Люблю готовить пангасиуса, запечённого с картошечкой, луком и морковкой в свч-печи. Да кто не любит.
Короче, пока рыбное филе приходило в себя после заморозки, я потихоньку строгал сырой картофель и приготовленные овощи в стеклянную посудку.
Свистеть во время приготовления пищи я не умею, поэтому декламировал негромко поэму Эдгара По "Ворон" в переводе Валерия Брюсова. Потрясающее произведение. Кроме того, декламация стихов поддерживает голос в тонусе, укрепляет память и заставляет течь время удивительно быстро. В общем, это лучше, чем свистеть.
И вот настал торжественный и, в то же время, волнующий момент. Дело в том, что я не могу видеть мучения рыбы. Рыба должна быть мертва, и это без вариантов. Конечно, моя карма и так портится тем обстоятельством, что я не вегетарианствую, но брать на себя грех убийства своими же руками живых (пусть и морских) существ совершенно не входило в мои планы.
Я осторожно подошел к мертвому филе пангасиуса и легонько потыкал его китайской палочной для еды. Вроде филе не вздрогнуло. Тогда я краешек рыбёшки проткнул остриём ножа. И прислушался. Рыба молчала.
Облегчённо вздохнув, побросал все приготовленные ингредиенты в стеклянную форму, посолил-поперчил, сдобрил изрядной долей майонеза, закрыл крышкой и поставил в микроволновку.
Дело шло как по маслу.
Но, только собравшись закрывать дверцу печки, я услыхал печальный крик: "Никогда!" - То кричал бедный пангасиус! Он был жив!
- Ах, пангасиус! - упавшим голосом произнёс я.
Пришлось запекать без рыбы.