Партизанский отряд закончил боевые действия в конце сентября. Я помню, что отец подчёркивал: союзники этот район практически не освобождали, он был освобождён партизанскими соединениями при поддержке французского народа ещё до подхода англо-американских войск. Силы Сопротивления были столь существенны, что сами освобождали города и селения. Как это происходило, я, к сожалению, не помню. В памяти остались лишь обрывки каких-то фрагментов рассказов, из которых невозможно составить общую картину. На заключительном этапе партизанской войны все интернациональные отряды и группы ФФИ скоординировали свои действия. Пономарев в итоговом докладе от 5 октября 1944 года написал о воссоединении всех антифашистских сил и о совместных операциях по освобождению восточных департаментов от немецкой оккупации: «Вместе мы атаковали немцев в лесу около Souble. Взяли в плен фашистов, захватили три автомашины, много оружия» [22; 44].
В рапорте № 11 фраза «категорически забюрократился» наводит на мысль, что рапорты, начиная с мая, в которых практически отсутствуют даты, писались в сентябре по памяти. И ещё интересна фраза, обращённая, по-видимому, к руководителю партизанского штаба Василию Таскину: «По отношению денег, которые я забрал, 185 тысяч, вы сами знаете, что мне помощи ни от кого нет, этим жили», свидетельствующая о том, что отсутствие продуктов питания отряд испытывал не только зимой, но и летом. Видимо, имеются в виду деньги, о которых сказано в рапорте № 10 за август: «Уничтожили двух коллабораторов. Забрали 185 тыс., одежду, обувь».
Через три года после этих событий один из ветеранов-«сталинградцев» Макарий Смык, который в марте 1944 года вместе со своим товарищем также совершил побег из немецкого лагеря в Лотарингии, в украинском журнале «Перець» вспомнит об этих исторических днях:
В нашем отряде были и русские, и украинцы, и грузины, и армяне, и французы, и негры. Это был настоящий боевой отряд дружбы народов. Он носил славное имя «Сталинград» и действовал на востоке Франции. Нас окружала любовь простого французского народа. Он смотрел на нас не только как на народных мстителей. Мы были для него представителями непобедимого Советского Союза.
В октябре 1944 года мы вышли из леса и смотрели, как проходили американские войска. К нам подошёл полковник-американец.
– Кто вы? – спросил он через переводчика у Левина.
– Я русский, из партизанского отряда «Сталинград», – ответил тот.
– Сталинград? Во Франции? Вы хотите завладеть целой Европой?
– Мы защищаем свою Родину везде, где бы мы ни были! – ответил партизан.
…Мимо нас проходили американские солдаты. Узнав, что мы партизаны, они восторженно приветствовали нас, солдаты выбегали из строя, жали нам руки, хлопали по плечам, угощали сигаретами. Для простых американских людей в солдатских мундирах мы были представителями советского народа, который крушил фашистов на полях Европы, освобождая её народы от страшной неволи. И они по-простому, чем могли, выражали свои симпатии к нашей Родине [37].
Читая сегодня эти воспоминания, я думаю о том, как переменчиво всё в нашем мире. Как несправедливо и жестоко то, что происходит в этом изменившемся мире: в угоду политическим амбициям либо корыстным устремлениям разжигаются локальные конфликты и войны. Вновь возрождается стремление к мировому господству, и правители, забыв уроки истории, пытаются натравить народы и нации друг на друга. Снова в умах властителей и политиков возникают безумные мечты и планы, способные ввергнуть человечество в страшные и необратимые беды…
Партизанским движением в сентябре 1944 года была охвачена вся территория Франции. Так, первая французская армия, освобождавшая юг Франции, благодаря партизанам практически не встречала сопротивление немцев. С 15 августа по 15 сентября она продвинулась на семьсот километров и потеряла за это время сто восемьдесят человек [36].
19 сентября генерал де Голль подписал декрет об объединении ФФИ с частями регулярной французской армии. В конце сентября, во время своего пребывания в Нанси, генерал де Голль встречался с руководителями ФФИ. На этой встрече вместе с Г. Пономаревым и командирами нескольких партизанских групп побывал и мой отец. Он удивился, что их пропустили на встречу с де Голлем, даже не обыскав, – генерал был человеком бесстрашным.
Отец говорил, что такую личность, как де Голль, увидев один раз, запомнишь на всю жизнь. Он был выше всех, находившихся в зале, выделялся ещё и особой статью, благородными манерами, спокойной, немногословной, но внушительной речью. Генерал приветствовал партизан и, насколько отец мог понять, поблагодарил их за освобождение Франции и сказал, что её народ не забудет борцов за свободу.
На рисунке 29 представлена «Выписка из приказа по сражающейся Франции», утверждённая междепартаментским военным комитетом ФФИ № 21 и заверенная печатью штаба ФТП департамента Мёрт-и-Мозель, являющаяся аттестацией на лейтенанта ФТП Георгия Пономарева [25]. Она подписана руководителями ФТП «Марселем» (Марселем Юбер), командующим в департаменте Мёрт-и-Мозель, и полковником «Лораном» (Альбером Жауэн), командующим военным округом № 21.
Являются ли боевые сражения отряда «Сталинград» существенным вкладом в дело освобождения Франции? Ответ на этот вопрос дают труды историков, занимавшихся изучением французского Сопротивления.
В книге В. П. Смирнова сказано, что боевые действия партизан во всей Франции оказали огромную помощь англо-американским войскам, задержав движение немецких дивизий в район высадки союзников, в связи с этим они смогли закрепиться на побережье и начать наступление. «Из четырёх резервных дивизий, которыми располагала 19-я немецкая армия, три дивизии не смогли принять участие в военных действиях против союзников, так как вынуждены были вести бои с партизанами <…> Генерал Эйзенхауэр считал, что французские внутренние силы оказали союзникам помощь, равноценную помощи пятнадцати регулярных дивизий» [36].
Всего на территории Франции, как я уже упоминала, действовали около шестидесяти отдельных советских партизанских отрядов и групп. В них, а также в смешанных интернациональных и французских отрядах бок о бок с боевыми товарищами сражались более пяти тысяч советских граждан [20].
Командир «Жорж» – Георгий Пономарев за мужество и отвагу, за умелое руководство партизанским отрядом был награждён французским командованием боевой наградой Франции – орденом «Военный крест с бронзовой звездой». Такую же награду получил и Андрей Цыбиков, командир партизанского отряда «Железняк», отделившегося от «Сталинграда».
В приказе № 23 от 3 марта 1945 года о награждении Г. Пономарева, подписанном полковником Жильбером Гранвалем*, командующим 20-м военным округом ФФИ на востоке Франции, говорилось: «Фанатичен, поразительно храбрый, он нанёс врагу тяжёлые потери, захватил много пленных и тем самым участвовал в освобождении французской территории» (рис. 30, 31) [26; 47д]. «Жорж» действительно был смелым до безрассудства, мужественным, часто рискованным человеком, умеющим принимать дерзкие, неожиданные для врага решения, имел хорошие организаторские способности. Так говорил отец. Несомненно, что похожим был и Андрей Цыбиков.
Но при всех положительных качествах командиров, способности которых, конечно, являлись основой успеха боевых действий, одни они не в состоянии были осуществить столько нападений, налётов, диверсий и т. п. Поэтому признательность французского военного командования руководителям отряда является наградой всем «сталинградцам».
Все макизары находились под постоянной угрозой, в любой момент (некоторые я описала) они могли быть выслежены, окружены, схвачены гитлеровцами. Это означало верную смерть, о чём свидетельствует расправа над боевой группой «Арди» – Айка Тер-Тебиряна. Такая же участь постигла и партизана-подпольщика, связного партизанских отрядов Ивана Трояна, схваченного фашистами в городе Туль, о чём я уже писала. К тому же в каждом бою любого из партизан могли настигнуть вражеские пули. И настигали. Некоторые бойцы отряда получили ранения разной сложности, я знаю, что тяжёлые ранения были у Фёдора Аксинина, Андрея Цыбикова, Владимира Козлова. По неуточнённым сведениям, видимо, в отряде были потери, о чём упомянуто в итоговом докладе Пономарева [22; 44]. Думаю, что в истории партизанского отряда были не только блестяще проведённые боевые и диверсионные операции, но и неудачи, и тайны, которые не нашли и уже не найдут отражения ни в печати, ни в пожелтевших архивных документах…
Можно ли говорить об этих людях как о героях? В своём повествовании, наверное, до сих пор находясь под влиянием отца, который никогда не называл борьбу с фашистами героизмом, я избегаю употреблять это слово… В сталинский период существовало мнение, основанное на личном убеждении вождя, что о человеке, попавшем в плен, можно говорить только как о предателе. А самодовольный, сытый обыватель, по всей видимости, скажет, что у этих людей просто не было иного выхода, ведь они спасали свои жизни. Наверное, можно сказать и так, если человек равнодушен и чёрств…
Был ли у них, этих отчаянных смельчаков, иной выбор? Я не изучила историю Великой Отечественной, её изучить невозможно, а лишь попыталась с помощью исторической литературы понять отдельные эпизоды той ужасной войны. И глубоко убеждена, что у боевых товарищей, разделивших судьбу моего отца, прошедших через унижения, мучения и страдания гитлеровского рабства, как раз у них был другой выбор и был много раз. Выбор перед каждым из них в тех обстоятельствах мог быть иной, но оказался только такой: не погибнуть, выжить, вырваться из неволи, чтобы отомстить врагу за собственные страдания и унижения и за горькую участь своей страны.
Работая над этим произведением, я познакомилась со многими публикациями и трудами историков. В одной из таких работ [30] встретила откровения бывшего власовца (фамилия не названа). Этот человек, как и мой отец и его боевые товарищи-макизары, попал в плен и прошёл через все его ужасы и страдания. Ему удалось ненадолго вырваться на свободу, но немецкая семья выдала его власовцам. Его пытали, избивали, издевались и смогли сломить: под угрозой расстрела заставили вступить в РОА (Русскую освободительную армию). По-человечески он вызывает чувство сострадания. Но только ли сострадания? Ведь в тех ужасных условиях, находясь в полной власти фашистов, каждый пленный вынужден был сделать выбор между предательством и неизвестностью, и никто ему не гарантировал, что при выборе второго он останется жив. Никто из них не мог знать, чем принятое конкретное решение «не предать» для него обернётся. Мой отец под Вязьмой в конце 1941-го, а потом в концлагерях в Германии в 1942-м тоже сделал выбор и сделал его в неоднозначный для нашей страны период. По сути, это был выбор между предательством и смертью. Соблазниться и получить преимущество выжить, прислуживая врагу, существовало все долгие двадцать восемь месяцев – с начала пленения до побега.
И этот власовец, он тоже сделал свой выбор. Надел мундир врага, взял оружие и пошёл убивать своего родного брата (на войне, если ты взял в руки оружие и идёшь в бой, не стрелять невозможно, говорил отец). А он пошёл и вряд ли при этом не знал, что враг жёг, уничтожал, разорял и терзал его родную землю, убивал его сестёр и братьев, его сограждан. Пройдя ужасы и унижения плена, он, вместо ненависти к мучителям, приобрёл иное – чувство рабской покорности, только бы выжить. Желание жить – оно было у всех. Но в настоящем человеке есть что-то, что берёт верх над этим естественным для каждого желанием. Наверное, это совесть…
Уже после смерти отца, в 1988 году, я встречалась с одним из его боевых соратников – Сергеем Лариным, проживавшем тогда в городе Юрьевце Ивановской области. После войны Сергей Матвеевич до выхода на пенсию работал на шахте в Донбассе, потом на деревообрабатывающем комбинате в родном городе. С. М. Ларин в первые дни войны находился в Брестской крепости, отбивал атаки фашистов на одном из участков её обороны. При попытке вырваться из окружения в первые дни войны был ранен и попал в плен. Познал ужасы концлагерей Германии, каторжный труд на рудниках Лотарингии. Он поведал мне о том, как трижды бежал из фашистских концлагерей. И о том, как после каждого побега его избивали до полусмерти так, что не оставалось живого места, безжалостно травили собаками, рвавшими куски тела на части, и, казалось, не оставляли никаких шансов на выживание. Каждый раз он ощущал неизбежное дыхание смерти. Но всё же возвращался к жизни, чтобы в очередной раз пытаться вырваться на свободу. Лишь после третьего побега, совершённого вместе с пленным поляком, ему удалось добраться до партизан.
Мне горько, когда я думаю о том, что этот застенчивый, сдержанный, немногословный человек, столько вынесший и нашедший силы для борьбы, для мести, успешно пускавший под откос вражеские эшелоны, наверное, не оставил после себя ни единой строчки воспоминаний.
Они, скромные, незаметные солдаты – «сталинградцы», никогда не выставлявшие себя напоказ, никогда не заявлявшие о себе, избегавшие репортёров и стеснявшиеся говорить о своём боевом прошлом, не считавшие себя героями, имели право гордиться нашей Победой не меньше, чем всем известные прославленные генералы, и не меньше, чем каждый, никому, кроме друзей и близких, не известный рядовой солдат, своим тяжёлым трудом на войне приблизивший победный майский день.
За них и о них говорили журналисты, военные историки, собиравшие сведения о советских людях, участвовавших в Сопротивлении. А также авторы монографий, книг и других публикаций, не зря считавшие, что «борьба советских людей в движении Сопротивления являлась составной частью героического подвига народов советской страны» [11].
Но создаётся впечатление, что вместе со страной исчезла и память о них, людях, не сдавшихся врагу, выживших вопреки жесточайшим условиям и сумевшим отомстить. Нынешнее «свободное», «демократическое» телевидение в передачах, посвящённых французскому Сопротивлению, предпочитает даже не упоминать о том, что активнейшее участие в нём с оружием в руках принимали советские люди.
Не существует документально-обоснованного подробного описания боевой истории отряда «Сталинград», оставленного самими партизанами, очевидцами давних событий – не было среди них тех, кто имел бы какие-нибудь литературные наклонности и смог бы изложить условия их выживания и борьбы вдали от родной земли. Есть только всё реже появляющиеся разрозненные публикации в периодической печати, которые не содержат хронологической последовательности и детальности происходивших событий, в которых, увы, встречается много вымыслов, не имеющих ничего общего с тем, что происходило в действительности.
В первой книге моих воспоминаний я использовала только малочисленные советские источники, изобиловавшие неточностями, противоречиями, искажениями наименований мест, где проходила борьба советских маки. Поэтому некоторые эпизоды в нынешней работе пришлось пересмотреть и скорректировать в связи с появившимися дополнительными сведениями.
Составлена более информативная карта района действий отряда «Сталинград». На ней ориентировочно обозначены многие места боевых сражений и диверсий, о которых есть информация к настоящему времени, они указаны в известных мне рапортах Пономарева и упоминаются в литературе; определены также места базирования отряда на разных этапах деятельности. Базы нанесены приблизительно: например, мне лишь известно, что в конце июля-августа база партизанского отряда находилась в лесу в районе Жандревиля (см. рис. 11), более точной привязки у меня нет. Карта дополнена ценными сведениями из французских архивов, подтверждающими диверсионные и боевые действия советских маки[48а,b,d].
И всё же то, что мне удалось восстановить из памяти, с помощью небольшого архива отца, с привлечением отечественной и французской историографии и архивных документов, лишь очень малая часть истории партизанского отряда.
Как я уже писала, рапорты командира «Жоржа» и командиров групп партизанского отряда (в том числе и моего отца) о ходе выполнения боевых операций хранятся в документальном фонде Центрального музея МО ВС РФ. Судя по имеющимся у меня их копиям, они слишком лаконичны и лишены интересных подробностей. Конечно, не все эпизоды диверсионных и боевых действий отражены в этих рапортах. При общении с участниками событий при их жизни можно было узнать гораздо больше…
* Полковник Жильбер Гранваль в период освобождения Франции командовал ФФИ на востоке Франции, а в начале 60-х годов генерал Гранваль занимал пост министра национальной обороны в правительстве де Голля.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/08/02/1755