Моим землякам - деревенским хлеборобам посвящается.
Когда слышу от какого-либо оратора или читаю в газете, что начались весенне-полевые работы или «весенняя страда», то на память приходят наши деревенские мужики-механизаторы. Они так не говорили.
К севу зерновых у нас готовились всегда несуетно, без торжества, газетчики из района не приезжали, на нехватку запчастей при ремонте техники никто не жаловался, торжественных выездов на первую борозду не делали. Одним словом, всё шло обычно: по-деловому, конкретно, размеренно и с толком.
Но самое главное, мне нравилось, как у нас говорили в эту пору – «посевная». А некоторые и того больше усиливали это слово, придавая ему оттенок мягкости – «посявная». И это произношение придавало теплоту и ласку периоду сева пшеницы, овса или другого чего. Так и велось – посявная да посявная. Стар, мал, агроном, учительница – все так произносили это слово.
Разъяснение этому слову я услышал вот как. Как-то во время сева приехал из района уполномоченный. Собрали на кульстане механизаторов, и приезжий объявил тему приезда – «Ускоренние темпа весенне-полевых работ». Часа полтора разъяснял мужикам, как сеять, что сеять, про агрохимию и прочие дела. А когда иссяк запал его знаний и слов, то у него спросил едкий и настырный Арсёнов Валентин Никитович, о том, что «О каких таких весенних да ещё полевых работах тутака так уполномоченный распинался. Мы, например, знаем только одну теперь работу – это посявная».
Чего-то, наверное, уполномоченный ответил и вскоре уехал. Мужики, курившие по случаю обсуждения его визита, одобряли Никитича. Приговаривали, что, мол, «молодца, Никитич. Ловко ты его в гнездо посадил. А то умный какой приехал: весенне-полевые работы да весенне-полевые работы. Будто у нас и других слов нету». Покурив, мужики сели на трактора и продолжили сеять.
Вот тут я и понял, что слово это особенное и не всем оно даётся. Его произносят только те, кто всю свою жизнь в землю семя укладывает на пророст и ждёт потом его рождения. Ждёт, как ждёт муж от жены рождения сына, ждёт, как ждёт дед рождения внука на себя похожего, ждёт, как ждёт мать рождения ребёнка. Вида не подаст, что ждёт, а только чернотой скулы возьмутся: кто его знает «будет ноне хлебок или нет?» Навернут ли зимой ребятишки сытных пирогов, да горбушку хрустящую только что с пода печного обольют ли мёдом, и, зажмурив глазёнки, умнут ли эту вкусноту? А сам-то, сам-то, небось, тоже ждёт, когда зимой после недельной студобы в бане отнежится и чисто выбритый за столом усядется вкруг своих, да хряпнет стопку поболе полстакана самогонки крепкой из хлеба для себя приготовленной, и с хрустом огурцу славу воздаст или груздок солёный на вилке поднесёт себе аккуратненько. Хорошо! Посявная потому что прошла удачно и хлеба вышли на славу. Посявная. И не весенне-полевые работы, а состояние души, смысл жизни и предназначение по роду