Расплатившись с водителем такси, я вышел из машины и осмотрелся. В этом районе я бывал и раньше, но по работе здесь впервые.
Не так давно на Парковой улице открылся новый ресторан - «Марсель», в рекордные сроки ставший жемчужиной города. Кухня шеф-повара Франциса Бокюза завоевала сердца посетителей и привлекла внимание прессы не только необычайно вкусными блюдами с французской изюминкой, но и широким выбором вин, высоким уровнем обслуживания и приятной расслабляющей атмосферой. Получив множество положительных отзывов от именитых критиков и сотни писем от восхищенных клиентов, «Марсель» заинтересовал компанию «Мишлен». Именно по этой причине я, инспектор Эрик Шульц, и приехал сюда.
Ресторан находился в живописном месте, прямо напротив цветущего сада. Втиснутый между двумя узкими разноцветными домишками, наподобие тех, что можно встретить в Амстердаме и Копенгагене, он занимал небольшое помещение в два этажа. На третьем же располагались апартаменты самого Бокюза.
Взглянув на элегантную вывеску, я зашел внутрь. Дверь тихо закрылась за моей спиной, и я очутился в ином мире, прекрасном, далеком от реальности, изумительном мире, где царили гармония и красота. Из старинного граммофона лилась чудесная музыка давно забытых дней. Она завораживала и в то же время успокаивала и расслабляла, обволакивая волшебной пеленой тело и разум. Меня охватило ощущение эйфории. И губы против воли расплылись в широкой чуть глуповатой улыбке.
Из нирваны вывел голос метрдотеля:
- Добрый вечер и добро пожаловать в «Марсель»! – пропел он и улыбнулся, показывая ряд белоснежных зубов.
- Здравствуйте, - тут же отреагировал я. – Столик на одного, пожалуйста.
Кивнув, мужчина подозвал официанта и произнес:
- Лучший столик на одного, Даниэль.
- Прошу следовать за мной, - обратился тот ко мне и двинулся вглубь зала; зачарованно озираясь по сторонам, я последовал за ним.
Интерьер ресторана полностью выдержан в стиле прованс. Стены выкрашены в приглушенные пастельные тона и отдекорированы лепниной в виде цветов и виноградных лоз. Пол покрыт неровно выложенной терракотовой плиткой, а потолок украшен выщербленными деревянными балками с эффектом потемнения от времени. Все продумано до мелочей: светильники, фарфоровые фигурки, статуэтки, рамки с фотографиями завораживающих французских пейзажей, горшочки с травами, подсвечники. Сочетание простоты и утонченности. Деревенский шик, несомненно, создавал уютную комфортную обстановку.
Усадив меня за маленький столик у окна, официант подал меню с винной картой, налил воды в пузатый стакан и, поставив полупустой графин на стол, удалился.
Первым делом я взглянул на список предлагаемых напитков… и был приятно удивлен широким ассортиментом. Помимо прочего, ресторан предлагал редкие архивные вина прошлого столетия. Досконально изучив карту, я одобрительно кивнул (привычка, знаете ли), отложил ее в сторону и открыл меню, состоящее всего из четырех страниц: Le Poisson (рыба), La viande (мясо), Vegetarienne (вегетарианское) и Specialite du chef. А под каждым из них указано вино, идеально дополняющее трапезу. Я сделал выбор и подозвал официанта.
- Вы готовы заказать?
- Да, - улыбнулся я, поглядывая на четвертую страницу, и добавил: – Особое блюдо от шеф-повара выглядит заманчиво.
- Отличный выбор!
Я решил не импровизировать с напитками и заказал по бокалу из перечисленных в меню вин. Официант сделал запись в блокноте, затем подал на стол корзинку со свежей домашней выпечкой, деревенским маслом и деревянным ножом, и, убрав меню с картой, поспешил на кухню.
Я доедал третий ломтик хлеба, когда молодой человек поставил передо мной изящную тарелку, расписанную в прованском стиле. Пожелав приятного аппетита, он оставил меня наедине с прекрасной закуской.
Морские гребешки с брюссельской капустой в морковном соусе и хрустящий французский крекер с кунжутом и печеночным паштетом из свежей зелени и тыквы. Достав из глиняного горшочка столовые приборы, я принялся за трапезу.
Гребешки приготовлены идеально. Слегка островатый соус совершенно не портил общего впечатления, более того – превосходно дополнял вкус, создавая фейерверк ярких ощущений. Особого же внимания заслуживал паштет. Насыщенный, пикантный, легкий. Пожалуй, это один из лучших печеночных паштетов, что мне доводилось когда-либо пробовать! Все ингредиенты сбалансированы и великолепно сочетались с поданным вином.
На второе - свиное филе с пюре из сельдерея в горчично-яблочном соусе, украшенное лепестками цветов чеснока. Не просто аппетитное блюдо, а настоящее произведение кулинарного искусства, глядя на которое получаешь ни с чем несравнимое эстетическое удовольствие!
Что меня впечатлило больше всего, так это свинина. Само совершенство! Потрясающий, неописуемый… божественный вкус! Я всегда предпочитал говядину и баранину, но это филе, на мой взгляд, вне конкуренции!
Ужин, превзошедший все мои ожидания, завершился слоеным творожным десертом с фруктами, вареньем из лесных ягод, шоколадным соусом и сметанным кремом, украшенный мятой и свежей малиной. Очередной шедевр от шеф-повара!
Тающее во рту слоеное тесто c цитрусовыми нотками и тонкими намеками ванили и меда. Нежнейший крем, ароматное варенье…
«Изумительно!» – мысленно восторгался я.
Не возникало ни малейших сомнений в том, что Францис Бокюз профессионал в своем деле. Я бы сказал больше – он волшебник, поэт и художник. А его кухня покорила не только мое сердце, но и желудок, что в профессии инспектора намного важнее. Я готов был отдать ресторану «Марсель» не одну, а сразу две звезды Мишлен!
Довольный, словно кот, объевшийся сметаны, я расплатился, оставив щедрые чаевые, и вернулся в отель.
Очутившись в номере, я почувствовал усталость; разделся, бросив одежду на стул, и заполз под одеяло. Но, как ни странно, заснуть этой ночью мне так и не удалось. Мыслями я постоянно возвращался в ресторан, пытаясь разгадать тайну мастерски приготовленных паштета и свинины.
Невольно вспомнилось, как один из моих хороших друзей – Айзек Вильмонт, именитый люксембургский шеф-повар, решил подшутить надо мной, дав отведать свое новое изобретение – десерт, который он назвал (по причинам известным только ему) «Семь смертных грехов» и попросил отгадать главные составляющие. Я справился. Почти. Оставалось еще три компонента… Айзек около часа смеялся над моим сосредоточенным видом, время от времени повторяя одну и ту же фразу: «ушел в себя и не вернулся». Но в итоге сдался сам - сжалился надо мной и открыл секрет: карамелизированная питая, консервированные личи (они же – китайские сливы) и нэши.
- Карамелизированная питая, - усмехнулся я, покачав головой.
Чуяло мое сердце, что с блюдами Бокюза все не так просто. Именно в этот момент у меня появилась маниакальная идея – во что бы то ни стало, выяснить способ приготовления этих изысканных шедевров кулинарии. Я должен… нет, я обязан узнать, каким образом Бокюз творит такие чудеса. И следующим же вечером я намеревался вернуться в «Марсель».
Прошло четыре дня, а я ни на йоту не приблизился к разгадке. Четыре бессонных ночи в догадках и предположениях. За все это время я понял лишь одно – если не получу ответы на мучающие меня вопросы, то просто сойду с ума! Именно по этой причине решился на отчаянный шаг – спросить у шеф-повара лично. Я прекрасно осознавал, что подобный поступок является нарушением всех законов, правил и табу, писанных и не писанных. Но ничего не мог с собой поделать.
Итак, вечером пятого дня я вновь зашел в ресторан. Вновь сел за тот же столик у окна. Вновь подозвал официанта… но вместо того, чтобы сделать заказ, попросил «аудиенции» с королем кухни. Работник отказал мне в просьбе, ссылаясь на занятость шеф-повара. Я был к этому готов, поэтому попросил передать Бокюзу, что в зале его ожидает Эрик Шульц.
Официант колебался всего секунду и, неуверенно кивнув, засеменил на кухню. Если Бокюз действительно знаток в своем деле, то мое имя должно быть ему известно. Лишь на это я и надеялся.
Спустя десять минут в зал вошел могучий широкоплечий мужчина в белоснежном халате. Я по-разному представлял себе шеф-повара… но не так. Он походил, как говорят русские, на зека: бритая голова, татуировки до локтей, взгляд убийцы… Акульи глаза просканировали присутствующих и остановились на мне. Не могу сказать, что я из трусливых, но мне стало не по себе, и я уже начал сомневаться, правильно ли поступил.
Францис Бокюз медленным шагом подошел к столику, а я, словно ошпаренный, вскочил с места и, протянув руку, выпалил:
- Эрик Шульц!
- Мне сообщили, - ухмыльнулся он, пожимая ее.
Крепкое рукопожатие. Могу поклясться, что я услышал хруст костей. Или мне почудилось?..
- Честно говоря, меня слегка удивило… хм… ваше желание увидеться со мной, - сложив руки на груди, сказал Бокюз глубоким голосом с легким французским акцентом.
- Удивил? Почему же?
- Ходят слухи, что вы входите в состав инспекторов «Мишлен». А если это так, и если память не изменяет мне, инспекция должна проходить анонимно. Или я ошибаюсь?
- Нет, не ошибаетесь… и я бы не пошел на крайние меры, если бы не ваше Sp;cialit; du chef. Мне бы очень хотелось узнать, как вы добились такого непревзойденного вкуса… Знаю, возможно, глупо с моей стороны просить шеф-повара раскрыть свой секрет, и все же я решил рискнуть, поскольку данное блюдо настолько запало мне в душу, что ночами я не могу сомкнуть глаз, мысленно представляя, как оно готовится, и какие специи при этом используются.
- Даже не знаю, что сказать, - задумчиво произнес Бокюз. – Приятно слышать, что мой скромный труд произвел впечатление на столь почитаемого критика, как вы. Но боюсь вас разочаровать, открыв карты… никакого секрета нет. Лишь правильные ингредиенты и, несомненно, многолетний опыт…
- Я почту за честь, если вы устроите мне небольшой мастер-класс, - мои глаза загорелись, - конечно, если у вас есть время и желание.
- Время и желание – не проблема, - ответил мужчина. – Меня лишь беспокоит тот факт, что «мастер-класс», как вы выразились, может в какой-то мере изменить ваше мнение и взгляды. И я не хотел бы, чтобы это повлияло на отзыв о моем ресторане.
- О, не волнуйтесь, месье Бокюз…
- Францис, - поправил он и улыбнулся: – Никаких «месье».
- Хорошо, - сглотнул я, думая о том, что улыбка его больше походила на оскал. – На сей счет можете не волноваться, Францис. То, что вы покажете мне, останется строго между нами и никоим образом не отразится на моей оценке. Дело в том, что я подумал об этом нюансе, поэтому отправил полный отчет компании «Мишлен» еще сегодня утром. И… не люблю забегать вперед, но есть вероятность, что к концу года вам присудят первую звезду.
- Приятно слышать! Что ж, раз так, то не вижу других причин отказывать вам, мистер Шульц…
- Эрик, - перебил я. - Никаких «мистер».
- Эрик, - кивнул шеф-повар, сузив глаза. - Пусть это будет нашей маленькой тайной. – И, выдержав небольшую паузу, добавил: - Оставайтесь на ужин, за счет заведения. Мы закрываемся сегодня в одиннадцать, и как только посетители и работники покинут ресторан, кухня в нашем полном распоряжении.
- Благодарю!
- Что вы! – махнул он рукой. - Мне только в радость. – И поинтересовался: - Знаете уже, что будете заказывать или принести меню?
- Sp;cialit; du chef! - не раздумывая ответил я.
- Прекрасный выбор! – одобрил Францис, и на секунду его глаза сверкнули недобрым огнем. Или мне показалось?..
* * *
Я оглядел просторную кухню. Металлические столы, полки и бытовая техника блестели ослепительной чистотой. Ни соринки, ни пылинки. Именно такой и должна быть кухня ресторана.
Бокюз зашел следом и закрыл дверь на задвижку.
- У нас неспокойный район, - ответил шеф-повар, заметив мой удивленный взгляд, - а это, - он обвел руками помещение, - моя сокровищница.
Я понимающе кивнул.
- Ну что ж, приступим, - воодушевленно произнес Бокюз и двинулся вглубь комнаты. – Начнем, пожалуй, с паштета. – Я последовал за ним.
Подойдя к холодильной камере, больше похожей на вход в банковское хранилище, он набрал комбинацию из восьми цифр на кодовом замке и, крутанув штурвал поворотного механизма, открыл массивную дверь.
Картина, представшая передо мной, повергла в шок. Сердце учащенно забилось, а по спине пробежал холодок. С трудом подавив подкатившийся к горлу слизкий ком тошноты, я отступил на шаг и буквально вжался в стенку. Трясущеюся рукой я пытался ослабить тугой узел галстука, впившегося в кожу, словно удавка. А шеф-повар тем временем, как ни в чем не бывало, прошел между подвешенными на крюках частями человеческих тел, достал с полки две пластиковые коробки, неторопливо вернулся на кухню и, поставив их на свое рабочее место, закрыл дверь в камеру, избавив меня от шокирующего зрелища.
- Мистер Шульц, вы даже представить не можете, как долго я ждал этого дня, - сказал Бокюз, открыв крышку квадратной емкости с надписью «семь-восемь месяцев».
Несмотря на то, что в помещении было довольно прохладно, меня прошиб пот. Нехорошее предчувствие сковало тело. Страх пробирался до самых костей. Я боялся. Боялся пошевелиться. Боялся сделать вдох. Боялся издать хоть какой-то звук… Но больше всего я боялся узнать, что находится в коробке.
- Это – главная составляющая «печеночного паштета», - пояснил Бокюз, вытащив оттуда умерщвленного младенца.
Больше не в силах себя сдерживать, я рванул к мусорному ведру и упал на колени. Меня начало рвать, выворачивая внутренности наизнанку. Сильные рвотные спазмы вызывали нестерпимую адскую боль, заставляя тело вздрагивать. Я блевал, корчась в мучительных конвульсиях, отчего на глаза наворачивались слезы.
Опустошив желудок, я, обессиленный, рухнул на пол, жадно ловя ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
- Раньше я использовал плаценту, - продолжил шеф-повар, не обращая на меня внимания, - но результат разочаровал - по вкусу напоминало вареную резину… Хотя вам, наверное, это совсем неинтересно, - вздохнул он и, отложив кухонный топорик для рубки мяса, оперся ладонями широко расставленных рук на гладкую поверхность стола. – Вы, наверняка, горите желанием узнать, почему я ждал именно вас, мистер Шульц… О, простите, совсем забыл, мы ведь отбросили формальности, Эрик, - оскалился мужчина. – Возможно, сейчас вы задаетесь вопросом, не пересекались ли наши с вами пути в прошлом? Не насолили ли вы мне чем-нибудь? Видите ли, все дело в моем двоюродном брате – Жан-Жаке Клемансо. Он был воистину великим шеф-поваром. Уверен, вы помните его. Как-никак, именно вы повинны в том, что его лишили трех звезд Мишлен. Заслуженных звезд. Настоящая трагедия, ставшая для него сильным ударом… Он покончил жизнь самоубийством. Из-за вас, мой дорогой Эрик. – Бокюз замолчал на минуту, размышляя о чем-то своем. – Жан-Жак был замечательным человеком. Он заменил мне отца. И я в долгу перед ним. Думаю, вы понимаете, к чему я веду. – Его прищуренные колючие глаза буравили меня насквозь.
«Бежать… Бежать! Бежать!!!» - обезумев, кричал внутренний голос.
Превозмогая боль и тошноту, я приподнялся, опираясь на обе руки и, сплюнув остатки рвоты на кафельный пол, покосился на дверь – единственный путь к спасению. Подобрав ноги, я приготовился к рывку. Все мышцы напряглись… и я метнулся к «спасательному кругу». Молниеносным движением открыл засов и, оглянувшись всего на секунду, отворил дверь. Меня почему-то удивило то, что Бокюз не сдвинулся с места, не предпринял попытки остановить меня. Но эта мысль задержалась в мозгу лишь на мгновенье и тут же исчезла.
Я сделал шаг… и охнул от резкой боли в области живота. Взгляд скользнул вниз. Чуть выше пряжки ремня брюк торчала рукоятка ножа. Я непонимающе уставился на нее, наблюдая за тем, как рубашка пропитывается алой кровью. Пошатнувшись, я поднял голову и посмотрел в лицо атаковавшего. Темнокожий парень азиатской внешности. Холодные глаза не выдавали абсолютно никаких эмоций. Пустота. Как будто он и не человек вовсе.
- Как я уже говорил, район у нас неспокойный, - подал голос шеф-повар. - Чуть ли не каждые полгода происходят грабежи и убийства. Взять, к примеру, сегодняшний вечер… по дороге в отель на знаменитого критика, Эрика Шульца, было совершено нападение с целью ограбления. К сожалению, мистер Шульц скончался на месте происшествия от серьезного ножевого ранения.
Ноги подкосились, и я повалился на пол.
- Куда подевались мои манеры? – приблизившись ко мне, улыбнулся Бокюз. – Я совсем забыл сказать вам merci! Ведь благодаря вам, Эрик, к концу года я получу звезду Мишлен! Первую, но не последнюю. Надеюсь, ваши коллеги, как и вы, оценят мое мастерство…
Это последнее, что я услышал, прежде чем тьма поглотила меня.