Всем СМИ, без различия, без пристрастий
- Поговорим о программах.
Он был краток. Я скривился, заранее почувствовав отвращение, уже при первых симптомах, вся эта компьютерная херня неизменно навевала тоску и скуку, рождая желание разбить ноутбук о стену или, как вариант, расшибить собственную башку о ту же стену, все эти мерзкие словечки на неведомом языке, технические термины, обилие цифр. Увидев эту реакцию он довольно рассмеялся и потер руки.
- Нет, тут другая ху...я.
Больше всего мне хотелось плюнуть ему в рожу, но, честно говоря, я не видел другого выхода. Лишь сейчас я понял, что именно испытывали жертвы профессора Мориарти, попавшись в сети изощренного шантажиста, ловящего неземной кайф от манипулирования послушными марионетками, трясущихся от бессильной ярости при звуках дудочки мудрого кукловода,пронзительными аккордами рвущих барабанные перепонки несчастных.
- Программы - гуманитарные.
Ну, это не так сложно. Помню, помню, прекрасно помню. Нефть в обмен на продовольствие. Лекарства в обмен на разоружение. И добровольный суицид в обмен на обещания.
- Вот, вот, именно это, - зачастил он. - Абсолютно добровольный выбор. Самоизоляция как необходимое условие возвращения скорости. При одном небольшом " но".
Я ждал этого подвоха. А как же ? Без маленького " но" никак не обойдешься. Расцвет гуманизма на моей родине начался вот с этого самого " но". Смешно, сейчас мало кто помнит, с чего все начиналось, но не я, шкурой прочувствовавший объятия боа-конкистадора, замерзшими мышцами ощутивший неотвратимость любви всех добровольных психоаналитиков и ласковых пытателей, таящих издевательскую усмешку в уголках мудрых глаз, с доброжелательным прищуром наблюдавших за трепыханиями глупца в тенетах местечкового правосудия.
- А без " но" ? - Вяло поинтересовался я.
Надо сказать, что я не испытывал никакого желания возвращаться в надоевший до отвращения коллектив благожелательных единомышленников, за меня решивших, что для меня лучше, что хуже, о чем мне думать и как лучше смешить их, уставших от тяжких трудов по насаждению просвещения среди себе подобных, ловких, скользких, демократичных, отвратных своей приспособляемостью и постоянной готовностью к проституированию, впрочем, называемой способностью разумного человека к разумному компромиссу.
- Без " но" никак.
Я поежился. Значит, опять. Мне просто не оставляют выбора. Хренова бригада Ух успела соскучиться без мальчика для битья. В последний раз Саша довольно-таки удачно дрессировал ежика, ну, на то он и мастер, такое мастерство не пропьешь, не проколешь и с овсом не скормишь, это навсегда, как татуировка подмышкой, как подписка о сотрудничестве, как папочка в отделе кадров в незабвенном здании в центре Москвы, около которого так пустынно и неуютно без привычного мудака в бронзовой шинели.
- Мне только что стало хорошо, - мечтательно протянул я и потянулся, а он издевательски захохотал и ткнул скрюченным пальцем в календарь, простой отрывной календарь, прибитый гвоздиком к стене. Андрей Звягинцев улыбался с картинки. Да, я так и не посмотрел " Левиафан", несмотря на неоднократные намеки и даже требования, просто не хотелось заморачиваться всей этой херней, столь популярной в ограниченных кругах знатоков искусства количеством в пять процентов от общего числа мировой аудитории, столь актуальной для жутких старых теток, кончающих запоздалым оргазмом при виде ужасов и красот Родины, такой неправильной, стремной, населенный странным алкоголелюбивым народом, довольно-таки милым на приличном расстоянии от редакций и офисов, но явно неприятным при непосредственном соприкосновении на близлежащих территориях. На хрен мне нужен какой-то " Левиафан", если есть " Таксист" и " Триумф воли" ? Да много чего есть, только теперь уже не про мою честь.
- Ну да, ты же сам говорил : " Кому че, кому ниче".
Говорил. Я много чего говорил. И продолжаю говорить. И никто меня не заставит замолчать. Во всяком случае, не такой деятель.
- Ты снова все перепутал. - Он устало прикрыл глаза. - Наоборот, говори, но там, где надо. И то, что надо. В этом суть свободы. Понимаешь ? - Он вжикнул " молнией" и собрался на выход. - Свобода - это делать то, что я скажу.
Я смотрел в его спину, меня так подмывало кинуть вслед чем-нибудь тяжелым, но я благородно сдержался, лишь сплюнул себе под ноги, закурил и стал думать. О жизни. И смерти.