Когда живешь в маленьком городе, вертишься каждый день по одним и тем же маршрутам, лишь изредка балуя свой органолептический сачок легким расширением радиуса круговерти на полтора-два километра, тот мирок, который попадает в этот круг, почему-то вдруг начинает нуждаться в упорядочении. И как накатывает иногда во время летнего отпуска неудержимая волна потребности рассортировать по папкам рабочие файлы, а зимние вещи, наконец, – по антресолям, так и с городом: его мирок частенько хочется разделить на однородные составляющие, произвести инвентаризацию их компонентов, аккуратно уложить все в коллекционные коробочки и начать, наконец, пользоваться ими уже не беспорядочно, а осмысленно, разумно, с удовольствием. Хотя, собственно, как можно разумно пользоваться тематическими копилками впечатлений, если ты еще пока не бабушка на лавочке?
Но тем не менее… Несмотря на то, что подсознательный уровень мозга оптимистки обычно автоматически фиксирует позитив и по возможности старается игнорировать хотя бы мелкий негатив, иной раз этот налаженный механизм сталкивается с такими гигантами, что остолбеневает в недоумении: «Хозяйка! Что делать? Мы здесь смеемся? Или плачем? Или вообще пора делать ноги?» Хозяйка дает стандартную команду смеяться, но до конца дня у нее трясутся поджилки, хотя она как биолог не вполне уверена, что у нее они имеются. Такие гиганты при очередной инвентаризации впечатлений попадают в почетный Список самых суровых граждан города.
О, великий Список суровых! В нем не те, кто портит жизнь, нет! Сюда попадают люди, диалектически дополняющие реальность, чтобы ее не слишком уводило иной раз в мармеладную беспечность. Список суровых уходит уже почти неразличимыми корнями в детство с его смутным страхом перед бабушками на лавочках и репетициями обращения к нелюбимой продавщице в магазине с просьбой взвесить вон тех яблок. Школьные физрукши, институтские непоколебимые физики… Сейчас они почти забыты, да и вообще с высоты лет вспоминаются милейшими чудаками. Такими же будет казаться, наверное, и нынешние кандидаты на звание Самого сурового человека в городе.
Вот, например, начинающий Рейтинг суровых один из бывших директоров-начальников… Никогда не забыть его неожиданного выговора: «Почему вы говорите «докторА наук», «профессорА»? Вы что, правил русского языка не знаете?! Надо говорить «докторЫ»! «ПрофессорЫ!» «А как же «Доктора, профессора, медицинская сестра?» – слышится в ответ жалкое и доброжелательно-заискивающее блеяние докладчицы… Но лишь брови сдвигаются на твердокаменном лице начальника, и уползают в воротники серых пиджаков седые головы докторов и профессоров… «Научитесь улыбаться, когда Вас расстреливают», – ласково советует на выходе один из бывалых укротителей поджилок.
Начальники вообще потенциально благодатная для формирования Списка суровых категория. Но гораздо более обширна категория медработников. И не удивительно. Им платят меньше. Поэтому суровая медсестра в детском саду, отпуская его выпускника в школу, вынимает душу из родителя двадцатиминутной речью, осложненной перерыванием нескольких ворохов документов, о том, что родитель абсолютно безразличен к здоровью потомка, ибо не сдал анализ, а нет, сдал, но не прошел кардиолога, как висело на объявлении, хотя позавчера пришло распоряжение, что это теперь не нужно, так что звоните в поликлинику и отменяйте теперь свою запись, а то в городе из таких негодных родителей и их детей трехкилометровая очередь… И вот что тут прикажете делать, если в этот непрерывный монолог еще и не вставить ни одной фразы в свое оправдание? Сурово, очень сурово. Задеты самые трепетные струны, грусть и стыд заливают малиновой краской окружающую реальность, и хочется броситься к своему чаду, выжать из него все оставшиеся анализы, протащить поскорей через всех обязательных и необязательных специалистов поликлиники, а заодно и привить его на двадцать лет вперед от всего, к чему еще могут придраться. Но порыв этот проходит довольно быстро, и вы вместо этого всего счастливо и долго тискаете своего оторопевшего ребенка, покупаете ему килограмм конфет и ведете на карусели... Поэтому, кстати, дети, в отличие от их мам, очень даже любят эту медсестру.
Но есть в городе человек еще суровее. Попробуйте как всегда вежливо спросить у продавщицы газет, сидящей у входа одного большого магазина-рынка, как пройти в «фикс-прайс». О-о-о! Да вы, оказывается, – бессовестный, некультурный, бесчувственный, невоспитанный человек, который ничего не видит, кроме себя, и ума не хватает понять, что старая и больная продавщица – это не бюро справок, не автоответчик и не попка-дурак! И вообще… Вы что тут, все читать что ли разучились, когда русским языком вон там карандашиком на маленьком клочке написано, чтоб не беспокоили?!.. И если вы, бесчувственный человек, не убежите тут же, а вместо того будете молча и удивленно стоять и слушать, то получите эту информацию минимум в троекратной повторности… У вмиг ставшего некультурным человека рука непроизвольно тянется к камере мобильника, и возникает хулиганское желание надоумить подростка-потомка придти сюда с друзьями, спросить еще что-нибудь и насладиться суровостью жизни по полной программе… Но некультурный человек сдерживает этот порыв и, боясь еще кого-либо в этом магазине о чем-то спрашивать, идет самостоятельно искать источник утоления грусти и дрожи – и находит его, и покупает там дешевеньких китайских товаров на две корзины больше, чем планировалось. Потому что ему необходима теперь шоппинготерапия. Кстати, а может, на это и рассчитано? Такой маркетинговый ход конем...
Но городской Список суровых все-таки по праву, много лет и общепризнанно возглавляет Суровая Гардеробщица одного концертного зала для самых культурных. Она даже почти не разговаривает с вами. Она делает замечание – самое частое – одному двадцатому из очереди намурлыкивающих что-то из классики граждан в очереди. Остальные сами вмиг становятся смирными и угодливыми, поскольку интеллигенция – вообще народ по определению сообразительный и быстро адаптируется. Но оцените этот полный праведного огня взор великой Суровой Гардеробщицы, который вы получите в любом случае, даже если ваша шапка и зонтик – в отдельных и недырявых пакетах, а вешалка вашего вчера полученного из химчистки пальто не просто пришита, а специально для этой встречи проклепана в металлоремонте! О, какая мятно-прохладная волна скользит по вашим многострадальным поджилкам, когда вы отделываетесь только этим взором и светло и глупо улыбаетесь, отходя от бруствера гардероба, потому что сегодня – о небывалая удача – пронесло!
Люблю людей. Как человек, который часто грешит и кается, люблю оправдывать, прощать и отпускать их на волю из обиженных закоулков своей эмоциональной памяти. Но какое счастье и даже тайное буйное ликование может вызвать самостоятельный встречный порыв вашего оппонента как-то… загладить что ли!.. А то и вправду, на этот раз как-то совсем сурово вышло… Когда начальник через полчаса после сделанного выговора о невладении русским языком вызывает вас через секретаря к себе и начинает разговор почти что мягким голосом с абсолютно нелепой, просто дикой в его устах фразы: «Хотите конфетку?»… Откуда-то берется храбрость изобразить шутливый гнев, в коем это веке не мигая, сощуриться на этого бесчувственного бегемота и процедить после театральной паузы сквозь зубы: «Хочу!» И ваш начальник на это улыбается одним уголком глаза с одной стороны и одним уголком рта с другой. И вы чувствуете, что вся радость мира в этот момент вернулась к вам, сконцентрировалась и порхает теперь с утроенной силой по просторному кабинету с грузными черными креслами, осеняя пространство хрустальными бликами на многометровом столе, стенах и даже очках начальника!
Люблю суровых людей. Как ни крути, они украшают эту полную неожиданностей круговерть обыденной жизни.
Июль, 2015