Глава 5. ПРОГУЛКИ ПО ВИЛЬЯНДИ
Я люблю разные «фишки». Ну, например, если бросить непритязательный взгляд на контур границ Вильяндиского района, то он будет похож на контур всей Эстонии. Вырез на западе похож на Пярнусский залив, а на востоке – береговая черта озера Выртсъярв, по конфигурации, напоминает Чудское озеро у восточной границы Эстонии. Интересно?
А какие названия? Пясти, Каркси, Тарвасту, Раудна, Халлисте, (звук «Х» надо произносить мягко, с придыханием). А Соомаа, Лооди, Хельм, Нуйя. Запомнить не сложно.
К чему это я? Да, не к чему! Просто захотелось проговорить вслух эти волшебные слова, взбодрить заскорузлую годами душу, почувствовать дрожь, бегущую по нервам, волну. И, как заклинание, шепотом, произнести: «Абья – ПАлуОя».
Зарисовка первая.
Получив первый аванс, 21 июня, в субботу, мы стартовали в столицу края - Вильянди.
Вильянди сохранился в моей памяти, как смирный, задумчивый, провинциальный городок, каких, на свете не мало.
Тихое местечко, которое, ну скажем, ранним вечером, по ощущениям, воспринимается, как свой родной городок.
Представьте. Глава семейства, вернувшись домой с работы , переодевается в пижаму, надевает тапочки и солидно садится за семейный стол. Время ужина.
Хозяйка зовет со двора заигравшееся чадо: «Matti, Mine koju! ыhtusыуk! (Матти, иди домой, ужинать!). Хлопочет, накрывая на стол.
Отужинав, отец семейства, степенно, выходит во двор и присев на морёную скамью, раскуривает трубку. Раскурив, разворачивает газету и, осоловело, читает последнюю полосу. К нему подсаживается сосед – такой же, как и он, глава. Они тихо, но серьезно, обсуждают последние городские новости. Вздыхают. Кряхтят или цокают языком. Со значением дела молчат. Сжимают губами покусанные мундштуки, затягиваются, и синхронно выпускают струйки табачного дыма.
Хозяйки, задумчиво, убирают посуду. Дети, «добивают» домашние задания и грезят последним броском на улицу.
А над покоем – розовое закатное небо. Сизые перья тонких облаков. Теплая, как парное молоко, тишина. Черными росчерками, пролетают стайки пищащих стрижей, и уносятся в зачарованную высь.
Завтра будет теплый день.
Все обыденно и ясно. По-домашнему.
Зарисовка вторая.
Я на центральной площади города. Это, конечно, не таллинская Ратушная площадь. Дома здесь невысокие, серенькие и менее разнообразные. Как говориться: «Труба пониже и дым пожиже». Но площадь одета добротной брусчаткой, крыши укрыты железом и черепицей. Множество антенн и печных труб.
Вечереет. Закатное солнышко теряется в облачной зыби.
Я любуюсь пейзажем, и мне, (вот, фантазер!) видится другая картинка - морозное зимнее утро. Небо не черное, а белесое. Везде: на крышах, на карнизах, на мостовой - лежит толстый слой белого пушистого снега. Из печных труб в низкое серое небо, вертикально вверх, поднимается белый дым. Труб много и дымов много. Дымы плывут ввысь и красят небо в белый цвет. А с неба падают редкие снежинки. И среди этой белизны на темном фоне, то тут, то там, в окнах зажигается свет. И тихо. Так тихо, что слышен шорох от сталкивающихся в полете снежинок. Никогда не слышали? Тогда прислушайтесь.
Вот такая рождественская открытка.
Зарисовка третья.
Где-то на тихой улочке, в районе белостенной церкви, три «малеваса» заходят в кафе-мороженое. Заходят, для того, что бы посмотреть – «А что за кафе?». Соответственно, что бы попить, а, возможно, и угоститься мороженым.
Попить? «Ризлинг» или «Шампанское»? Ведь в те времена, в «Кафе – мороженых», вместе с соками и лимонадами продавали еще и сухие вина.
Не надо зря себя тешить , здесь «малевасам» никто вина не нальет.
Во-первых, устав Э.Д.С. сие категорически запрещает, а они в форме. Во-вторых, им - не местным, да, еще русскоговорящим, пацанам, не достигшим... и т.д., и т.п. Ну, вы меня понимаете?
...........................................................
«Нисашто!», - с чувством выпалит дородная продавщица, силясь вспомнить букву закона и хватаясь рукой за любвеобильное сердце. И это правильно.
- Ксенофобы! Крючкотворы! Попраны права человека? – в ответ с негодованием возмутятся бородатенькие защитнички всяческих прав.
- Господа. Господа, успокойтесь и смотрите проще, в «Кафе – мороженое» приходят кушать мороженое.
- А алкоголь?....
- Кто ищет, тот всегда найдет. И давайте закроем эту тему.
...........................................................
В уютном кафе светло и пустынно, и только за столиком, в уголке, сидит молодая пара. Наши ровесники и, ясный перец, эстонцы. Парень - левым боком к нам, девушка – спиной.
Она, негромко, но монотонно и методично, что–то выговаривает своему визави. Тот молчит.
Постепенно наши разговоры, сами собой, затихли, и мы, прихлебывая сок и лимонад, отдаемся наблюдению за разыгравшимся скетчем.
Она «пилила» его минут пять, не отвлекаясь ни на его заторможенные жесты, ни на виноватую улыбку, ни на снисходительную мимику его лица.
Воспитательный процесс не прекращался, даже, при поедании пирожного.
Тут один из наших, задумавшись, отхлебнул из чужого стакана кислого яблочного сока, заскрипел зубами, и тихо так, на все кафе, произнес: «Ну, виырви глаз!».
Девушка вздрогнула и оглянулась в нашу сторону.
С удивлением, узрев наши сосредоточенные лица, устремленные на нее, «симпатишную», (что правда, то правда), замолчала. Кокетливо передернув плечиками, положила свою ладошку на левую руку своего парня и, медленно, стала гладить ее, воркуя уже в другом тоне. Потом, что-то промурлыкала на ухо своему кавалеру, тот посмотрел в нашу сторону и, повернувшись к ней, в первый раз подал свой голос: «Вирви, ма.....» .
Теперь говорил он, она молчала. Однако, через десять секунд, видимо, наслушавшись квадратных фраз своего кавалера, она забылась и, резко его перебив, начала новую «пилку дров», которая, к счастью, быстро прекратилась. В чем же причина? Она засмеялась. Засмеялась, как-то легко и незлобиво. Будто все, что происходило, было прелюдией к этому легкому добродушному смеху.
В процессе, она еще что–то у него спросила. Наверное, типа - «А ты помнишь? Как?» и опять залилась светлым смехом.
Засмеялся парень.
Ну и, ясное дело,мы засмеялись тоже.
Из всего разговора, мы, практически, не поняли ни слова, ну, кроме имени - «Вирви». Зато улыбку, светлую улыбку облегчения, что наконец-то, напряжение разрядилось и что взаимопонимание достигнуто, поняли все.
Ребята посмотрели на нас, потом друг на друга и перестали смеяться. Их щеки покраснели и, они, гремя легкими фанерно - дюралевыми стульями, оставили заведение. А минут через пять, и мы покинули кафе.
Немолодая, дородная продавщица, проводив нас взглядом, пожала плечами и, отправилась поправлять стулья и убирать посуду.
Многое в жизни прошло перед глазами. А это помню. Ещё помню скребущий звук тонких ножек стульев по каменному полу . Помню, наполненное светом,большое окно, выходящее на зеленый скверик. И еще помню, как называлось то светлое кафе. «Кирсимяэ».
Зарисовка четвертая.
У входа в замковый парк – киоск, лавка с сувенирами. На витрине разные поделки из цветного металла.
Дымя дорогими сигаретами, мы подходим к прилавку и перебираем красивые блескучие «золотые» цепочки. Что мы понимали в бижутерии? Ничего. Купив и навесив на себя всю эту красоту, мы, счастливые, продефилировали по улицам Вильянди.
Вечером, нас занесло в кинотеатр. Вот только, не помню, что мы смотрели в первый раз? «Хлеб и шоколад» или «Дорогая Клементина».
Зато помню эти фильмы. Почему? Может потому, что это были первые фильмы, на которые я купил билеты на заработанные мною деньги.
Да, а цепочки те пропали - их съели пот и сок аммиачной селитры.
Кстати, об этом нас, еще до покупки, предупреждала Яна. Все-таки женщины прозорливей нас.
____________________________________________
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/07/05/1773