1920 год. Советская Россия, как плацдарм для развития немецкого фашизма.
Предлагаю вашему вниманию одну из глав своей книги «Враги народа», которая из-за большого объема читается не так активно, как отдельные статьи. На этот раз хочу рассказать о том страшнейшем периоде, в который некогда сильная Держава была поставлена на колени темной силой, целью которой было – развалить страну и превратить некогда сильный народ в легко управляемый социум. О том периоде, когда новая власть стала приспешником поверженной в Первой Мировой войне Германии, когда на территории СССР отвергнутая всеми Германия стала создавать плацдарм для своего будущего подъема… фашистского подъема.
… После поражения в Первой Мировой войне Германия металась, не зная, куда деть свою неуемную военную энергию, свою ярость и амбиции, которые с каждым годом становились все более опасными. Согласно Версальскому договору, Германия не имела право создавать военные заводы, за каждым шагом немцев следила международная организация, следила тщательно, что просто выводило немцев из себя. Они задумались над тем, как бы обойти ненавистный договор, который связывал мощными цепями их по рукам и ногам. Решение пришло быстро: если Европа стала врагом, новая Россия будет другом, или, нет, не другом, а хорошим плацдармом для дальнейшего подъема.
В первой половине двадцатых годов в Россию пребывает группа немцев, которая проводит немало времени на территории Советского Союза. За высокими кремлевскими стенами ведутся долгие, жаркие обсуждения. Каждая сторона хитрит, как может, старается повернуть ситуацию в свою сторону. В итоге, по истечении нескольких дней переговоров, было подписано тайное соглашение, которое обретет официальный вид только в 1922 году. На основе этого соглашения Германия начинала строительство на территории Союза военных заводов, авиационных, танкостроительных и прочих секретных организаций. Россия обещала предоставить все условия, ресурсы, людей, надежное прикрытие. Германия в свою очередь, обещала наладить производство алюминия и другие производства. Это было сущим безумием, но большевики пошли на этот шаг, руководствуясь только своими, понятными лишь им, мотивами.
Уже через пару месяцев в Россию стали стекаться отряды немцев. Строители, инженеры, лучшие ученые, военные. Первые, по своей пунктуальной точности, возводили заводы и лаборатории с завидной быстротой, интеллектуальная армия приступила к своим разработкам, ну, а третье звено, военное, начало подготовку сил на плацу чужого государства. Немцы перенимали опыт у русских тюремщиков, изучали практику развитых на территории постреволюционной страны концлагерей, в которых содержались тысячи тысяч безвинных людей, замученных, обессиленных.
Эксперименты над людьми, «эффективные» способы дознания и многое другое…. прежде даже бесстрастные немцы не знали об этом, теперь же они усваивали опыт, который вскоре будет «усовершенствован» и применен в фашистских концлагерях. Получается, что молодое СССР взрастило в себе эту заразу, что зовется фашизм, ведь, если бы тогда, в 1920 году Ленин не подписал так лихо контракт, по которому немцы проходят военную подготовку на территории СССР, Германия никогда бы не смогла бы так задрать голову, она бы еще долго не поднимала ее, отягощенную обязательствами Версальского договора.
В это время наращивает темпы деятельность тайных советских лабораторий. В первую очередь, по созданию токсикологического оружия, цель которого – обеспечить безопасность от повстанцев и какой другой угрозы на не устоявшийся строй. Помимо этого, в застенках разросшихся лагерей функционируют лаборатории, где главный интерес представляют собой опыты над живыми людьми. Мозг человека и возможности сознания и методы манипулирования им – эта тема более всего интересовала новую власть. В ход шли разные практики, от кощунственных, с применением методов палачей и разного медицинского оборудования, до совершенствования практик гипноза.
О последствиях первого, люди узнают лишь спустя десятилетия, когда совершенно случайно наткнутся на залежи обезображенных скелетов, с пробуравленными черепами. А пока все это удавалось хорошо скрывать. Тот, кто становился невольным свидетелем происходящего, уже никогда не возвращался в мир живых, и потому не мог рассказать жестокую правду….
51.
Уже знакомое нам по прошлым событиям, высокое мрачное тюремное здание, обнесенное сплошным забором и колючей проволокой. Узкие окошки, сплошь обнесенные решеткой, придавали общему виду какой-то зловещий, мистический оттенок. В этот зимний, ненастный день, тюрьма особенно выделялась на фоне белоснежного снега и тишины: расположенная на окраине большого города, спрятанная от глаз людских, она таила в себе нечто чудовищное, страшное, о чем знали лишь немногие, посвященные в секретные дела учреждения.
В который раз за эту неделю к воротам подъезжал воронок с иностранными гостями, пронесся по пустой, окружной дороге, он и сейчас. Завернув за угол строения, автомобиль остановился на заднем дворе, у проклятой двери, ведущей в подвальное помещение. Именно в подвале разрослись владения зловещих лабораторий, в которых теперь трудились не только советские ученые, но и немцы.
По узкому, тускло освещенному, длинному коридору шла группа человек. Во главе ее ступал профессор Вальтер фон Криг, человек с каменным сердцем и холодным рассудком, он завоевал признание на поприще мировой науки и ненависть простых людей, отличаясь изощренной жестокостью и беспринципностью, он стал незаменимым орудием в руках советов, более всего ценивших таких ученых, не останавливающихся не перед чем, ради достижения своей цели. Ему не было чуть больше тридцати, всегда держащийся с подчеркнутой вежливостью и чопорной самоуверенностью он притягивал к себе внимание одних и отталкивал других, на интуитивном уровне улавливающих токи зла, исходящие от него. Внешне, идеально сложенный, с безукоризненными, норманнскими чертами лица, с по орлиному, острым взглядом слегка прищуренных глаз, этот молодой мужчина напоминал совершенную скульптуру… скульптуру без души, мраморную, ледяную и пустую внутри. Происходил Вольтер из знатного рода. Семья, как ни странно, при больших деньгах старалась жить добрыми целями и не ставила материальное богатство выше всего, напротив, глава семейства всегда старался помогать обездоленным, защищать обиженных, мать Вальтера была женщиной мягкой, тихой, кроткой, эти же качества, которыми обладали сами, родители старались привить единственному сыну. Но уже с детства Вальтер проявил совсем другие рвения. Он мог с ужасающим азартом следить, как собака травит зайцев, мальчишка без капли жалости взирал на чужие страдания, причем без разницы, животного ли, человека ли. А после, уже юношей Вальтер и вовсе покинул отчий дом, забыв о нем навсегда, с головой уйдя в науку и политику, причем выбирая к этой цели пути не самые лучшие. Недавно ему поступило предложение возглавить научный центр на территории послереволюционной России, и мужчина с радостью принял это предложение.
Здесь Вальтер Криг чувствовал себя, как дома, он трудился в лаборатории над своим новым проектом уже три месяца и знал каждый уголок этого подвального помещения. Получивший широкие полномочия, Вальтер сейчас знакомил своих немецких коллег, видных ученых в разных областях деятельности, с бытом и особенностями лабораторного комплекса.
- Здесь мы занимаемся изучением влияния на человеческое подсознание. – Ровным, бесстрастным, как у робота голосом, негромко продекламировал фон Криг. – Это, наверное, самый интересный блок, пойдемте, посмотрим. Блок делится на несколько частей, в каждой из которых проходят свои исследования. Стоит отметить, коллеги, что медики делают просто потрясающие открытия.
Профессор подвел группу к первой двери. Достав из нагрудного кармана толстую связку ключей, он быстрым движением тюремщика отпер ее. На мгновение от его старинного перстня, надетого на указательный палец, отразился калейдоскоп причудливых бликов. Дверь с протяжным стоном открылась, и группа оказалась в небольшом, ярко освещенном коридоре. Отсюда шло несколько направлений в разные боксы, также запертые мощными, звуконепроницаемыми дверьми.
- Для начала, войдемте, сюда.
Фон Криг с привычной учтивостью, пригласил своих гостей в правый бокс. Открыв кипельно белую дверь, они очутились перед еще одной дверью. За ней уже десять дней томились люди, ставшие подопытными мышами. Бокс охранял конвой, состоящий из восьми человек, в соседнем кабинете находился медперсонал, который отмечал малейшие перемены в состоянии подопытных «экспонатов», и по мере надобности испытания, вносил коррективы, выполняя директивы главных научных сотрудников.
- Иван Петрович, - позвал сидящего в глубине кабинета молодого врача фон Криг, - подойдите сюда, пожалуйста, ознакомьте наших коллег с предметом нашего испытания.
Из кабинета вышел невысокого роста, не по годам взросло выглядевший, начинающий потихоньку лысеть и оплывать, молодой человек. Цепким взглядом пустых, водянисто-голубых глаз, он окинул присутствующих.
- По-моему, там происходит что-то демоническое, - без каких-либо эмоций провозгласил он, - мы пока не заходим к ним, мало ли что, но с сегодняшнего дня, материал ведет себя не так, как мы предполагали.
Да. Такие медики называют живых людей материалом. К большой беде и спустя десятилетия, некоторые из них сохранят тот же лексикон, не понимая, что в таком случае и они сами тоже…материал.
- Ну что же, посмотрим, что там творится, - так же пугающе ровно, вынес вердикт фон Криг, повернувшись к группе, - Спешу рассказать вам, мои друзья, здесь проводится разработка уникального газа. В последствии, если нам всё же удастся изучить все его свойства и управлять ими, мы планируем применять этот газ в военных целях, создав, таким образом, идеального солдата, бесстрашного, быстрого, энергичного, не нуждающегося ни в сне, ни в пище. Иван Петрович, принесите, пожалуйста, записи, которые вы делали в течение этих дней эксперимента.
Врач метнулся вглубь кабинета и уже спустя пару секунд вернулся с объемной папкой, которую Вальтер взял с бережной осторожностью. Она представляла для него намного большую ценность, нежели жизни человеческие.
- На первом этапе, - открывая папку для прочтения, как и всегда тихо, вкрадчиво, начал свою вступительную речь Вальтер, - пять испытуемых были помещены в герметичный бокс, заполненный газом Х. Согласно предварительным заключениям, газ должен был лишить их возможности засыпать, ведь именно на сон солдаты тратят столько драгоценного времени. Кроме того, они должны были стать быстрее, сильнее, выносливее. Но, как можно предположить, это качество обретается ненадолго. Скорее всего, выработав все ресурсы, тело умирает. Нам нужно было узнать, сколько продолжается это время выработки, и по возможности, увеличить его по максимуму. Спустя десять суток, за которые никто из испытуемых так и не заснул (что уже положительно и подтверждает первоначальную теорию), наши подопечные впали в какое-то странное состояние ступора. И здесь наши расчеты несколько разошлись с реальностью. Так… сейчас я прогляжу данные, полученные за сегодня….
На минуту профессор замолчал, с увлечением погрузившись в чтение.
- Странно… очень странно. Вы, профессор Козлов, отмечаете, что в восьмом часу утра подопечные начали отчаянно кричать. Насколько отчаянно? И что они хотели?
Молодой врач на мгновение переменился в лице, но быстро совладал со своими переживаниями, приняв вновь бесстрастное выражение.
- Да там такое творилось. Мы не рискнули без вас заходить туда. Сначала начал кричать первый. Просто, на одной ноте, истошно, дико, как раненный зверь. Мы могли наблюдать за происходящим лишь через иллюминатор. Удивительно, что остальные, казалось, не слышали его, они, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрели перед собой. Потом, резко подскочил второй и начал кричать точно также, как и первый, затем в вакханалию пустились все. Попеременно объекты успокаивались, но лишь для того, чтобы сорваться на еще более жуткую эмоциональную вспышку. Потом еще хуже. Они начали вырывать у себя клочья волос, мяса даже, биться о стены. Это было, скажу вам, очень страшно. Мы попытались воздействовать на них через микрофон, объявив, что, если они не успокоятся, будут застрелены, но объекты не обратили на голос никакого внимания. Сейчас они опять замолчали и впали в ступор. Что будет дальше – не могу предположить, теория разнится с практикой.
- Ну что же, и такое встречается. Надо посмотреть. Приготовьте, на всякий случай, снотворное, - обращаясь к конвою, - будьте начеку.
Одев белые халаты и бахилы, закрепив респираторы, медики вступили в бокс.
В боксе на холодном, цементном полу сидели люди. Когда фон Криг вступил в помещение, никто не шелохнулся. Лица заключенных были перекошены гримасой боли и безумия, зрачки, неестественно расширены, кулаки стерты в кровь, с такой яростью они бились о стены. Фон Криг указал на оцепеневших людей и тоном экскурсовода продекламировал:
- Это побочное действие препарата. Нам нужно суметь устранить его, а с этими… скорее всего от них уже не будет толку. Материал израсходовал свой полезный потенциал. Иван Петрович, позаботьтесь, чтобы к вечеру была поставлена новая партия экспонатов. Я, кажется, понял в чем причина такого поведения и догадываюсь, как значительно увеличить срок действия препарата.
Хотя конечный результат, как я полагаю, в любом случае будет плачевный. Но что поделать. Война требует жертв, и порой стоит пожертвовать одной, другой тысячей солдат, чтобы выполнить задачу. Наверху меня полностью поддержали.
Фон Криг подошел к одному из заключенных, чтобы проверить зрачки. Он нагнулся и посветил маленьким фонариком в глаза обезображенному чудовищной гримасой настигающего сумасшествия пожилому человеку. Первую секунду никакой реакции не последовало, но когда фон Криг уже убрал фонарик и собирался подойти к другому заключенному, тот внезапно сорвался со своего места и с остервенелой яростью, не свойственной человеку, напал на профессора. Он так мгновенно вцепился в горло Вальтера, что тот не успел даже среагировать. Через мгновение, все пятеро последовали примеру первого и выбрали из присутствующих себе противников. Начался хаос, крик, шум. Конвой пытался оттащить обезумевших арестантов от медиков, но это было безуспешно. Фон Криг потерял сознание, но нападающий продолжал душить его. Охрана применила оружие, но оно не подействовало на взбесившихся людей. Прогремел выстрел, второй, третий. Пули изрешечивали тела заключенных, но они от этого становились еще сильнее и энергичнее и будто бы совершенно не чувствовали боли. Первый, удостоверившись, что фон Криг уже не шевелится, отбросил его, как ненужную игрушку и повернулся к охраннику, который выпустил в него пять пуль. По дикому выражению лица арестанта было ясно, что это мгновение для охранника с пистолетом – последнее. Он попытался убежать, но не успел. Мощным ударом заключенный сшиб его с ног.
- Что делать? Что же это такое? Как их остановить???!
Находясь на грани отчаяния, кричали еще совсем недавно такие чопорные и самовлюбленные немцы, кричал советский ученый, Иван Петрович, кричал конвой. Пятнадцать человек не могли утихомирить пятерых, и по всему было видно, что и целая рота не справилась бы с такой энергией.
Когда накал страстей достиг своего апогея, неожиданно пришел в себя, забытый дерущимися фон Криг. Он уже решил, что сделает в этой ситуации. Хрипя и держась за разодранное ногтями того человека, окровавленное горло, Вальтер пополз к выходу и быстро закрыл дверь. Повернув четыре раза по часовой стрелке колесо, установленное на двери, он с удовлетворением услышал знакомое шипение заполняющего камеру газа. Это уже был не газ Х, а смертоносный газ, который после применят для подавления восстаний. Минута и возня в боксе прекратилась. Фон Криг решил пожертвовать не только заключенными, но и своими коллегами, спасение которых, как посчитал профессор, было уже бесполезным занятием: большинство уже были мертвы, остальных же было невозможно вырвать из клещей напавших.
- Нужно доработать формулу. – Это всё, что только и сказал фон Криг, только этим сейчас и был занят его мозг….