- Что ты спишь, мужичок?
Ведь весна на дворе;
Ведь соседи твои
Работают давно.
Встань, проснись, подымись,
На себя погляди…*
Будит меня мама, щекоча за бока, а я резво проснувшись, хохочу и, изворачиваясь от щекотного прикосновения, взбрыкиваю ножками – утро пришло и единственное окно в нашей квартирке всё в солнечном свете. Мужичок из стихотворения спит себе, а я уже проснулся – меня ждет день, каким то он будет?
Я сквозь сон слышал ранним утром, как мать торопила отца:
-Уже второй гудок, Женя! Тормозок не забудь,- и провожала его за дверь, щелкнув замком.
Отец ушел на работу; я уже знал дорогу туда – на химзавод, ходил за хлебом, который выдавали отцу – две булки на семью. Как же он вкусно пах, забивая заводскую гарь и я непременно откусывал кусочек горбушки, потом ещё и ещё…
А рядом с заводом располагалась шахта им. Ленина, с громадными терриконами, один из которых ранним утром взорвется и будет много людских жертв. Мы с мальчишками нашего двора бегали туда смотреть, на притулившиеся почти к самым терриконам полузасыпанные разрушенные халупки, но в моей детской памяти картина осталась не страшная. Говорят на стадион, что расположен недалеко от нашего двора, а от шахты километрах в двух, долетали большие куски породы и падали прямо на зеленое футбольное поле.
А бывало, я проснусь и завожу радиолу – ставлю черную пластинку с загадочным названием на темно-красном кружке «Рио-Рита» и квартирка наполнялась бодрыми звуками с пощелкиванием, как я думал, деревянными ложками об колено, но нет – это были не ложки, а кастаньета, о которой я узнал много позже.
Пластинка весело крутилась, а я ставил в центр оловянного солдатика и, сделав два-три оборота вокруг своей оси, падал на диван – кружились стены, пол, вышитые мамой китайским мулине занавески, кружилась моя голова…
Но, бывало, только наступало утро, как к нам вбегала соседка тетя Клава:
-Дуся, в гастрономе крупы дают!
И матеря, немедленно снаряжали нас: с сеткой в одной руке, с деньгами в другой – за дефицитными продуктами, и мы ватагой мальчишек мчались занимать очередь в магазин, на витринах которого веером плавился шоколад, и также веером выстраивались банки со сгущенным молоком, а мы стояли в очереди за крупами, видимо взрослые обожали есть кашу.
Утро, утро… Мне казалось – весь день было утро, а потом сразу наступал вечер. Он тоже был долгим, интересным и насыщенным всякими событиями…
Июль 2015 год
г. Алчевск
*стихотворение Алексея Васильевича Кольцова (1809—1842) "Что ты спишь, мужичок?.."