Цирюльня

               

               
                Стой! Црульня.
                Стрыжем, бреем. Первый зорт.
                Ыбрагым Оглы.
               

                Роман В. Шишкова «Угрюм река».

   Эта парикмахерская была единственной на весь частный жилой сектор района. Она приютилась в половине одноэтажного домика на, вымощенной грубым булыжником улице с двумя рядами старых кленов по обочинам.
   Работало вышеуказанное заведение с утра до самого вечера, с небольшим перерывом на обед.
   На ночь единственное окошко закрывалось зелеными деревянными ставнями с металлической шиной поперек, а на узенькую такого же цвета дверь вешался огромный амбарный замок.
   Никакой вывески здесь не был, так как чужие сюда не приходили, а местные и без нее были полностью в курсе, где, что и почем. По всему видно, что помещение под парикмахерскую приспособлено когда-то временно, да так и осталась она здесь навсегда.
   Маленького Володю сюда несколько раз в год приводила мама.
Летом было проще, можно было, особо не напрягаясь выстоять очередь в густой тени кленов. Зимой же, чтобы не замерзнуть приходилось ходить по улице, постоянно контролируя взглядом очередь.
   Напротив находилась скромная будочка сапожника, который не разгибаясь, работал у окна. Сквозь стекло мальчику был хорошо видно, как тот, набрав в рот деревянных гвоздей, похожих на коротенькие спички, доставал их по одному и ловким ударом изогнутого молотка вгонял в подошву сапога.
   Когда подходила их очередь, Володя с мамой протискивались внутрь парикмахерской. Здесь, напротив стенных зеркал стояли два рабочих кресла, и пара затертых стула для первых кандидатов на стрижку.  В глубине единственной комнаты за цветастой ситцевой занавеской находилась маленькая подсобка.
    Усевшись на скрипящий стул из темного гнутого дерева, мальчик с большим интересом наблюдал процесс обслуживания посетителей.
   Один из мастеров, как заправский фокусник водил блестящей опасной бритвой по круглым щекам мужчины, сидящего в его рабочем кресле. Свой инструмент он периодически старательно наводил на широком кожаном ремне, висящем на стене между двух зеркал.
    Отец мальчишки привез после войны из освобожденной от гитлеровцев Германии шикарный, отделанный перламутром аккордеон, знаменитую немецкую швейную машинку с ножным приводом «Зингер», несколько рулонов потрясающих тканей и набор из семи опасных бритв в красиво отделанной добротной деревянной коробке. Отец перевел надпись на ней, как «Семидневка». Их бывший немецкий хозяин брился каждой из них в определенный день недели. Во, как! А, так, как сталь на них была просто потрясающего свойства и поэтому лезвия очень долго не тупились, то одну он оставил себе, другую своему еще малолетнему сыну, а остальные раздарил  друзьям. Не одному же ему обладать такой прелестью. Те пользовались ими до конца своей жизни и не могли нарадоваться их великолепным качеством.
  Володя хорошо помнил, как отец по утрам брился одной из них, вытирая соскобленную вместе со щетиной мыльную пену о газету.
  Их сосед дядя Толя, не имея такой шикарной бритвы, мучился безопасной. В целях экономии, он многократно затачивал ее двустороннее гибкое лезвие о внутреннюю поверхность обычного граненого стакана.
 Из-под белой пены на лице дородного клиента в высоком кресла постепенно вырисовывалась гладкая розовая кожа. И ни одного неверного движения, ни одного пореза…   
   А, ведь Володя видел в клубе общежития фильм о бандитах и ворах, которые такими же бритвами резали сумочки женщинам и горла своим врагам.
    В какой то момент парикмахер длинными ножницами срезал у мужчины толстые кучерявые волосы в ушных раковинах и крупном носу. От этого, задремавший было клиент, громко чхнул и проснулся.
   Гладко выбритому клиенту мастер наносил на лицо крем, затем делал легкий массаж ладонями и обильно орошал одеколоном на выбор из двух имеющихся.
 Местные мужчины в течение недели кое-как брились дома сами, а в выходной приходили сюда, как на обязательный моцион выходного дня.
   Женщины это скромное заведение не посещали, разве что приводили сюда своих малолетних сыновей. Слабому полу не нужно было бритье, стрижка машинкой, удаление волос из ушей и носа, одеколонизация лица.   
Володя перевел свой взгляд на  другого мастера, обслуживающего своего очередного посетителя в кресле.
   Парикмахер в этот момент взял в правую руку блестящие ножницы, а в левую металлическую расческу с длинной тонкой ручкой.
    С невероятной проворностью он подымал расческой отросшие волосы на на большой голове клиента, а правой устрашающе щелкая ножницами, состригал их. Он не примерялся, а прямо сходу делал это быстро и красиво. Его руки сами знали, что делать, потому как их владелец в это самое время обсуждал с одним из ожидающих клиентов новости мирового футбола. 
    Когда довольный мужчина, расплатившись, ушел, мастер весело обратился к мальчику:
   - Прошу, мой юный клиент!
   Мальчику очень не нравилось это слово, ассоциирующееся с клеенкой, холодной, липкой и издающей резкий медицинский запах. Но, делать было нечего, не проситься же, к другому парикмахеру. Тот, гляди, еще и похуже обзовет.
   Кресло было настолько огромным, что Вовчик мог в нем просто утонуть. Поэтому его усадили на специальную короткую доску, положенную, поперек обоих подлокотников.
   Закутав маломерного посетителя белой простыней до самых ушей, мастер взял в правую руку блестящую ручную машинку для стрижки.
   Мальчик ощутил неприятный холод металла сначала у себя на затылке. По мере того, как его отросшие волосы падали на простынь, этот холод уменьшался, а под конец совсем пропал. Голова стала более легкой и какой-то незащищенной.
   Соседнее кресло не остывало, в него вновь опустился мужчина с черной щетиной. Мастер привычно заправил свой рабочий инструмент на широком кожаном ремне и взялся за дело.
    Через много-много лет Вовчик, уже совсем взрослый мужчина, увидел в руках одного пожилого брадобрея в парикмахерской, до предела истертую такую же опасную бритву с готической надписью «Зелингер».
   Поинтересовался у этого парикмахера, не пора ли уже тому сменить этот свое совсем ветхое рабочее оружие.
   Тот закатил глаза и не прерывая свое дело, ответил, что хочет,  после смерти быть похороненным вместе с этой своей любимой бритвой. Вот уже сорок лет каждый рабочий день он бреет своих клиентов и ни разу она его не подвела, а приносила только их благодарности.
   В самом начале шестидесятых годов глава Советского Союза Никита Хрущев ездил в США и кроме многого всего другого, увидел там чудо американской техники, бытовую электробритву. Она ему очень понравилась. Прибыв в свою страну, он приказал соответствующему министерству запустить в производство такие же. И ведь сделали. По слухам, даже лучше.
   Советскому народу такая новинка очень понравилась, иметь это устройство стало модно. От этого доходы брадобреев в парикмахерских резко упали. 
   Спустя некоторое время выяснилось, что при длительном использовании, ножи этого нового чуда, уже советской техники, вызывали раздражение на коже лица. А, вскоре на мировом рынке появились безопасные лезвия очень высокого качества и электробритвы потеряли свою былую популярность среди мужской части человечества.
   Потерявшие всякую надежду брадобреи парикмахерских, было, воспрянули духом и карманом, но мир захлестнула эпидемия СПИДа, гепатита А и прочих смертельно опасных болезней. Поэтому бритье опасной бритвой осталось только в строго индивидуальном порядке.
    Среди взрослых до начала шестидесятых годов было модно иметь длинные волосы, зачесанные до самого затылка. Но, уже наступало время длинноволосых горячих поклонников «Битлз». Те не стриглись вообще.
   В школах начались гонения на длинноволосых учеников, которых целыми классами отправляли в парикмахерские.
   Молодая свободолюбивая поросль яростно защищала свои конституционные права. Она прямо на уроках указывала своим учителям пальцами на портреты столпов мировой культуры Толстого, Менделеева, Маркса, Энгельса, а особливо Белинского и Гоголя. Ленин и абсолютно лысый Хрущев для такого примера явно не подходили.
   Даже ученицам по прежнему будут запрещать делать короткие стрижки. Им предписывалось носить только косы и косички. Одну, или две, на свой конституционный выбор…
   Пройдут многие годы, дети и внуки «патлатых» скажут свое слово, выбрав себе демократично-уголовную стрижку наголо, спортивную «бокс», «полубокс» и совершенно новые в виде выстриженных полос на всю голову, или на ее часть. Но, их ровесницы девочки к милым, но патриархальным косам и косичкам так и не вернулись…
      Быстро завершив процесс стрижки, мастер предложил молодому посетителю освежиться одеколоном и предложил «Тройной», или «Шипр». 
   Видя замешательство своего ребенка, мама согласилась на «Шипр», его запах был более современным и приятным.
  Довольный парикмахер, вооружившись брызгалкой с двумя оранжевыми резиновыми грушами, щедро оросил, крепко закрывшего глаза и задержавшего дыхание, своего маленького клиента.
      Когда, наконец, мальчик предстал перед своей мамой, то на его голове были только короткие светлые щетинки, да прямо надо лбом остался  белокурый чубчик, закрывающий лоб.
   Оплатив, и поблагодарив мастера, они протиснулись через узкую дверь на жаркую улицу.
  Взяв маму за ее шершавую натруженную руку штукатура, Володя направился с ней домой. Он втайне очень мечтал, что по дороге мама ему купит, давно обещанное, восхитительного вкуса сливочное мороженое. И он будет идти по знакомой улочке, держа в руке холодную пачку с улыбающимся красноносым снеговиком на голубой хрустящей обертке.
    Нет ничего лучше в жаркий летний день, как зажмурив от удовольствия глаза, лизать эту тающую сладкую субстанцию на глазах других мальчишек и девчонок. Он каждый раз искренне надеялся, что этому счастью не будет конца, Но, оно, увы,  оказывалось конечным, как и все остальное в этом мире…