Была ранняя весна. Снег интенсивно таял. Солнце и синее небо будоражили душу. Я катился на трамвае по городу Липецку, разглядывая в окно ветхое жилье в частном секторе (бывшее село Сокольское). Жители долбили лед на подходах к своим домам, прокладывали ручьи. Из разговора двух интеллигентных тетушек, сидящих впереди, я понял, что именно здесь у частных домов летом можно было увидеть пестрых и черных кур, которые уже давно перевелись даже в глухих деревнях; что повсеместно победили белые инкубаторские куры, которые несут белые яйца с бледным желтком, и, что яйца от пестрых и черных кур имеют красноватый желток. Мне захотелось увидеть этих кур, сохранивших свою генетическую природу, но их еще не выпустили во дворы - было рано и холодно.
Я уступил место настойчивой старушке и встал рядом с кондуктором. Народу было много. Трамвай был основным транспортным средством для горожан. На дворе стоял 1974 год. Впереди маячил дембель и скорая встреча с малой родиной.
Вдруг я услышал громкие выкрики снаружи: "Спешите на Свободный сокол! Спешите на Свободный сокол!" К дверям трамвая подходил плохо одетый мужчина с холщевой сумой через плечо, без головного убора. На ногах его были кожаные тапочки. На голой шее видна красноватая расчесанная кожа. Было очевидно, что это был не только душевно, но и физически больной человек. От одного его вида бросало в холодную дрожь. Люди расступались. Вошедший осмотрел пассажиров колючим цепким взглядом и направился в мою сторону. Встреча с юродивым не предвещала ничего хорошего. К счастью трамвай остановился и я поспешил выскочить на улицу. Остановка называлась "Свободный сокол", как и металлургический завод напротив, о существовании которого знал каждый житель Липецка не потому, что там варили чугун и отливали водопроводные трубы, а потому, что воздух в городе таранил людей исчадием из заводских труб.
Желтый смог от завода стелился здесь особенно густо. Через пять минут пребывания в воздушном пространстве "Свободного сокола" я ощутил неприятный скрип на зубах и горьковатый привкус во рту.
Целью моей поездки был книжный магазин, который я не мог разыскать сразу, потому что высадился не в том месте. Я завернул за угол и столкнулся нос к носу с тем самым юродивым. Он остановился и посмотрел сквозь меня. Мне стало не по себе. Я хотел его обойти, но не мог сдвинуться с места. Юродивый тихо говорил, вперившись в меня лихорадочным, пылающим взором: "Сокол в яме. Но он свободный. Я напоминаю об этом каждый день. Люди глухи, они не слышат. Они не знают, что им надо. У свободы нет могилы. Свободные освободятся и захлебнутся. Потому что много воды и глубоко...". Он помолчал, оглядел меня и добавил: "Служивый, ты найдешь то, чего не искал..." . Юродивый отвел глаза, облегченно вздохнул и пошел прочь, громко выкрикивая: "Спешите на Свободный сокол! Спешите на Свободный сокол!".
Я не хотел вдумываться в смысл того, что услышал. Однако меня насторожила последняя фраза вещателя, адресованная лично мне. Я мысленно успокаивал себя, что юродивый не предвещал, вроде бы, ничего плохого в моей последующей жизни. Жить, зная, что тебя ожидает в будущем, - это приговор.
Скоро я вышел на книжный магазин. В то время в Липецких книжных было много антикварной литературы. На свои свободные солдатские деньги я приобрел отложенные мною в прошлое посещение рассказы Л.Андреева. При выходе из магазина я заметил напротив музыкальный отдел и решил заглянуть туда. Мое внимание привлекла 14-я симфония Д.Шостаковича. На обратной стороне картонного конверта пластинки были напечатаны стихи. В соответствии с моими дилетантскими взглядами в симфонию не должно было включаться пропевание стихов. В моем понимании симфония представляла собой "чистую" оркестровую музыку. Стало любопытно. Я купил пластинку и отправился в часть. Злоупотреблять свободным выходом в город "по долгу службы" особенно перед дембелем не хотелось. Мало ли что...
В нашей штабной "каптерке" имелся проигрыватель. Ночью во время дежурства мы с товарищем-сослуживцем, просвещенным "дедом", прослушали симфонию. Это был апофеоз смерти: "Всевластна смерть, она на страже....". Но больше всего меня потряс пассаж, в котором по аналогии с известным сюжетом девушка Лорелея, узнав о вероятной гибели своего любимого, сходит с ума, убегает от стражников, которые должны были доставить её в монастырь, и бросается со скалы в Рейн. Звук инструментов в этом месте симфонии резко стихает и голос певицы пропевает следующее две строки:
"Три лилии, три лилии, лилии три-и-и...
На могиле моей без креста-а-а....."
(стихи Гийома Аполлинера)
Моих лингво-культурных знаний хватило, чтобы понять, почему эти мелодичные строки контрастируют как "белое" и "черное", вызывая у слушателя появление гусиной кожи на теле. Все объяснимо. На душу воспринимающего музыку воздействует несколько знаковых систем.
Первая пропеваемая строка "высвечивается" белым цветом благодаря представлению водной лилии, которая имеет большие белые лепестки. Кроме того, здесь повторяется двенадцать раз звук "И", который чаще ассоциируется у людей, как утверждают психологи, опять-таки с белым цветом. Во второй строке ассоциации черного цвета вызывают названия "могила", "крест (на могиле)". Помимо этого, особенно долго и гортанно пропевается конечный звук "А" в слове "креста-а-а". [В фонетике немецкого языка этот звук, кстати, так и называется "тёмный А" (dunkleres A)]. Его звучание ассоциируется с черным цветом. Игра сгущенных белых и черных красок обеспечивает соответствующий эстетический эффект.
После прослушивания симфонии я рассказал старшему товарищу историю с юродивым. "Не напрягайся!" - посоветовал он.- "Не надо связывать слова юродивого с содержанием симфонии. Зачем пытаться объяснять то, чего в принципе нельзя объяснить. Ну, если хочешь - ты же не искал эту пластинку, но нашел её.. и даже купил. Давай, топай на пост к телефонам, а я перед праведным сном еще маленько почитаю..."
Я "потопал" на пост.
С тех пор прошло много лет. Я часто вспоминаю Липецкого вещателя, спешащего на "Свободный сокол". Действительно, в своей жизни я находил многое, чего не искал. Что-то из найденного мне пригодилось, но кое-что лучше было бы вообще не находить.
ПРИТЧЕВАНИЯ:
- Сокол не только свободная, но и жестокая птица. 'Сокол бьет птицу налету, ударяет в нее стрелой, всаживает отлетный коготь в жертву и распарывает ее; птица падает, сокол опускается на нее, тотчас перерезывает ей горло и пьет кровь'. Рукотворные СОКОЛЫ не менее кровожадны и дело свое делают исправно, медленно убивая все живое вокруг.
- Многие охотники без ума от соколиной охоты. Все акционеры без ума от прибыли, выкачиваемой из соколиных комбинатов. Народ без ума от экологии и онкологических болезней. Все говорят праведные слова, продолжая жить неправедно.
- Кто такой народ? Можно ли считать имущих людей народом? Почему их имущество за границей? Чего и кого они боятся? Почему "рабская гребля на галерах" доставляет такое удовольствие?
- Что лучше звучит: народ в стране или страна для народа?
Народ в стране напоминает инкубатор. Но кто-то не хочет быть белым, как все. Кто-то желает стать пестрым, лишь бы не как все. Кому не по душе куриное равенство, мечтает нести яйца с красноватым желтком. А кто-то уже планирует кушать эти яйца.
До синяков избитая истина - какой народ, такая и страна.
Понятие страна для народа может истолковываться по-разному. Например, в стране делается всё для народа. Если исключить из состава народа свободных соколов, то остальной народ обеспечивают всем народным, например, питанием для народа, пенсиями для народа, зрелищами для народа.
Однако нет согласованности в таких понятиях как деньги для народа от эксплуатации природных ресурсов, медицина для народа, образование для народа. Хотя все это можно понять и так: "какие-то копейки...", "элементарная, не затратная медицина...", "упрощенное образование...".
Про лозунг "земля для народа" нечего и говорить. Первый раз народ "обули" в 1917 году. Потом много-много раз оправдывались и снова обещали. В конце концов заговорили проблему до полной неузнаваемости. Сегодня более или менее с данным понятием определились - кто-то вякнул: "земля для народа" - это кладбище.
До боли знакомая истина - какая страна, такой и народ.
- Как совместить такие понятия как "народный" и "инородный"? Нам говорят, что народ - это толерантная совокупность инородности. Всякий, кто начинает чувствовать себя по разным причинам инородным, покидает страну и уезжает жить за рубеж, чтобы прочувствовать свою инородность с большей силой. Эмигрировали из страны всегда, когда это было можно. Одни уезжали от безысходности, другие - от сытости. Были и такие, которые эмигрировали из-за любопытства.
Как говорят, свято место пусто не бывает. На их место приехали другие. КАК ТЯЖЕЛО ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ИНОРОДНЫМ В СОБСТВЕННОЙ СТРАНЕ:
- Господа, я кому-нибудь нужен?
- Нет, не нужен. Ты в избытке!
- А он нужен?
- Нужен!
- Почему?
- Потому что он рентабельный.
- Бля.., я хочу стать свободным соколом!
- Стань! Кто тебе мешает. Припишем тебя к нашему охотничьему хозяйству...
- Герои "Рассказа о семи повешенных" Л.Андреева взрывают неугодных чиновников, стоящих на страже эксплуатации. Это по современным меркам террористы. Потом их самих лишают жизни.
Лореляй уходит из жизни добровольно. И все это ради сомнительной свободы! Это свобода от общественной несправедливости! Свобода от бессмысленности жизни! Наконец, свобода духа от тела!
- Друзья! Спешите на Свободный сокол! Может быть, Вы найдете там что-то, что не собирались искать. И это "что-то" будет для Вас дороже, чем то, к чему Вы всю жизнь стремились.
01.05.2013