— ...сеструха позвонила. говорит: "я к тебе сегодня приеду. порядок наведу и пожрать чего-нибудь сделаю. сирота ты, елки-палки". а у меня, понимаешь, у меня тут ****ец. я тебе другим словом описать это не могу, я тебе говорю. кухня — это отдельная история: плитка идеальная для рекламы чистящего средства в стадии "до"; пойми ты, она загажена так, что...говорю. чашка тут соит, ну, кострюля такая, алюминиевая. в чем-то белом, засохшем, будто в ней клей варили, обойный клей такой, белый, порошком. даже нет, не варили, а жарили. и я ведь вспомнить не могу, че делал в ней, а потом вспомнил — рис варил. вот, прикинь. постель, ну постель моя: пятна такие на простыне, то от чая, то от кофе; макаронина там, как червь, под подушкой. снизу пыль, толщиной с указательный. я присел такой, на корты, и лицо такое, как у ван гога с его "печаль будет длиться вечно", понимаешь. там под кроватью же и упаковки пустые из-под презервативов, и носок один, и пара книг ведущих фантастов, и смятые журналы с сиськами; культурные слои, чего сказать.
а потом снова звонит, представляешь, говорит: "ты это...я не смогу приехать сегодня, пятое десятое. ну ты пойми, все серьезно". а мне ж не пожрать, ничего совсем. думаю, *** с тобой, как же мне теперь, а простыня...а кострюля, ко мне вообще в гости под вечер санек со своей прийти должен был, а тут...а тут ****ец такой, а у меня времени, понимаешь, вообще ноль, чтобы разобрать это говно все.
а там оказывается её подруга умерла. сеструхи то. прикинь, 19 лет девченки, и умерла. разбилась. а она к ней на похороны оказывается. у нее похороны сегодня.