69.
Проводив гостей, я вернулась в кухню, тяжело опустилась на стул.
Антон мылся в бане, ел, пил, отдыхал, а я с утра таскала воду в бачки, топила баню, готовила, кормила, убирала посуду…
Выдержала тяжелые темы с Нателлой и Федором. Теперь предстоит тяжелый разговор, может быть самый тяжелый за сегодняшний вечер, и мы в неравном положении. Стало жалко себя.
Скрипнула дверь горницы. Я посмотрела на Антона и не сдержала улыбки. Он стоял в дверном проёме, в лёгких цветных шортах, белой футболке навыпуск, какой-то рыхлый, обмякший и еще более уставший, чем я.
Опустившись на стул с противоположной стороны стола, зарыл лицо в ладони. Через несколько секунд повернулся ко мне. Лицо его казалось слегка оплывшим из-за тяжести неведомого мне груза. Впрочем, так ли уж неведомого?
- Луш, - начал он. – Никогда в жизни я не опускался до того, чтобы жаловаться женщине на свои проблемы…
- Тормознись-ка на этом месте, - резко оборвала я его. – Как я поняла, проблемы сейчас у нас с тобой общие.
- Нет, Лукерья! Проблемы есть у меня – свои, и у тебя – свои. А общая наша проблема проста, как пять копеек. Ночью, вдвоём сидят мужчина и женщина, которые безумно хотят друг друга, и не имеют права встретить рассвет в одной постели. У тебя - венчаный брак, потеря своей покровительницы с непредсказуемыми последствиями. И я ничего не могу сделать, потому что вынужден был обещать генералу Варфоломееву, - это наш куратор, если ты не в курсе – пальцем тебя не трогать без твоей инициативы.
- А почему это генерал Варфоломеев проявил такой интерес к твоей личной жизни?
- Петров Андрей Фёдорович, покойный муж Ксении Григорьевны, имел немаленький военный чин… она позвонила генералу Варфоломееву, как своему давнему знакомому, и огласила свои условия о твоей неприкосновенности. В случае их нарушения она тебя немедленно отсюда отзывает.
В наступившей паузе было слышно, как за окном пели-заливались соловьи.
- Боже, какой мазохизм, - сморщился Антон и покачал головой. – Всегда отношения с женщиной определял я. Как всё нелепо, смешно… и опасно.
- В чём опасность? – дежурным тоном спросила я. Как мне кажется, я уже понимала весь расклад, но мне хотелось, чтобы он подтвердил правильность моего понимания. И он подтвердил именно так, как я её понимала.
- Когда потребовался человек, имеющий возможность пройти по Болоту Смерти, я предположил, что этим человеком можешь стать ты. И не ошибся. Ликвидация Жанзакова стала одной из самых изящных наших операций. А пройти по Болоту Смерти ты смогла, ибо являешься цельным человеком, хорошо и грамотно центрированным вокруг своего личностного стержня. Секс с посторонним мужчиной необратимо сломает твою внутриличностную центровку. И это может стОить тебе жизни, а нам – возможности следующего шага максимально коротким путём. Я не могу позволить себе быть крайним в таком раскладе.
Он снова обхватил голову руками и стал взад-вперёд раскачиваться на стуле.
«Вот же иттитская мать, - подумалось мне, - не зря я не люблю детективы. И вовсе не потому, что я сама следователь и высокомерно отношусь к писакам-детективщикам. Нет. Я не люблю детективы потому что в ходе действа приходится подозревать всех и каждого. И в результате виновным оказывается тот, кого подозреваешь меньше всего. И получается, что всегда надо быть начеку и особенно с теми, к кому неравнодушен. Смешно. Я, следователь с двадцатилетним стажем, просмотрела, что мужчина, излучающий стопроцентную уверенность в себе, на деле оказался робким комплексующим подростком, и сейчас он уже практически готов рассказать мне, как он дошел до жизни такой».
Я не ошиблась.
- Я весь вон какой, - вымученно улыбнулся Антон, - сын высокопоставленных родителей в столице прибалтийской республики, знаю английский, французский, латышский, закончил музыкальную школу, читал французскую классику в оригинале, под чутким маминым руководством. Папиному руководству обязан ранней закалкой, привычкой к физическим нагрузкам. И мелкий Федя – сын рязанских алкоголиков и брат уголовника, с детства на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. И что? Именно он взял меня под свою опеку, когда меня в жутком состоянии перевели из рижского лётного в Рязанское ВДВ. Где бы он ни появлялся, - везде ему, как сейчас говорят, респект и уважуха. На сегодняшний день у него несколько завершенных крупных операций, о которых говорят по радио и телевидению. Он отличный стрелок и рукопашник. Великолепно разбирается в технике. Живучий – перенес такие катаклизмы, как мой, несколько раз. Потерял дочь и жену, похоронил сына. А я? Лузер по жизни.
Ни одной громкой операции. Во всех рейдах – роли на подтанцовках. Когда увидел, как в канаве светлеет твой сарафанчик, - решил, что пришел мой звездный час. Человек, ускользнувший без нашей помощи от продвинутого воина гюрджановского войска, изначально непрост. А если этот человек – женщина… У нас была секунда на размышление, и ребята отдали тебя мне, после чего я спрыгнул к тебе в канаву.
С самого начала стало ясно, что ты – типичная маргаритка. Так мы называем женщин с нестандартно большим энергетическим потенциалом, не засвеченных в средствах массовой информации и ведущих обычный образ жизни. Предстояло в максимально комфортной для тебя обстановке определиться – оставить тебя в твоей колее или загрузить нашими проблемами.
Но уже утром выяснилось, что твоя колея стала тебе безнадежно мала. И раз уж ты попала в расклад Жанзакова, то… почему бы и нет? После путешествия на Мертвое болото ты ничуть не изменилась в поведении, короткий сон быстро восстановил твои силы. Было принято решение посвятить тебя в теорию портальных полей.
- В максимально комфортной для меня обстановке, - зло проговорила я.
Антон сделал вид, что не заметил моего тона. Или действительно не заметил, потому что за окном разрывали душу соловьиные трели.
- Ну да. А для меня главное было уже не в этом. Все женщины, с которыми я имел дело до сих пор, как-то реагировали на меня, создавалось какое-то напряжение. Ты же старалась просто обо мне заботиться. И всё. К моему приходу у тебя всегда был готов вкусный стол. Ты не грузила меня своими проблемами, ни разу не пожаловалась на своего мужа, не было никаких женских уловок - в смысле … впрочем, что тебе объяснять, ты эту поляну знаешь не хуже меня. Поэтому я искренне растерялся, увидев слезы на твоем лице в лесу, когда мы с тобой распевали про «защитную гимнастерку и яркий орден на груди». Такой выдержки и самодисциплины, такого чувства долга перед близкими я в своей жизни практически не встречал.
Ни в одной ситуации ты не паниковала и не задавала лишних вопросов. Ни мне, ни Фёдору, ни Нателле, ни Саиду, как он указал в своем аналитическом отчете. И сегодняшний вечер провела с оценкой «отлично». Ведь мы в общем-то пришли…
- Я уже поняла. Нателле нужно было предупредить меня о деталях моего статуса в качестве оператора портальных полей, Федору – об ответственности за предательство в этом качестве, а тебе – о нашей личной ответственности друг перед другом.
Антон посмотрел на меня больными глазами.
- Еще один нюанс был. Необходимо было выяснить амплитуду охвата твоей волны. Для этого человека просят рассказать о чем-то, что его зацепило. И из этого текста вычленяют географическую составляющую. Федор должен был задать тебе вопрос об уголовном деле с фишкой. Ты рассказала замечательную историю. Фишка - в её концовке о Кремлевском полке. Для нас география Кремля – это центр мира, центр нашей Родины. Ты, Лукерья, в своём поле содержишь всю нашу Родину. Главный твой плюс.
- А почему это я должна жаловаться на своего мужа? – вдруг спохватилась я.
- Типичная песня замужних женщин, - скривился Антон. – Но я уточнил, ты даже Нателле на него не жаловалась. Еще один тебе плюс – своих не сдаёшь ни при каких обстоятельствах.
- Мне не за что на него жаловаться! – отрезала я.
Антон оторвал ладони от лица, посмотрел на меня и вздохнул.
- Собственно, из этических соображений я не хотел поднимать эту тему…
Пауза. Он, как джентльмен, дал мне возможность во время этой паузы заткнуть ему рот еще какой-нибудь резкой репликой. Но я не сделала этого.
- Луша, если смотреть правде в глаза, ты, осознав, что живешь не в своей колее, оказалась в чудовищном штопоре. У тебя возникла экстренная необходимость круто развернуть жизнь соответственно своей энергетике. В таких случаях опираются на самых близких людей. И получают от них по возможности - совет, поддержку как материальную, так и моральную, и в любом случае – теплоту, любовь. Всё это физически необходимо, чтобы осознать изменение в себе и сделать правильный выбор.
Я так понял, что ты даже не пыталась объяснить проблему своему мужу. Более того, я подозреваю, что, покинув его на два месяца, ты наврала ему об истинных причинах своего отсутствия. Реальнее всего, сказала, что уезжаешь по работе. Прости, я вижу по твоему лицу, как тебе сейчас больно это слышать. Но мы все оценили твое нежелание жаловаться на внутрисемейное непонимание как один из самых высоких твоих плюсов.
Мне оставалось только спрятав руки под стол, теребить пальцы, чтоб не разрыдаться.
Света мы не зажигали. Когда молчали, слышали, как пели соловьи. Тени на стенах не плясали, как в городских квартирах пляшут от ветра ветки деревьев в свете фонарей и рекламы. Здесь не было ни фонарей, ни рекламы, во всяком случае, на той улице, где стояла моя изба.
- Я посмотрел по словарю твое имя – его в святцах почему-то нет, - нарушил молчание Антон. - Есть «Лукия» и «Гликерия». Спросил у знакомого священника, он сказал, что русское «Лукерья» происходит не от «Лукии», а от «Гликерии», что переводится, как «сладкая женщина». «Сладкая женщина» тебе не подходит. «Лукия» - «светлая женщина», это подошло бы тебе больше.
- Тебе так важно, как меня звать?
- Ну как… Ты – Луша-три перышка, я – Антуан, одинокий лётчик… такие вот у нас значимые имена.
Дальше просто не о чём было говорить. Спать тоже не хотелось. Сидели, молчали, как два дурака, каждый о своем. А потом пропели петухи, и наступил рассвет.
Так и кончилась эта ночь.
Воистину говорят: над чем посмеешься, над тем и поплачешь.
70.
Позвонила Нателла и велела к десяти утра подходить к сельскому клубу, попросила прилично одеться и накраситься.
Молча позавтракали, Антон ушел к своим. У калитки обернулся, посмотрел на меня неопределенным взглядом, вздохнул, стиснул зубы и развернулся спиной.
«Гад, - подумала я. – Какой же он гад! Не прикасаясь ко мне, сумел взять меня всю с потрохами. Сволочь. Ушел так, как будто у нас всё было, а потом он меня бросил».
Я показала язык калитке и громко (чего стесняться, видеокамеры-то в кухне уже нету!) пропела одну из своих любимых частушек:
Не по полу я хожу -
хожу по острому ножу!
Не с такими расставалась,
и тобой не дорожу!
Ух!
Стало легче.
http://www.proza.ru/2015/07/11/1354
Продолжение следует.