Письменное интервью "Областной Рязанской газете".
Упорядоченный хаос*
– Света, давай начнём с самого начала. Когда было написано первое произведение?
– В начальной школе. В четвёртом классе я писала стихи и выдавала их за чужие. Чаще всего за стихи Константина Симонова. Однажды было лень учить наизусть про войну, и я сочинила «за Симонова» строки:
«Сорок первый, сорок пятый. Назову только эти две даты. И вспомнятся годы, вспомнятся дни, те, что на фронте мы провели. В пекло врага уходил коммунист, где бомб разрывавшихся слышался свист». Дальше не помню, но заканчивалось, вроде, так: «Родину-мать, дети, идите свою защищать!»
На уроке литературы мне поставили за него пятёрку и поинтересовались, в каком сборнике я его откопала. Я чего-то наврала. О том, что стихи сочиняю я, в школе узнали года через три. А о том, что пишу рассказы, гораздо раньше, где-то лет в 12. Сочинения всегда были пятёрошные, но однажды я так засочинялась, что учительница литературы поверила написанному и вместо пятёрки вызвала в школу маму для разговора. На пяти страницах я живописала, как с подругой балуюсь по телефону (которого ни у меня, ни у неё не было), и как однажды мы нарвались на знаменитого писателя и теперь хотим пригласить его в школу.
Вот с того момента мама напрочь запретила мне писать. Рвала тетрадки в клочья. Возможно, из чувства противоречия я продолжала. Тайно, с фонариком под одеялом. И даже посылала чего-то там в «Пионерскую правду», тоже про войну, с названием «Отряд тринадцатилетнего капитана». Получила ответ, первую, очень развёрнутую рецензию, где сказали, что всё, что касается жизни подростков, у меня вышло на редкость удачно, но вот о войне я знаю только по книгам, поэтому всё вторично, недостоверно и фальшиво. Я так плакала. И какое-то время ничего не писала, даже сочинения выжимала на страничку-две. Но зато очень долго бомбила «Пионерку» письмами с просьбой вернуть мне мою повесть. Это был претолстенный такой талмуд – склеенные между собой три общие, 96-страничные тетради в линейку. Не вернули. До сих пор жалко…(смеюсь).
А вторая волна началась с прихода ко мне домой журналистки Лены Сафроновой: редакция газеты решила, что я инвалид! Потому что написала о зеркале как о неподвижном, но одушевлённом предмете. Рассказ называется «Наблюдатель». Он есть и в книге. Вот с него-то и пошло серьёзное увлечение прозой.
– Расскажи о своей книге…
– Книгой я не довольна. По прошествии времени она представляется мне таким слегка упорядоченным хаосом. И к ней очень подходит начало не дописанного мной рассказа:
«Из ничего рождается что-то. Из пустоты – наполненность.
Дэн вдруг понял Вселенную. Она точно так же выдохнула из себя звёзды, как он, бездумный, изрыгнул книгу. Умным мыслям и красивым словам взяться было неоткуда, но они появлялись на бумаге, следуя воле пальцев, сжимавших ручку. Как будто именно тандем руки и ручки являл собой средоточие мысли. А не голова, как у большинства».
Тем не менее, я рада, что она вышла (спасибо, что убедила меня издать её и помогла в отборе текстов), потому что это правильная, в общем-то, идея – собрать в кучку разбросанные там и сям тексты. Книга называется «Вверх по облакам», в ней 160 страниц, одна повесть и двадцать четыре рассказа.
– Где ты печаталась?
– О! (улыбаюсь). Одно время я держала под рукой заготовку с перечислением публикаций, их набиралось на две страницы, и мне была важна и радостна каждая. В основном, это, конечно, рязанские газеты: «Рязанское узорочье», «Ведомости», «Рязанские зори» и др., вплоть до заводского «Нефтехимика», а также журналы «Сотворение», «Утро». Было по несколько публикаций в журналах «Юность», «Литературная учёба», «Московский вестник», в журнале «Топос»; в сборнике, выпущенном издательством АСТ, по итогам конкурса опубликован мой рассказ.
А первая публикация состоялась в марте 1995 г. в начинавшейся тогда газете «Ярмарка». Кстати, в «Ярмарке» же несколько номеров печатались и комиксы по придуманным мной историям.
– А какие у тебя достижения, премии?* (*вопрос не вошёл в печатную версию интервью)
В 2008 году получила премию и звание Золотое перо Руси – нагрудный знак «Золотое перо», удостоверение к нему и сертификат соответствия № 67 (за рассказ «Малой» – он был недавно у вас в газете).
До того:
В 2000-м – областной грант по литературе, результатом которого явилась (в 2001-м) тоненькая книжка-сборник из работ пяти авторов.
В 2002-м стала победителем конкурса прозаических миниатюр в журнале «Литературная учёба», в качестве приза опубликовали многостраничный рассказ «Шубы».
В 2003-м эти самые «Шубы» были признаны лучшей публикацией года в журнале «Литературная учёба». Меня нашли и попросили приехать за денежным призом! Было приятно и вовремя (улыбаюсь).
В 2004-м — победила в сетевом конкурсе на лучший рассказ. Приз — снова две тысячи. Хотя вообще-то была ещё и путёвка по Скандинавским странам на три дня, которую мне первоначально прислали, но я не смогла сорваться с работы, и она осталась мне на память.
В том же году были подведены итоги конкурса сценариев для кино и телевидения «Народно кино». Было пять номинаций, премию присудили лишь по одной из, но мне было приятно упоминание: «Отмечены работы «Лиза» и «Малой» (автор Светлана Малышева) в номинации Любовь земная».
– Ты окончила Литературный институт имени Горького. Почему ты решила туда поступать?
– На эйфории двухтысячного года. Я окунулась в литературную жизнь Рязани, посещала все литкружки и объединения, о которых узнала, много и быстро писала, меня хвалили, но никто почти не ругал. Я приставала ко всем с вопросом: «Что у меня там плохо?» – а мне отвечали, что всё отлично, надо бы вот только запятушки поправить. Я не верила, потому что так не бывает.
И в январе 2001 года собрала всё напечатанное (на машинке), запаковала в конверт и отослала по адресу Тверской бульвар, 25. Адрес я знала, потому что собиралась отослать свои рукописные тексты туда ещё в девяносто втором году, но вместо Лита отправила в какое-то издательство. И мне этот конверт потом вернули, похоже, что даже и не читанный (смеюсь). Вот и тут я хотела, чтобы важный институт меня либо вернул на землю, либо… Ну, о «либо» я даже и не думала, соответственно, и не готовилась к поступлению. Вызов пришёл в начале лета, для меня это был шок, я чуть ли не шёпотом всем об этом начала сообщать, все дико радовались за меня, а я ходила какая-то тюкнутая. И в Москве на экзаменах тоже. Всё-таки в 35 лет сдавать какие-то экзамены, забыв даже, что такое школа, это стресс тот ещё.
Но, тем не менее, я поступила. Училась на семинаре прозы Михаила Петровича Лобанова. Он наш земляк, кстати, у него рязанские, точнее, клепиковские, корни. Книга «Вверх по облакам» начинается словами: «...а мой мастер по творчеству говорил: ты пишешь, чтобы всех шокировать,– зачем? Пиши о том, что тебя трогает, удивляет; о том, что возмущает, что интересно… Расскажи это так, чтобы другим стало интересно тоже». Вообще, кто умеет слушать, тот многое с его семинаров вынес. И я благодарна ему за науку.
– Какие твои любимые книги?
– Любимое – это то, что хочется перечитать? Тогда – «Джен Эйр» Шарлотты Бронте, «Триумфальная арка» и «Три товарища» Ремарка, «Галапагос» Воннегута, «Русский лес» Леонида Леонова, «Братья Карамазовы», рассказы Мирча Элиаде, Борхес, Маркес. В детстве читала запоем. Была записана в четыре библиотеки, из каждой брала по несколько книг, жила в них неделю, потом вынужденно переключалась на учёбу (мама прятала книги), но потом снова в них проваливалась.
– Чем ты сейчас занимаешься?
– Как говорят: «Найди любимую работу – и больше уже никогда не работай». То есть получай удовольствие. Этим вот я и занимаюсь с 2008 г. А именно: выпускаю самофинансируемый литературный журнал «Три желания». В нём, помимо российских, публикуются русскоязычные авторы из 20 стран, в том числе из таких экзотичных (для меня, во всяком случае), как Индонезия. Приятно греет мысль, что на другом конце света кто-то читает журнал, составленный и свёрстанный мной в Рязани – я отсылаю авторские экземпляры участникам.
– Можно ли, на твой взгляд, научиться писать?
– Научиться можно всему, вопрос в качестве. Я вот шить вроде как умею, но в своём шитье на улицу не пойду – дома, на кухне, можно. Так и с писательством. Если автор не знает азов, не чувствует слова, не понимает, что можно показывать всем, а что только родственникам, учи не учи – толку не будет. Самая распространённая защита: «Я так вижу» или: «Это было на самом деле», то есть говорить предпочитают о том, что написано. А о том, как – дело десятое. Между тем хорошая проза – это единство формы и содержания.
– Что посоветуешь начинающим?
– Для начала определиться – ради чего вообще пишет: чтобы себя показать или людей посмотреть, то есть что важнее в творчестве – самовыразиться или развлечь. От этого будет зависеть всё.
Я когда читаю, всегда в первую очередь обращаю внимание на стиль. Если нет хорошего слога, идут бесконечные повторы, пустые диалоги, текст закрываю. Но вот если слог есть, талант налицо, то тогда вникаю в содержание – о чём. И если оно ни о чём, то законный вопрос – а зачем это написано? Красивая бессмыслица – это мишура. Мишуру принято на ёлку вешать, то есть как часть чего-то большего изящная бессмыслица будет смотреться отлично. Как самостоятельное произведение – увы.
Поэтому ещё раз: хорошая проза – это изящная форма и интересное содержание.
Вопросы прислала Лариса Комракова
_________
*"Упорядоченный хаос" – оригинальное название.
В печатной версии "Хаотичный порядок" - смысл прямо противоположный и мне совершенно не близкий.