Действующие лица:
Медальевская – председатель президиума
Крутоликов – член президиума
Полуярый – член президиума
Яркополый – член президиума
Полноволная – член президиума
Даждевой – голос из зала.
Актовый зал средней школы, свободны только несколько мест в последнем ряду. На сцене длинный стол, покрытый зелёным сукном. За столом сидят члены президиума во главе с председателем.
Крутоликов: Дорогие друзья, мы собрались с вами на очередное заседание нашего творчески азартного литературного объединения под кодовым названием "ТАЗ". На сегодняшней повестке дня у нас три вопроса.
Вопрос первый – "Наши авторы – таланты".
Вопрос второй – "Литературные журналы".
Вопрос третий – "Сайт".
Вступительное слово предоставляется нашей уважаемой писательнице, члену Союза писателей и журналистов Российской Федерации, нашему бессменному и незаменимому председателю – госпоже Медальевской.
Медальевская: Спасибо, товарищ Крутоликов. Я постараюсь быть краткой. Дорогие друзья, прежде всего, я хочу напомнить вам, что мы условились называть друг друга товарищами, а не господами. Во-первых, потому что мы действительно товарищи, так сказать по перу, а во-вторых, потому что господа – это черносотенское слово. А теперь, товарищи, приступим к обсуждению нашего первого вопроса. Вы, кажется, хотите что-то сказать, товарищ Полноволная, прошу вас.
Полноволная: Я очень хочу сказать, товарищи, что мне есть, что сказать, но наши литературные журналы этого совершенно не понимают. Эти псевдо редакторы и гадкие издатели говорят мне, что мои стихи никуда не годятся!
Медальевская: Простите, товарищ Полноволная, я вынуждена вас прервать, что бы задать следующий вопрос: не кажется ли вам, товарищи, что товарищ Полноволная затрагивает не только первый вопрос из нашей повестки дня, но и второй? А будет ли у нас, товарищи, в таком случае, что сказать отдельно по второму вопросу?
Полуярый: Да сколько угодно!
Яркополый: Я в полном объёме согласен с товарищем Полуяровым. Хочу лишь добавить, что оба эти вопроса настолько завязаны, что я предлагаю обсуждать их вместе между собой.
Медальевская: А вы, что скажите, товарищ, Крутоликов?
Крутоликов: Я очень даже за, как и все.
Медальевская: Хорошо, товарищи, я тоже не возражаю. Товарищ Полноволная, продолжайте.
Полноволная: Так вот, товарищи, мои стихи никуда не годятся – так говорят эти, как я уже говорила кто. Я вам сейчас прочитаю свои, а потом другие, которые считаются якобы лучше моих.
Я ходила по воде,
Вся любовью опалима,
Потому что мой любимый
Мне заехал по морде.
Вдумайтесь, товарищи в эти глубокие строки сиюминутного реализма с ударением в последнем слове на последний слог. А вот то, что они печатают.
За поцелуй, я не робея,
Готов, еврейка, приступить
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.
Даждевой: А кто это написал?
Полноволная: Этого, товарищ Даждевой я не знаю и не хочу знать. Это, товарищ Даждевой, для меня абсолютно не важно.
Даждевой: Как же так, вы запомнили стихи, а кто их написал, нет?!
Полноволная: Товарищ Даждевой, когда я была в редакции, эти стихи ещё только готовились к публикации в каком-то контексте о творчестве кого-то. Я прочитала их совершенно случайно. Вы что меня экзаменуете?
Полуярый: Ну, что вы, на самом деле, товарищ Даждевой! Какое это, в сущности, имеет значение, кто написал эту глупость.
Яркополый: Понятно, что кто-то из современных выскочек.
Даждевой: А мне понравилось.
Медальевская: Товарищ Даждевой, ваши предвзятости мы обсудим чуть позже, если останется время. Продолжайте, пожалуйста, товарищ Полноволная.
Полноволная: Я, товарищи, сначала подумала вот о чём: как можно говорить о женщине в подобном тоне с религиозном оттенком?! На мой взгляд, со столь аморальным смыслом. И потом, что это за мужчина, который готов приступить к любви за поцелуй!? За взятку, значит. Что это за отношение к любви?! Корыстное отношение, товарищи. А предъявить?! Он, видите ли, готов. Совершенно не понимая, что отличие иудейского от православного предъявления заключается не во внешней, так сказать, форме, а в глубоком внутреннем понимании всего процесса.
Даждевой: Не понимаю, что это за отличие такое?
Полноволная: А мои стихи, товарищ Даждевой понимают все, все мои друзья и подруги, и даже просят переписать.
Полуярый: Позвольте мне, товарищ Медальевская?
Медальевская: Пожалуйста, товарищ Полуярый.
Полуярый: Как замечательно сказала товарищ Полноволная о непонимании. Я бы добавил, товарищи, о вопиющем непонимании. Я принёс в редакцию свой роман, товарищи, на который я потратил три с половиной года упорного творческого труда. А каково название, товарищи?! "Нужна ли власть губернатору?" Конечно, товарищи, я там критикую самого нашего, и понимаю, что страдаю, именно, из-за этой критики. Но писать о другом, как посоветовал мне редактор, я не собираюсь.
Медальевская: А о чём другом вам посоветовали писать?
Полуярый: О лошадках, понимаете ли! И за что? За то, что я написал о вопиющей несправедливости, о том, что у нашего губернатора есть верблюд. А это неслыханно, товарищи, когда столько людей плохо едят.
Даждевой: По-вашему нужно сдать верблюда в общепит?
Полуярый: Ваш юмор, товарищ Даждевой, не уместен, когда речь идёт о святом.
Даждевой: Простите, товарищ Полуярый, я не хотел вас обидеть.
Полуярый: Я не обижаюсь, дело не в этом. Но, верблюд, это же стыдно должно быть перед народом.
Медальевская: Я полностью согласна с товарищем Полуяровым. А вы, товарищ Даждевой, вместо издевательских шуточек можете что-нибудь предложить?
Даждевой: Конечно, я даже знаю, как помочь в этом вопросе народу.
Медальевская: И как же, позвольте вас спросить?
Даждевой: Да, очень просто. Либо отнять у губернатора верблюда, либо дать по верблюду каждому жителю губернии.
Медальевская: Вы опять за своё, товарищ Даждевой! Перед вами заслуженный ветеран труда. Товарищ Полуярый проработал на одно и том же предприятии свыше сорока лет. Я бы на вашем месте это поимела в виду, и отнеслась к товарищу Полуярому более уважительно.
Даждевой: Да, я ничего не имел плохого в виду. Вы же сами спросили, и я ответил.
Медальевская: Ну, хватит, товарищ Даждевой! Товарищи, кто-нибудь ещё хочет высказаться по первым двум вопросам?
Яркополый: Можно мне?
Медальевская: Пожалуйста, товарищ Яркополый.
Яркополый: Я, товарищи, как вы знаете, пишу верлибрами. Я проанализировал всех современных поэтов. И вот к какому выводу пришёл. Ихняя форма написания, товарищи, потеряла свою современность, как грамматически, так и реалистически, и стала, так сказать, не состоятельной для современной молодёжи.
Полноволная: Ой, а прочитайте свои, пожалуйста, товарищ Яркополый, мне так нравится.
Полуярый: Давай, Яркополый, читай.
Яркополый: Вы позволите, товарищ Медальевская?
Медальевская: Конечно, товарищ Яркополый. Пожалуйста.
Крутоликов: Читайте, Яркополый, у тебя здорово получается.
Яркополый: Осень витиевата в солнце, на зелёном асфальте люди, идущие тоже страдают, качается ветер и превозмогает, транспарант призывает к труду, расхлябано без галстука в грязных ботинках небо, краснеет, а синий сигнал светофора пробитым глазом заряжен.
Даждевой: Каким глазом?
Полноволная: Пробитым, товарищ Даждевой, вам этого не понять. Браво, товарищ Яркополый!
Полуярый: Молодец, Яркополый!
Медальевская: Мне тоже понравилось, особенно там, где у вас без галстука.
Крутоликов: Да, без галстука, это у вас Яркополый, самое сильное место.
Полноволная: А что же редактору, неужели не понравилось?
Яркополый: Нет. Он спросил, почему асфальт зелёный, а светофор синий?
Полноволная: А вы?
Яркополый: А я сказал, что это, как говорил Булат Окуджава, цветная символика. Я так вижу, это моя цветокрасочная гамма мировоззрений. Тем и сильны мои образы, что они не подвластны ни любому обывателю, ни любой другой альтернативе.
Даждевой: Какой вы сказали альтернативе?
Полноволная: Перестаньте, Даждевой!
Даждевой: Я, правда, не понял.
Медальевская: Не обращайте внимания, Даждевой, видимо, всегда такой. Если больше никто не хочет высказаться по первым двум вопросам, то, пожалуй, товарищи, пришло время обсудить третий пункт нашей повестки дня. Товарищ Крутоликов, вы готовы?
Крутоликов: Да, товарищ Медальевская, я готов.
Медальевская: Тогда прошу вас.
Крутоликов: Товарищи, мы тут посовещались, и товарищ Медальевская предложила совершенно обворожительную вещь: организовать собственный сайт в Интернете.
Полноволная: Ой, как это прекрасно, значит, мы наконец-то сможем публиковать свои стихи.
Полуярый: И романы.
Яркополый: И вообще, всё, что захотим, то и будем публиковать. И плевать на этих глупых редакторов и вообще на всех глупых.
Полноволная: Товарищ Медальевская, расскажите, пожалуйста, поподробнее, как это будет выглядеть.
Медальевская: Это будет, товарищи, замечательный сайт, с рейтингами.
Полноволная: С рейтингами?
Медальевская: Да, с рейтингами. Полная демократия и полная доступность, товарищи.
Даждевой: Как это с рейтингами?
Медальевская: А вот это правильный вопрос, товарищ Даждевой, сейчас всё по порядку объясню. Наш сайт будет называться "Поэтический меч рыцаря".
Полноволная: Восхитительно! Только…товарищ Медальевская, а как же женщины?
Медальевская: А что? - справедливое замечание. Ваши предложения, товарищ Полноволная?
Полноволная: Может быть, вот так…"Поэтический меч рыцаря и леди".
Медальевская: Немного длинновато, но, в общем, мне нравится. А теперь по существу нашего сайта. Прежде всего, любой желающий сможет опубликовать свои работы на нашем сайте, он должен будет указать своё, или творческое имя, и адрес электронной почты. Он также сможет прислать свою фотографию. Адрес электронной почты и фото будут, естественно, доступно всем лишь по желанию приславшего.
Полуярый: А мне нечего скрывать. А всё пришлю.
Полноволная: А у меня есть фотка, где я творчески обнажена.
Крутоликов: Товарищи, давайте дослушаем товарища Медальевскую.
Медальевская: Ну, так вот, товарищи, на этом сайте будет несколько колонок. Ну, естественно, автор, затем количество просмотров, количество рецензий, т. е. каждый сможет высказаться по поводу работы другого. Главное в этом деле рейтинг с баллами, потому что он сможет выявить самых лучших..
Яркополый: А если кто-нибудь будет эти самые баллы ставить только себе?
Медальевская: Нет, товарищ Яркополый, за этим будет следить специальная программа.
Полноволная: А вы, товарищ Медальевская, будете участвовать в этом сайте?
Медальевская: Как писатель под другим именем. А как критик, под своим.
Даждевой: Идея мне нравится, но я не понимаю.
Медальевская: Что вы опять не понимаете, товарищ Даждевой?
Даждевой: Я не понимаю, для чего нужно устраивать соревнования? По-моему, можно обойтись без баллов и рейтингов.
Полноволная: Интересно, а как же узнать, кто лучше?
Даждевой: А кому нужны эти знания?
Крутоликов: Ты что, Даждевой, не понимаешь! А вдруг сам господин …, ну, сам понимаешь кто, заглянет?! А мнение товарища Медальевской вам что, неинтересно?
Даждевой: Интересно, конечно, интересно, вот я и хочу предложить: вместо колонок с баллами и рейтингом ввести одну.
Медальевская: Какую?
Даждевой: Да очень простую: вызывает прочитанное интерес или нет.
Медальевская: Значит, вы товарищ Даждевой, считаете, что я, как член Союза писателей не имею право высказать своё профессиональное мнение по поводу ваших работ, и определить самых лучших?
Даждевой: Ну, почему же, мнение, пожалуйста, но причём здесь баллы и рейтинги? Лучших и худших не бывает, их придумали те, кто занимается не своим делом.
Крутоликов: Ну, ты Даждевой хватил. Она же член Союза писателей!!!
Даждевой: Я этого тоже не понимаю.
Крутоликов: Здесь-то ты, чего не понимаешь?
Даждевой: Я не понимаю, зачем писателю быть членом какого-то союза. Союза с кем? Может ли профессионализм определяться членством. По-моему, у писателя может быть только один союз – союз с Богом.
Яркополый: Ты что, Даждевой, а корочки, а значок? Кому показать так это же, как приятно. Бог таких не даёт.
Даждевой: Ну, да. А если кто-нибудь откроет вашу книгу, и ему станет противно, тогда как?
Яркополый: А мне вот, от тебя противно, Даждевой. Ты прямо урод какой-то.
Даждевой: Ну, это понятно.
Медальевская: Товарищ Яркополый, а вот на оскорбления переходить не следует.
Яркополый: Ладно, не буду.
Медальевская: Товарищи, баллы, рейтинги, критика – это одно, а оскорбления – это другое.
Даждевой: Неужели вы не понимаете, товарищи, сначала баллы, потом рейтинги, за рейтингами критика, за критикой оскорбления, за оскорблениями ….
Полуярый: А ты что Даждевой, вообще, что ли против критики?
Даждевой: Я против соревнований. А в отношении критики – под критикой подразумевается некая норма. А что такое норма никто не знает. Самые талантливые люди никогда не были нормированными. А критик, как правило, соревнуется с тем, кого критикует.
Медальевская: Товарищ Даждевой, вы переходите все рамки дозволенного. Вы у нас совсем недавно, а так возмутительно себя ведёте.
Полноволная: Да он просто издевается над нами. Я от его первых слов так обалдела, что чувствую, что ничего сказать не могу. Только сейчас отошла. Если он такой ненормированный, зачем он нам нужен?!
Яркополый: Действительно, выгнать его к чёртовой матери из нашего ТАЗа.
Полуярый: Пусть живёт без соревнований, один, если такой умный!
Медальевская: Товарищи, ну если вы так ставите вопрос, я не могу идти против мнения коллектива. Товарищ Крутоликов, подготовьте, пожалуйста, соответствующий документ, а я подпишу и зачитаю.
Крутоликов: Так уже готов, товарищ Медальевская, что его долго готовить что ли. У нас бланки-то разные есть. Пожалуйста.
Медальевская: Товарищи, по закону союза ТАЗ, на основании непристойных и необоснованных оскорблений товарищ Даждевой объявляется исключённым из членов вышеупомянутого союза.
ЗАНАВЕС