Златозар уже спал. Студеника слышала его ровное дыхание. А к ней сон все никак не шел. Та самая тревога, которая однажды выгнала ее из города в холодную снежную ночь, заскреблась внутри снова. Женщина встала, оделась, прошлась по комнате, пытаясь понять, что с ней происходит. Все было хорошо, прекрасно, замечательно. Лучше, чем когда-либо. Им оставалось только выбраться отсюда, а потом… Об этом они будут думать потом.
План побега был уже готов. Они решили, что Студеника расскажет Идану, будто все получилось и Колдун готов отвезти ее на место и вручить ей ключи к Источникам. А уж она, конечно же, передаст их в руки старейшины. Их не отпустят одних, это ясно. Конвой будет солидным, и Глава Круга не упустит возможность отправиться с ними – не тот случай. Зато Златозару дадут лошадь, а это важно – Вьюжка, конечно, могла везти двоих, но для нее это было тяжело, и она бы выдохлась слишком быстро. Когда делегация отъедет от обители на достаточное расстояние, Студеника поднимет снежную бурю, чтобы разделить отряд. И вот тогда они смогут оторваться от конвоя. Пока Студеника будет удерживать бурю (а на это ей понадобятся все ее силы), Златозар вступит в игру и выведет из нее самых сообразительных преследователей. Да, без крови, конечно, не обойтись. Но это малая цена за такой дерзкий побег. План был сложным и не без изъяна. Однако такой подход к делу не позволил бы им раскрыться раньше времени. Главное – убедительно играть свои роли. Она – неприступная и коварная королева льда, а он – наивный и загнанный молодой маг, которого охмурили и обманули.
И все-таки что-то ее тревожило. Хотелось прямо сейчас собраться и броситься в окно, навстречу воздушным потокам, навсегда улететь отсюда. Студенике казалось, что времени уже нет. До рассвета оставалось еще несколько часов. Она решила пройтись до конюшни и проведать Вьюжку.
Студеника бросила торопливый взгляд на спящего мага, ее губы тронула улыбка. Скоро. Совсем скоро…
Потом она вышла за дверь, умудрившись прикрыть ее так, чтобы та не скрипнула, миновала пустые комнаты, через длинную галерею дошла до северного крыла, по лестнице сбежала вниз. Большие, окованные железом двери, были заперты изнутри, и Студеника не хотела отпирать их и поднимать шум, поэтому выскользнула на улицу через черный ход в кухне, прямо за трапезной. Оттуда было проще попасть во внутренний двор, где находились разные хозяйственные помещения, в том числе и конюшня. Почти все стойла были заняты – большая часть магов находилась в обители. Студеника взяла лампаду, которая стояла на полу у двери, зажгла ее и направилась к своей лошади.
Вьюжка приветливо фыркнула, увидев хозяйку, и потянула носом – она ждала, что ей дадут какое-нибудь угощение. Студеника достала из-за пазухи прихваченное по пути в конюшню яблоко и протянула своей любимице. Та благодарно захрумкала лакомством.
Чародейка рассеянно расчесывала пальцами гриву лошади, размышляя обо всем, что ей предстояло сделать. Тревога так и не отступила, хотелось действовать немедленно. Почти не осознавая, что она делает, Студеника оседлала Вьюжку, вывела ее на улицу, пешком спустилась с холма, ведя лошадь в поводу. Она не боялась, что ее заметят из обители, наверняка все уже спят, а даже если и нет – что с того? Ей никто не запрещал выходить из крепости.
Запрыгнув в седло, женщина пустила лошадь рысью, не преследуя какой-то определенной цели. Долина, расстилавшаяся у подножия холма, была занесена снегом, и простой человек, увидев Студенику в этот момент, точно удивился бы, как ей удается так легко передвигаться по сугробам, не проваливаясь в них. Однако это скорее поразило бы сельского жителя, в городе все давно привыкли, что долина вокруг обители зачарована. Заклинание Белый тракт позволяло ездить по полям вплоть до самой городской стены, не обращая внимания на сугробы, как по ровной дороге. И даже топот копыт было прекрасно слышно.
Студеника проехала пару верст, чувствуя, как постепенно ее отпускает эта странная гнетущая тоска. Ей стало холодно, и она повернула Вьюжку назад, к обители. Вокруг было темно, небо скрывали тучи, шел снег, и только на самой верхушке холма, в одиноком окне горел желтый, колеблющийся огонек…
Огонек?!
Чародейка пригляделась, потом заставила Вьюжку ускорить шаг. Подъехав к холму достаточно близко, она увидела, что в одном из окон абсолютно темной крепости действительно горел свет. И женщина точно знала, что именно там находится Вечевой зал, обитель она могла пройти всю с закрытыми глазами, называя каждую комнату по пути и ни разу не ошибившись. Но кто мог находиться в Вечевом зале в такое время? Неужели старейшина успел собрать вече, пока ее не было? Посреди ночи?
Почему-то Студенике показалось очень важным сейчас выяснить, что там происходит. Она уже собиралась, было, спешиться, отвести Вьюжку обратно в конюшню и вернуться в обитель, но что-то ее остановило. Она чувствовала, что все это не к добру.
Из-под снега у подножия холма виднелись остатки какого-то сооружения. То ли это когда-то была лестница, то ли ворота. Студеника решила привязать лошадь здесь, подняться наверх и разобраться в происходящем. Если все в порядке, а просто кто-то по недосмотру забыл в Вечевом зале свечу, она вернется за Вьюжкой, а если нет… тогда оседланная лошадь может и пригодиться.
Студеника вернулась в обитель тем же путем, которым вышла. Тихонько проскользнула в холл, а оттуда вышла прямо к дверям зала.
Из-под двери просачивался свет и слышались приглушенные голоса. На вече это совсем не походило – в разговоре участвовали всего трое, а не все члены Круга. Студеника прислушалась, тихо-тихо подобралась к двери, стараясь разобрать слова. Судя по напряженной атмосфере и раздраженным голосам, спор длился уже не первый час. Она узнала двоих – Добромила и Ярослава, двух Глав Круга, приближенных к старейшине. Третьим оказался сам Идан.
-… не имеет никакого смысла, - устало, но решительно говорил Ярослав, заканчивая, вероятно, длинный монолог. – Сделаем это сейчас – все разрушим. Кто может обещать, что ренегат просто не остановит свое сердце? И тогда никаких ключей мы уже никогда не получим.
- Ты говорил это и в прошлый раз, - возразил Добромил, - и зря мы тебя послушали. Дали ему оправиться от нападения, вместо того, чтобы сразу бросить к мастерам пыток. Запел бы, как миленький, уже через час. Ну, может, через два. А теперь что? Мы держим взаперти мастера проклятий, опасного врага, который вполне может воспользоваться своей силой в любой момент.
- Мне казалось, эти двое там наверху вполне довольны жизнью, - заметил Ярослав сухо, - Студеника прекрасно его сдерживает.
- Сдерживает, - фыркнул Добромил, - да он ее поймал, как девчонку.
- Значения это не имеет, - Ярослав начал терять терпение, - со дня на день он решится отвезти ее к Источникам, а тогда уже будет все равно. Самое главное – он передаст ключи ей, а значит, и Общине. В конце концов, если она осмелится встать у нас на пути, нас больше, и мы всегда можем решить эту проблему.
- Да зачем, к демонам, это вообще все было затевать? – Добромил, судя по звуку, ударил кулаком по столу. – Неужели нельзя было все это сделать проще? Да и вообще, плохо его оприходовали там, в поле. Для чего понадобилось привлекать к делу эту шайку пустоголовых големов с большой дороги?
- А ты хотел, чтобы вся округа узнала, кто устроил нападение? – произнес Идан тихо и зло, до этого он молчал, не вмешиваясь в спор. – Достаточно и того, что мы привлекли к этому некромантов. И то еле-еле смогли прикрыть фон от них. Формально у нас со Свободными нейтралитет. Если они узнают, что это наших рук дело, то быстро забудут о своей разобщенности. А это уже пахнет войной, которая нам, пока мы не владеем силой Источников, совсем ни к чему. И сколько раз можно это обсуждать?
- Ну так мы почти у цели! – воскликнул Ярослав с досадой. – Теперь-то вам зачем понадобилось все портить?
- Да пойми ты, в конце концов! – взорвался Идан, и даже Студеника вздрогнула от его голоса. Она ни разу не слышала, чтобы Глава Круга так кричал. – Нас всех надули, как последних болванов! Никакой он не мастер проклятий, как думали все, кто с ним сталкивался! Он – зеркальщик!
Последнее слово прозвучало в тишине, как взрыв боевого заклинания.. Студеника зажала рот ладонью, чтобы не выдать вздох удивления. Немыслимо. Этого не может быть! Просто не может быть! Златозар? Зеркальщик?!
Кажется, остальные двое, что находились в Вечевом зале, были потрясены не меньше, чем она. Очень долго, томительно, так, что, казалось, по ту сторону двери все умерли, висело молчание. Потом Ярослав неуверенно произнес:
- Но ведь их не существует…
- Да что ты говоришь? – Идан все еще был в ярости. – Ну так сходи и проверь.
Ярослав тут же осекся.
- Зеркальщик… - проговорил Добромил медленно. – Ты хочешь сказать, он отражает чувства тех, кто находится рядом с ним?
- Не чувства, - нехотя отозвался Идан, - желания. Во всяком случае, так пишут в старых книгах. Зеркальщиков не видели на этой земле уже тысячу лет. Кто мог знать, что какая-то ветвь рода уцелела и ждала своего часа все это время? А раз их не ждали, то и вспоминать как-то было ни к чему, поэтому теперь уже о них известно мало. Они каким-то образом отражают желания тех, кто находится рядом. Только… - он замолчал, словно пытался подобрать слова, - это не прямое отражение, а вроде бы как перевернутое. Например, были случаи, когда некто жаждал убийства и зеркальщик, отразив его желание, убивал самого преступника, насылал на него проклятье. Если кто-то хотел власти, зеркальщик делал его самого рабом либо похоти, либо жадности, либо… в общем вариантов тут множество, а суть одна.
- Ты хочешь сказать, они черпают Силу только из чужих желаний? – с сомнением спросил Ярослав.
- Да нет, разумеется. Они могут пользоваться Источниками и артефактами так же, как и всем мы. Но… ты хорошо представляешь себе, что такое зеркало? То, что отражает. Они могут отразить заклинание, потому что в него вложены Сила и желание. Они могут отразить Силу Источника, в него ведь в каком-то смысле тоже вложено некое… гм… стремление. Словом, все, что может быть отражено, все, что есть живого в природе, все, что испытывает чувства, и все, что движется к определенной цели, служит пищей для них. Они отличаются от нас другим. У зеркальщиков нет собственной Силы. Если рядом с ними нет ничего живого, нет артефактов, людей, Источников, они совершенно бессильны. Им просто неоткуда взять Силу для заклинания, потому что в них самих ее нет.
- А как насчет добра? – спросил Добромил насмешливо. Он, кажется, воспринял новость куда спокойнее Ярослава, который до сих пор молчал. – Если кто-нибудь хочет нести любовь, свет, исцеление, все вот это, чему учит местная религия?
- Об этом история умалчивает. Послушай, брат, - Идан вышел из состояния задумчивости, его голос снова зазвучал жестко, - ты думаешь не о том. Лучше вспомни, что в обители, кроме нас троих, есть еще маги. И я не думаю, что все они в тайне мечтают кого-нибудь облагодетельствовать, дружно взяться за руки и спеть гимн любви. Мы все прекрасно понимаем, чего хочет каждый из них. И вы, - он сделал многозначительную паузу, - прекрасно знаете, чего желаете вы сами.
«А себя он деликатно обошел, - подумала Студеника, - как обычно».
- Уже само его присутствие, - заговорил Ярослав так тихо, что она едва смогла разобрать слова, - уже только оно…
- Вот именно, - перебил Идан, - здесь нет праведников. И иметь дело с зеркальщиком – себе дороже. Ведь их боялись не только потому, что они отражали истинные желания, а еще и потому, что они не умели себя контролировать. Кто-то даже говорил, что они не совсем маги, а только инструменты в руках Силы. Нечто вроде юродивых. Они не могли остановиться. Это было скорее проклятьем, чем даром. Так писали те, кто в итоге смог их истребить.
- Было ошибкой позволить ему прийти в себя, - упрямо гнул свою линию Добромил.
- Этого теперь никто не отрицает, - проворчал Идан. – Но не кажется ли все-таки тебе, Ярослав, что надо с этим покончить? Нам придется рискнуть и отдать зеркальщика мастерам пыток. Боль лишит его силы, а заодно мы узнаем тайну ключей. Дадим ему прожить ровно столько, сколько понадобится, чтобы ключи оказались в наших руках. Возможно, конечно, он и пойдет на самоубийство – тогда нам очень не повезет. Но мы в любом случае выиграем, даже если не сможем получить Источники, уничтожим врага, который угрожает всей Общине.
Снова повисла пауза. Каждый думал о чем-то своем. Студеника дрожала и старалась дышать как можно реже, чтобы точно ничем себя не выдать. Ей казалось, ее судорожное дыхание можно услышать на другом конце обители.
- Я согласен, - наконец, выдохнул Ярослав, - даже от мастера проклятий куда меньше неприятностей, чем от одного живого зеркальщика. Надо брать его сейчас. Не стоит медлить, вы правы.
Дальше кто-то что-то еще сказал, но Студеника уже не слушала. Стараясь не шуметь, она отошла от двери и со всех ног бросилась назад, в комнату Златозара.
Она бежала по знакомым с детства коридорам, будто за спиной уже была погоня. Сердце билось в горле, лицо горело, она оступалась и налетала на стены, резко сворачивая в очередной коридор, но ничего не замечала.
Чародейка знала о зеркальщиках еще меньше Идана. Единственное, что приходило на ум, старые сказки, которыми наставница пугала ее в детстве. Из них следовало только то, что зеркальщики смертельно опасны. Если встретиться с ними взглядом, можно потерять душу. Но, конечно, древние легенды безбожно врали. Взглянув в глаза Златозара, еще в ту, самую первую встречу, когда он едва не погиб, Студеника не потеряла душу. Она ее обрела. Она стала самой собой. Годы, проведенные в ледяной маске, не смогли затушить тот слабенький, крохотный огонек, что горел внутри нее. И именно этот огонек отразился в зеркале глаз Колдуна, вспыхнул, стал ярче и вернулся к своей обладательнице отраженным теплом.
Студеника бежала к нему, чувствуя кожей, как уходит время, понимая, что еще секунда, и она опоздает. А она не могла опоздать на этот раз. Не могла позволить им его убить.
Потому что она любила его.
Если бы чародейка осталась и дослушала краткий диалог, который последовал сразу за звуком отодвигаемых стульев, она бы услышала следующее.
- А все-таки, - произнес Ярослав уже на пороге, - что происходит с теми, кто не хочет зла? Что, если зеркальщика, к примеру, кто-нибудь полюбит?
- Трудно сказать, - ответил Идан рассеянно, он уже думал о других вещах. – В легендах мало говорилось об этом, так, упоминания, намеки. Ясно только одно. Все, кому не посчастливилось любить зеркальщиков, умирали.
- Ты же говорил: неизвестно, что с ними происходило, - нахмурился Добромил.
- Я сказал только, что они умирали, - парировал Идан. – Так гласят легенды. Но о причинах мне ничего не известно.