В Красноярске 70-х, 80-х годов прошлого века почти не было бесхозных непристроеннных детишек на улицах или во дворах домов. Когда я слышу выражение "вышла на улицу, а там ребята бегают", я сразу понимаю, что речь идёт о жизни какого-то маленького городка, не мегаполиса или о другой эпохе. Все дети до 7-и лет ходили в садик или гуляли во дворе с бабушкой. После семи лет находились в школе, в продлёнке после уроков или под присмотром старших родственников. Маленькие дети обращали внимание на себя, если они были одни на улице или в магазине. Если школьники-младшеклассники одни гуляли по улицам, на это тоже смотрели косо, считалось, что они из неблагополучных семей или, что они "трудные", то есть трудновоспитуемые хулиганы. Были в такой строгости и свои плюсы: дети редко попадались в лапы к преступникам, редко попадали под машину, редко терялись и самое главное, мало общались с детьми других возрастов.
В сельской местности или в райцентрах, где дети ходят общей гурьбой, одной разновозрастной компанией происходит обычно вот что: малышня перестаёт уважать старших, да и рано получает недетскую информацию о разных житейских вопросах, фактически лишаясь детства, а дети постарше, перестают жалеть и беречь маленьких и слабых. Между ними нет дистанции, нет никакого расстояния в переносном смысле этого слова. Причём полученные "навыки" общения остаются на всю жизнь. И дети вырастают в хамоватых девок и парней, которые одинаково не берегут и не ценят и молодых, и старых.
Вот чтобы этого не было и существовала в своё время система казённого воспитания, а вернее казённого присмотра за детьми с обязательным делением детей на возраста. Мы так к этому привыкли, что дети на 4-3 года старше нас казались нам уже недосягаемо взрослыми девушками и парнями, а дети на один год младше- совсем бессмысленными малышами,которые "не фурычат ни шиша", как выразилась однажды моя одноклассница Юля А.
Этих взрослых детей, однажды неожиданно для нас пустила к нам в продлёнку Людмила Михайловна. Мы сидели в классе за своими крошечными партами, раскиснув и разомлев после обеда. Пару домашних заданий уже сделали. И тут в класс постучались и уверенно зашли три хорошенькие девочки в пионерских галстуках: Катя, Оля и Лена. Было им лет по 10, а нам соответственно по 8. Оля была голубоглазой блондиночкой, похожей на певицу Сенчину, а Лена - смуглая и кудрявая, походила на натурщиц Брюллова и Боровиковского. Самая наглая и активная из них, немного шепелявая, черноволосая худышка Катя спросила: "А можно мы проведём пионерский сбор на тему "Пионеры-герои"?" И когда разрешение от бывшей учительницы девочек было получено, она обратилась к нам с вопросом:
- Ребята, каких вы знаете пионеров-героев, зверски замученных фашистами?
Ребята, у которых ещё молоко на губах не обсохло, принялись деловито перечислять. Зоя Космодемьянская, Марат Казей. Я вспомнила Зину Портнову. Дальше молодые пионерки, рассказали нам новые душераздирающие истории о детях-партизанах, которых мы не знали и не должны были в таком возрасте знать. Сопроводили показом фотографий, слайдов, подробным подсчётом сбитых самолётов и уничтоженных танков, и ещё чего-то в таком духе. Всё с пытками, расстрелами, допросами и заслуженной посмертной славой...
Они имели право это делать? Нет, конечно. Да, мы должны были узнать и узнали бы впоследствии об этих замечательных людях, которые отдали жизнь за счастье будущих поколений, но почему именно в ВОСЕМЬ ЛЕТ?! Ангелоподобные девочки, которых учительница вовремя не выставила за дверь, просто играли в педагогов и по простоте душевной решили совместить патриотическое воспитание и развлечение "продлёночных" детей. А совместить это невозможно. Всему своё время. Случай этот был скорее исключением, чем правилом. Впоследствии, эта компания приходила пару раз, но программа её "выступлений" была строго ограничена Людмилой Михайловной и адаптирована к нашему возрасту.
.....
Вообще, идеологии в быту и учёбе советских детей было слишком много. Оставшееся от страшной сталинской эпохи спасительное лицемерие- "постановления партии и правительства одобряю; преступления американской военщины осуждаю"- перешло и в новую эпоху, в которой жили мы, дети.Вот эпизод, иллюстрирующий это.
Однажды в начале ноября 1982 года, в продлёнке мы сидели у длинных пластмассовых, серых столов и ели маленькие булочки. Полагался ещё компот с яблоком, его каждый оставлял на потом, как некое второе блюдо. Жажду утолить оставалось только холодной водой из-под крана, что мы и делали, подойдя к крошечному металлическому фонтанчику с холодной водой, посреди холла третьего этажа. Как ни странно, ни ангиной, ни дизентерией после такого "водопоя" я не болела ни разу. И вот, на этом-то мирном полднике нас и застукал придурковатый пацан Тарас, которого мы, дети считали чуть ли не умственно отсталым, но он таким не был, просто вёл себя очень развязно и нагло, а соображал при этом не очень быстро...
- Чё, жрёте, да, - воскликнул Тарас,- и ничё не знаете?...А я знаю. Брежнев умер. Вот чё. Помер Брежнев!!
И вот тут включилась советская закалка. Можно сказать, генетическая память о 37 годе. С каменными лицами, не задавая лишних вопросов, не обсуждая тему, мы допили компот, чинно поднялись из-за стола и пошли в класс. Один только вопрос, за всех задала Наташа С. :- А кто тебе это сказал?. И Тарас ответил: - Да тётка моя, она же здесь, в школе работает! Думаете, я вру? Ничё не вру, правда.
Наташа С. спросила у меня : -Наташа, ты этому веришь?
- Нет, это слухи. - без тени сомнений ответила я. И замирая от страха.
- Это враги советского народа распускают все эти слухи. - солидно добавил Рома В. - Леонил Ильич наверняка жив. Сеют панику. Возможно, это из ЦРУ идет.
Когда мы пришли в класс, Людмила Михайловна, сделав скорбную мину, сообщила нам о том, что "советский народ, партия и правительство понесли невосполнимую утрату, скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев". Все мы тоже притихли, со скорбными минами на лицах и поняли, что Тарасик не врал. Но, что началась совершенно новая эпоха мы, конечно, не поняли, да и никто этого не знал тогда. Ни единого оскорбительного слова никогда, никто не говорил о Брежневе или Ленине в стенах школы. А дома, конечно, и анекдоты рассказывали, и разные слухи-домыслы обсуждали. К Ленину, кстати, отношение было и в народе, и в интеллигентских кругах до перестройки - почтительное. А к Брежневу -дружелюбно-насмешливое.
После этой "безвременной кончины" Генсеком стал Ю.Андропов и началась интересная кампания по борьбе с тунеядством. Об этом нам серьёзно рассказывала впоследствии наша учительница.