«Бауэрстоун: бегство от судьбы»
Примерно через полдня в пути Морт начал замечать, что Рузи намеренно заставляет партию петлять, уводя её крупными зигзагами, то вправо, то влево. Врага ни позади, ни впереди видно не было и это настораживало ещё больше. Трое подручных камердинера были осведомлены не больше Морта, ориентируясь скорей на действия, чем на слова Рузи. Ганслингер допускал, что остальные изначально могли знать больше или обменивались с Ру мыслями, однако проверить это было невозможно.
- Рузи, что происходит?!- кричал ганслингер, пытаясь перекричать топот копыт.
- Мы едем в Бауэрстоун!- выкрикнул Рузи через левое плечо и ветер сам донёс Морту его слова.
- Это я и так знаю. Почему так быстро?!
- А мы быстро едем?!- переспросил Рузи.
- Да! Чертовски быстро!
- А может, ты обычно ездишь слишком медленно?!- спросил Ру и кинул лошадь вправо по диагонали.
- У нас нет времени на риторику! Скажи прямо!
- У нас нет времени на прямоту!
- Твою мать! Рузззии!
- Если мы не оторвёмся от хвоста, то больше никогда не поговорим, Морти! Не отвлекай меня от дороги!
- Но я не вижу никакого хвоста!
- Тебе и не надо его видеть!- прикрикнул Рузи и, дёрнув поводья вправо, кинул лошадь влево,- Просто знай, что он есть.
Морт понял, что Ру что-то скрывает и не собирается этим делиться помимо своей воли. Он был мастером по части сарказма и увёрток, который, собственно, и учил Мортимера говорить много и в то же время не говорить ничего. Морт уже начал грешить на индейцев и сам себя поправил, понимая, что стрелы для тварей вроде Рузи не страшнее комариного укуса. Разумеется, пока такая стрела не попадёт в глаз или в сердце, что при всей меткости индейцев большая редкость. К тому же годы, когда апачи и команчи контролировали Техас уже прошли. Здесь было что-то ещё, способное всерьёз напугать даже вампира. А что может напугать вампира кроме…
Морт догадывался кто именно за ними гонится. Патрульные «Смотрителя» вряд ли могли так просто забыть о нём после встречи в лагере, да и поджог Брайтвиля вряд ли остался незамеченным. Их с Джерри исчезновение из тюремной камеры, несмотря на обвинения в двух убийствах и попытке угнать рабов было слишком уж явным. Вот только чего так боится сам Рузи? Какое лично ему дело до жизни преступника? Скорей, ему дали приказ оберегать жизнь Морта любой ценой.
Морт жалел, что попрощался с Минди так коротко. Ему не дали времени сказать самое важное и самое нужное, а если бы и дали, Морт бы вряд ли сделал так, как хотел на самом деле. Он хотел сказать нечто в духе: «Если кто-то будет меня искать, а кто-то будет, то скажи честно, кто меня забрал и не говори куда. Если кто-то спросит, как меня зовут, то скорей всего не является мне другом, так что и знать ему моё имя незачем. Не забывай ощущение моего присутствия. Когда я вернусь, то будет казаться, что я никуда и не уезжал», но сказал другое: «Никому не говори моего имени или что знала меня. Если спросят куда уехал, то можешь сказать кто меня забрал. Нужным людям это скажет всё, что нужно. Не кисни. Скоро буду». В конце Морт даже попытался улыбнуться и они с Минди поцеловались, но ганслингер так и не смог понять был ли горьким вкус губ красотки или эта горечь шла у него изнутри.
Морт оглянулся на Джерри. Лицо здоровяка выглядело напряжённым: скулы бугрились желваками, а глаза вперились в одну точку. Джей выжимал из Вишенки всё, что только можно и бедная лошадь всхрапывала, тянула свою ношу, как в последний раз. Морт хотел понять, о чём Джерри думает, но когда встретил его взгляд, то вынужден был отвернуться: во взгляде читалось сразу «Это всё из-за тебя» и «Я пойду до конца, если ты пойдёшь». Принять такой взгляд было большой ответственностью.
Морт спросил самого себя готов ли он взять на себя вину? Пойдёт ли он до конца? Виноват Морт был от самого своего рождения до сегодняшнего дня: слишком слабый, слишком медленный, слишком глупый, слишком человек… Ему прививали чувство вины и ненависть, как два чувства взаимодополняющих друг друга. Одно сменяло другое в бешеном ритме жизни. А вот пойдёт ли Морт до конца… Вина внушала, что нужно пойти и сгубить свою жизнь, чтобы таким образом очиститься, откупиться от вампирской грязи, в которой Мортимер варился всю жизнь, сколько себя помнил. Ненависть говорила, что ещё недостаточно крови пролито, чтобы заканчивать, и нужно продолжать свою личную войну за право быть человеком. Где-то в глубине души Морт понимал, что эта война может стать не столь личной, стать войной многих в лице одного. Вот только какое ему дело до многих не вполне сознавал.
Рузи посмотрел на подручного и кивнул назад. Тот отделился от компании и отправился туда, где ещё не улеглась пыль, поднятая копытами Вишенки и Подпруги.
- Зачем?- крикнул Морт.
- Тебя это не касается!- ответил Рузи через плечо.
- И так ясно, что надо кого-то задержать! Зачем это делать?!
Рузи смолчал, что только подчеркнуло масштаб угрозы. Теперь и сам Морт начал заметно нервничать, вцепился в поводья и следил за дорогой, периодически оглядываясь. Мортимер смутно начал понимать, что за них взялись всерьёз и отправили кого-то пострашнее неофитов. Оглядываться на Джерри было теперь ещё страшнее, чем раньше. Поэтому Морт решил смотреть вперёд и только вперёд.
Неизвестно сколько прошло времени с момента отправки одного подручного, как за ним последовали ещё два. Рузи остался с Мортом и Джерри один. Морт и Джей не знали чего им бояться теперь: того, что их прикончит Рузи, или те преследователи, которых даже двое вампиров только задержат. Вариант убить Ру какое-то время вертелся у Морта в голове, как один из возможных. Мортимер понимал, что живой он был защитой от преследователей, пропуском в Бауэрстоун и во владения Фонтэна, а мёртвый не давал ничего кроме усталости и тяжёлых, возможно, несовместимых с жизнью ран.
Минди овладела сознанием Морта на считанные секунды, достаточно, чтобы он понял, почему так происходит. Её роскошные локоны, высокая грудь, тонкая талия и насмешливые зелёные глаза не давали покоя, завораживали и манили обратно в Каслбрук. Мортимер мысленно поцеловал Минди, обнял её, будто прощаясь. До Бауэрстоуна оставались считанные мили, которые партия во главе с Рузи могла и не преодолеть.
Где-то вдали поля зрения Ру его подручные приняли бой и пали обескровленные - он не обмолвился и словом. Пленным незачем было знать об угрозе помимо самого факта, что она есть и спешка необходима. Хозяин знал на что шёл и Рузи принимал последствия решения хозяина. Камердинер сейчас полностью отвечал за жизнь Мортимера, так что добраться до Бауэрстоуна без него значило умереть на плахе. Позволить себя задержать или связать боем тоже значило умереть, но в бою. Оставался лишь один выход- гнать лошадь до потери пульса или достижения Бауэрстоуна и молиться, чтобы второе случилось раньше, чем случится первое.