тысяч.
— Чем дальше, тем меньше будут предлагать.
— Право действительно год. Лучше — выброшу, — отмахнулся он.
Занят рукописью Некрасова, вора-карманника, просидевшего восемь лет за убийство, хвалит его. Меня поругал за риторику, мол, пишу всем известные мысли.
— Это тебе известные, не все же читатели их знают, — попробовал я оправдаться, но признал его правоту. Надо стремиться к тому, чтобы побольше было оригинальных мыслей, но где же их взять? На всех не хватает. Можно подумать, в его рассказах сплошь оригинальные мысли.
Похолодало. Все же решился, взял карточки лото, надо попробовать испытать свою судьбу, насколько она ко мне благосклонна? Хотя, возможно, ее благосклонность в том и выражается, что не выигрываю. Из-за денег с Викой постоянные ссоры. Хочет, чтобы всё отдавал, тогда у нее настроение хорошее. Не понимает, что и мне хочется иногда что-то купить, то, что мне хочется, а у меня, чаще всего, нет денег, надоедает ссориться, отдаю всё. Она же, принимает это как должное. Воспитана матерью так, что та забирала у нее все деньги, а потом выделяла на кино и прочее.
— Пойду с тобой, ты купишь ерунду.
— Пусть. Но это будет моя ерунда.
Владимир Семенов, работающий наладчиком в другом конце цеха, через который я часто хожу отдыхать на улице, там меньше начальников, купил видеомагнитофон «Сони», рассказывает, что уже надоело смотреть порнографию, всё одно и то же, а русское порно — хуже всех, никакой выдумки, всё снято с одной точки.
Мне, неожиданно, вернули деньги, компенсацию за отнятый огород — пять тысяч, и мы решили купить дециметровую антенну, неизвестно, когда проведут кабельное, уже год обещают, а так, хоть плохо, но смотреть можно.
Купил две местные карты, давно мечтал. Спросил у Вики разрешение повесить у себя над столом.
— Нет, нельзя обои портить.
Не стал спорить, осторожно наклеил за верхнюю кромку. Увидела — раскричалась, и потом несколько дней выговаривала, что с ней не считаюсь. То, что она со мной не считается, это в норме, так и должно быть.
После первой смены из окна автобуса увидел группу кришнаитов, человек 12, большинство женщины, лишь четверо мужчин. Идут от ДКиТ очень спешно, словно куда-то опаздывая. Обвернутое вокруг тела сари тонкое, вылинявшее — ощущение бедности, неумелости и показушности. Мечутся, привлекая сторонников, но дураков нынче не так уж и много. Кому что нравится, кто-то из них предпочитает только так и жить.
Спросил Р. про Виктора Толстова, не спился ли? Нет. Уехал в деревню. И это хорошо, иначе бы здесь пропал в этой компании. Было, после развода, по службе знакомства, связался с женщиной, восемь лет отсидевшей за убийство. Кудряшов ему сказал, мол, и тебя убьет. Он отмахнулся. Его книга у них выходит.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/08/13/1258