Лекция 31. Власть Смысл жизни
Излечения из Платона (428-347 гг. до н.э.)
Закон похож на пса, злящегося на камни, которыми в него швыряют,
но не трогающего того, кто швыряет.
Законы устанавливает всякая власть в свою пользу: - демократия - демократические законы, тирания - тиранические, аристократия – аристократические, так же и в остальных случаях. Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных - это и есть как раз то, что полезно властям, а преступающего их карают как нарушителя законов и справедливости. Во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь она - сила, вот и выходит, что справедливость - везде одно и то же - то, что пригодно для сильнейшего.
Всякая власть, поскольку она власть, имеет в виду благо не кого-либо иного, как тех, кто ей подвластен и ею опекаем - в общественном и в частном порядке. Никто не захочет добровольно быть правителем и заниматься исправлением чужих пороков, но всякий, напротив, требует вознаграждения, потому что кто намерен ладно применять свое искусство, тот никогда не действует и не повелевает ради собственного блага, но повелевает только ради высшего блага для своих подчиненных. Вот почему для приступающих к правлению должно существовать вознаграждение - деньги либо почет или же наказание для отказывающихся управлять.
Так вот, хорошие люди потому и не соглашаются управлять - ни за деньги, ни ради почета - они не хотят прозываться ни наемниками, открыто получая вознаграждение за управление, ни ворами, тайно пользуясь его выгодами. В свою очередь и почет их не привлекает - ведь они не честолюбивы. Чтобы они согласились управлять, надо обязать их к этому и применять наказания. Вот, пожалуй, причина, почему считается постыдным добровольно домогаться власти, не дожидаясь необходимости. А самое великое наказание - это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять. Именно из опасения такого наказания порядочные люди и управляют, когда стоят у власти - они приступают тогда к управлению не потому, что идут на что-то хорошее и находят в этом удовлетворение, но по необходимости, не имея возможности поручить это дело кому-нибудь, кто лучше их или им подобен.
Если бы государство состояло из одних только хороших людей, все бы, пожалуй, оспаривали друг у друга возможность устраниться от правления, как теперь оспаривают власть. Отсюда стало бы ясно, что по существу подлинный правитель имеет в виду не то, что пригодно ему, а то, что пригодно подвластному, так что всякий понимающий это человек вместо того, чтобы хлопотать о пользе другого, предпочел бы, чтобы другие позаботились о его пользе.
Правителям неизбежно приходиться применять много разных средств. Если тело не нуждается в лекарствах и человек охотно придерживается предписанного ему образа жизни, тогда достаточно и посредственного врача. Но когда надо применять сильнодействующие лекарства, тогда понадобится врач более смелый. Поэтому правителям требуется нередко прибегать ко лжи и обману, ради пользы тех, кто им подвластен - подобные вещи полезны в виде лечебного средства.
Пример. Представим себе человека, оказавшегося кормчим одного или нескольких кораблей. Кормчий и ростом, и силой превосходит на корабле всех, но он глуховат, а также близорук и мало смыслит в мореходстве, а среди моряков идет распря из-за управления кораблем - каждый считает, что именно он должен править, хотя никогда не учился этому искусству, не может указать своего учителя и в какое время он обучался. Вдобавок они заявляют, что учиться этому нечего, и готовы разорвать на части того, кто скажет, что надо. Они осаждают кормчего просьбами и всячески добиваются, чтобы он передал им кормило. Иные его совсем не слушают, кое-кто - отчасти, и тогда те начинают убивать этих и бросать их за борт. Одолев благородного кормчего с помощью мандрагоры, вина или какого-либо иного средства, они захватывают власть на корабле, начинают распоряжаться всем, что на нем есть, бражничают, пируют и, разумеется, направляют ход корабля именно так, как естественно для подобных людей. Вдобавок они восхваляют и называют знающим моряком, кормчим, сведущим в кораблевождении того, кто способен захватить власть силой или же уговорив кормчего, а кто не таков, того они бранят, считая его никчемным. Они понятия не имеют о подлинном кормчем, который должен учитывать времена года, небо, звезды, ветры - все, что причастно его искусству, если он действительно намерен осуществлять управление кораблем независимо от того, соответствует ли это чьим-либо желаниям или нет. Они думают, что невозможно приобрести такое умение, опытность и вместе с тем власть кормчего.
Итак, раз подобные вещи наблюдаются на кораблях, то при таком положении дел моряки назовут высокопарным болтуном и никудышником именно того, кто подлинно способен управлять.
Для большинства бесполезны люди, выдающиеся в философии. Но в бесполезности этой надо винить тех, кто не находит им никакого применения, а не этих выдающихся людей. Ведь неестественно, чтобы кормчий просил матросов подчиняться ему или чтобы мудрецы обивали пороги богачей. Естественно как раз обратное - будь то богач или бедняк, но, если он заболел, ему необходимо обратиться к врачам, а всякий, кто нуждается в подчинении, должен обратиться к тому, кто способен править. Не дело правителя просить, чтобы подданные ему подчинялись, если только он действительно на что-нибудь годится.
О природе людей. Кто ценит красивые вещи, но не ценит красоту самое по себе, то такой человек только грезит во сне или наяву, так как считает подобие вещи не подобием, а самой вещью, на которую оно походит. Его духовный взор не способен видеть природу красоты самой по себе и радоваться ей.
А кто в противоположность этому считает что-нибудь красотой самой по себе и способен созерцать как ее, так и всё причастное к ней, не принимая одно за другое, то такой человек живет наяву. Его состояние мышления мы правильно назвали бы познаванием, потому что он познает, а у того, первого, мы назвали бы это мнением, потому что он только мнит.
Если тот, о ком мы сказали, что он только мнит, но не познаёт, станет негодовать и оспаривать правильность наших суждений, могли бы мы его как-то унять и спокойно убедить, не говоря открыто, что он не в своем уме? Я думаю, что это была бы непосильная задача. Только редкие люди способны подняться до самой красоты и видеть ее самою по себе.
В любом обществе имеются «отдельные лица», и они составляют большинство, которые замечают много красивых вещей и справедливых поступков, но не саму красоту и справедливость самое по себе и не могут следовать за тем, кто к ней ведет. О таких «лицах» можно сказать, что обо всем этом у них имеется мнение, но они не знают ничего из того, что мнят. Т.е. мнение их направлено лишь на то, чтобы мнить.
И одни уважают и любят то, что они познают, а другие - то, что они мнят. Так что мы не ошибемся, если назовем их скорее любителями мнений, чем любителями мудрости. А тех, кто ценит все существующее само по себе, должно называть философами - любителями мудрости, а не любителями чужих мнений.
Философов страстно влечет к познанию, приоткрывающему человеку вечно сущее и не изменяемое с возникновением и уничтожением бытия. Т.е. знание, по своей природе, направлено на бытие, с целью постичь каково оно, познать его свойства.
Кстати сказать - оклеветать можно все на свете, но общаясь сбожественным и упорядоченным, философ также становится упорядоченным и божественным, насколько это в человеческих силах.
Пока в государствах не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино - государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди - а их много, которые стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор государствам не избавиться от зол и бед.
Толпе не присуще быть философом. И значит, те, кто занимается философией, неизбежно будут вызывать ее порицание. И порицание со стороны тех частных, а порой и государственных лиц, которые, общаясь с чернью, стремятся ей угодить. Именно такие «лица от народа» являются виновниками нерасположения большинства людей к философам, они любят шумной ватагой вторгаться туда, куда не следует, поносить людей, проявляя к ним враждебность, и все время позволяют себе личные выпады - иначе говоря, ведут себя совершенно неподобающим для философов образом.
Такие «личности» в государственных делах не совершают ничего здравого и философу там не найти себе союзника, чтобы с ним вместе прийти на помощь правому делу и уцелеть. Напротив, если человек, словно очутившись среди зверей, не пожелает сообща с ними творить несправедливость, ему не под силу будет управиться одному со всеми дикими своими противниками, и, прежде чем он успеет принести пользу государству или своим друзьям, он погибнет без пользы и для себя, и для других. Учтя все это, он сохраняет спокойствие и делает свое дело, словно укрывшись за стеной в непогоду. Видя, что все остальные преисполнились беззакония, он будет доволен и тем, если проживет здешнюю жизнь чистым от неправды и нечестивых дел, а при исходе жизни отойдет радостно и кротко, уповая на лучшее.
Арт Ангелуа 03.07. 15 г.