Я увижу тебя в следующей жизни.
И там, где я очнусь, не будет больше пробуждений на мокрой от пота подушке, не будет больше долгих бесцельных взглядов в окно поздним утром - не будет больше этих состояний, которые медленно убивают, если проживаешь в одинокой тишине, и когда совсем размажет по балкону, захочется рассказать об этом, а расскажешь - и выйдет такая невыносимая пошлость, что только бы спрятаться и укрыться, как от ножа, от вопросов и сожалений - чего ты добьешься такими темпами, если плачешь над детским мультиком про постапокалипсис, пора завязывать хлестать самосожаление стаканами с самого утра, Женя - от этого глаза слипаются, так и хоронишь себя в ожидании одного большого онгоинга, раз уж не решился вариться на спичках - и не знаю, что разрушает сильнее, потому что надежда на то, что очнешься на другой карусели, разрушает до основания то, что есть теперь, и не получится больше ни перед кем извиниться за то, что я оказался не тем человеком, каким вам думалось, не получится ни у кого попросить прощения за то, что всю свою жизнь я залипаю на красных рыб перед своими глазами.
Они неторопливо колышутся в океане света и размытых до чистого цвета красок, их глаза глядят в пустоту без осознания и сожаления - это твои глаза, плавники и хвосты их пускаю рябь, от которой быстрее и тяжелее бьется сердце, а потом вся стая, чувствуя друг друга как одно целое, поворачивается в противоположном направлении и быстро уплывает, словно смахивают пыль с твоих глаз.
Я сижу в своей комнате, где душно и ничего не происходит, затем я выхожу на улицу, и, влекомый моими красными путеводными звездами, иду туда, где я рассчитываю оказаться. Нужно ли мне это? Слишком много времени было потрачено на обдумывание всех этих бесконечных вопросов - будто бы углубляясь туда и с каждым годом все больше приводя в негодность свои мысли, можно докопаться до какого-то финального ответа, точку здесь не поставит ничто, поэтому ты просто продолжаешь барахтаться в болоте своих влечений и заданных паттернов.
Я точно помню, как я познакомился со Светой - мне должно быть смешно, конечно, от того что я употребляю слово "точно", потому что я все глубже и глубже падаю наискосок от движения моей жизни, все вокруг все больше сливается в нелепую парашу, которая беззвучно плавится по ту сторону моих иллюминаторов - но, тем не менее, в тот вечер я подвалил в "Глубокую рыбу", и, как обычно это бывает, я слишком долго залипал на скамейке во дворе и успел лишь к той стадии, когда официанты уже не протирают со стола разлитые напитки, и пепельница переполнена до краев. Все были бухие, ясное дело - но я меньше всех, пожалуй, мне хватило поплавать все утро со своими красными стаями, но, так или иначе, все потихоньку расходились, я слегка разочарованно залуживал стакан пива, который, судя по графику заведения, будет моим последним заказом в этом баре. Понемногу все начали расходиться, было уже достаточно поздно, поэтому такси для большинства было единственным вариантом. Мне сказали, что Света живет со мной примерно на одном районе, а больше никому туда ехать не надо было, поэтому мы взяли таксу на двоих. Я тогда первый раз ее видел, до этого лишь слышал от общих знакомых что-то, поэтому я особо и не знал, как завести разговор, и мы сидели на заднем сиденье, говорила в основном она - она была пьяная в дым, и я не возражал послушать ее, так как сам не отличаюсь такой разговорчивостью. Все это продолжалось до ее дома, и, конечно, я проводил ее взглядом до подъезда - и пока ехал к себе, я прокручивал в голове этот вечер и эту поездку с ней, потому что было странно чувствовать, что я опять нахожусь на своей территории - в пространстве до изнеможения ущербных человеческих отношений, которые я себе сам выдумываю, и которые становятся реальными, как и все мои болезненные выдумки. Я кое-как вылезаю из машины, хлопаю дверью, дошатываюсь до подъезда, и сотни безразличных глаз смотрят, как я восхожу на свой трон, серьезно - не позволяйте мне оказаться на моей территории.
Потому что за этим следуют бесцельные пробуждения, долгие взгляды в окно, похмельные поиски магазина на полузнакомом районе, размышления посреди воскресения - куда бы мне себя деть, в общем, все те вещи, которые постепенно убивают тебя, если давить их внутрь себя, не доверяя никому непонятные мысли и слова, потому что если доверить, то можно вдруг оказаться в том месте, где тебе придется столкнуться лицом к лицу с тем, что называется принятие ответственных решений, можно вдруг оказаться в том месте, где твои закольцованные наслоения размышления окажутся полной ***той в глазах трезвых и здоровых людей, поэтому и бежишь от этого, как от ножа, поэтому и хоронишь себя в своей герметичной оболочке, серьезно - что может быть лучше, чем взвешивать самого себя на ложке, подносить к ней спичку, и высасывать расплавленный остаток до самого дна, это опустошение и есть та самая заветная цель, за которой стыдно гнаться, но которую так хочется достичь, продираясь сквозь зеркальные убежища и словарные запасы, накопленные человечеством. Что может быть лучше, чем окружить себя непробиваемой броней из уже сказанных кем-то слов, ведь слово было в начале, и все остальные слова - ****еж. Я не знаю ничего лучше, чем полная потеря координации в пространстве моих собственных ощущений, ухватиться за ночную пьяную поездку с едва знакомой девушкой, уцепиться за это такси и катиться вперед, туда, где меня ожидает все, что я перечислил выше. Во мне голосит воробьиная, истошная, пронзительная, хищная, отчаянная стая, и мне ничем ее не унять. И мне ничем не унять ту боль, которая растет во мне с каждым днем, что я отдаляюсь от света и красоты, но она не должна вас тревожить, потому что это всего лишь напоминание лично для меня о том, насколько далеко я зашел и чего мне будет стоить путь назад.
Еще я отчетливо помню тот момент, когда я попрощался со Светой у подъезда, и все дальнейшие моменты я запоминаю все хуже, потому что после того прощания у меня все пошло совсем наперехуяк - я и так-то не особо соображал, что именно я творю, а после я уж и совсем потерялся. Я стал все реже и реже ее видеть, все в больших и больших компаниях знакомых, что и неудивительно, и наши разговоры с ней уже и отдаленно не напоминали те несколько разговоров, из-за которых я и полз по этой колючей проволоке. Разбитое сердце слепо, и нечего тут больше загадывать. Лишь об одном я ей никогда не рассказывал: через пару дней после того, как мы познакомились, мне приснился сон, в котором я бежал сквозь заснеженный город или что-то такое - искал ее, в общем, а когда нашел, то она подошла ко мне, заглянула прямо в глаза и сказала: "Наши с тобой отношения всегда будут ****утыми" - я не знаю, почему про это я ей никогда не рассказывал, возможно, это и есть то последнее, за что я могу держаться в своей неравной борьбе с самим собой, это ее обещание и напоминание.
А еще я не знаю, что может быть веселее, чем залипнуть в шахту лифта, наглядеться в эту небольшую пропасть, дать ей посмотреть на себя, но в последний момент я всегда отдергиваю голову. Если ты еще не остановил воспроизведение, то сделай это сейчас, пожалуйста, в моих рассказах все меньше хоть какого-то вменяемого сюжета, и все больше бессмысленных видений, которые проплывают у меня перед глазами. Это не может быть интересно ни одному человеку на всей земле, меня самого это интересует все меньше и меньше, мне наплевать на реальную жизнь, и потому я теряю связь с окружающим миром. И если ты все еще здесь, то я в третий раз скажу тебе одно и то же, одно и то же: я не знаю ничего лучшего, чем такой образ жизни - он требует полной самоотдачи, а моему сердцу уже давно не снится, что оно не болит, и с каждым днем мне все тяжелее нести этот груз на своих плечах, но я иду вперед по пустой улице и пою свой гимн во весь голос, и мне подпевает стройный хор тех, кого я никогда не увижу, я сам и есть то, с чем я борюсь каждый день, и тут даже не сказать, что борьба проиграна заранее, она уходит все глубже внутрь, а я не хочу больше падать, я не хочу больше просыпаться на мокрой от пота подушке и бесцельно смотреть в окно поздним утром, я не хочу больше чувствовать, что с каждым днем я все дальше ухожу от любви и красоты, поэтому я и оставляю здесь это напоминание самому себе, оно не предназначено больше ни для кого, а для всех остальных у меня есть только вопросы. Куда мы мчимся, ****ь, куда мы тратим все то, что нам дано в качестве невозобновляемых ресурсов, куда мы проваливаемся каждый вечер, в каком еще говне нам надо оказаться, чтобы отвернуться от самих себя, отвернуться и сказать: "Уйди, ты загораживаешь мне солнце", зачем так напоказ калечить то, чего и так осталось слишком мало? Я сопливый романтик, и мне давно пора сломать ****о за мои крики о помощи, так что готовьте ваши биты и розочки, можете искать меня у шахты лифта, где я буду залипать на стаи красных рыб перед своими глазами.