- Сейчас, там, на болоте, наверное лягушки поют – мечтательно сказала Сашка. – вот бы послушать.
- А, я по Лиходею соскучилась и по Душегубу – вздохнула Белка. – И еще по Вареньке.
- По Вареньке я тоже соскучилась – согласилась Сашка и обе они дружно вздохнули.
Ну, вот начинается, подумала я. Скоро совсем захандрят сестренки, а этого-то нам как раз меньше всего нужно. Да и у самой-то настроение, ниже некуда. Последнее время все чаще пограничные земли стала вспоминать. Хотя, казалось бы, и вспоминать то нечего. Обширные пространства голой земли, усеянной камнями. А по ней разъезжают огромные черные воины Кощея. Следят, чтоб не проникло Зло какое-нибудь в Заковерье.
Трудно им, наверное, и скучно. Посреди пустыни этой каменной. Вот у Змея Горыныча, там хоть горы настоящие. Не то, что эти мелкие холмики. Курганы какие-то, а не горы. У Горыныча, на вершинах гор, говорят, даже снег лежит. Слетать бы, посмотреть.
- А, давайте потихоньку слетаем куда-нибудь – предложила Белка.
Надо же, ведь полностью мои мысли выразила. Поэтому, я даже не столько ей, сколько себе пальцем погрозила.
– Даже и не думай – говорю. Баба Яга строго настрого запретила ступы брать. Всем отдыхать велела.
- Вот от отдыха-то мы и устали больше всего – проворчала Сашка. А потом, вот уж осенило ребенка, так осенило. Говорит – А, давайте пешком пойдем.
- Хорошая идея – поддержала я. – А если Баба Яга спросит, куда пошли, что ей скажем?
- Да, хоть по ягоды, скажем пошли – сестренки оживились. – Это ведь тоже отдых, грибы, да ягоды собирать. Возьмем по лукошку и пошагаем.
Взяли и пошагали. Хорошие тут леса. Земля опавшей листвой да прошлогодней хвоей усыпана. Как по ковру идешь. Да что там по ковру, разве такие мягкие ковры бывают? Легко идешь, и настроение соответствующее. Это, когда в ступе патрулируешь, там надо вниз внимательно смотреть, не происходит ли где беспорядка, какого. А тут иди себе, да ни о чем не думай.
Так ни о чем не думая и вышли мы не небольшой хутор. Хутор всего из одного дома состоит, зато сад за домом большой, и огород впереди просто не мерянный.
На завалинке дома старушка сидит. Старенькая уже, но аккуратненькая такая вся, опрятненькая.
- Здравствуйте бабушка – поклонились мы, подойдя ближе.
- И вам, девицы красные во здравии быть – Старушка неожиданно легко поднялась и поклонилась в ответ. – Далеко ли путь держим?
- Да, вот по ягоды собрались – ответила я за всех.
- Ишь ты, по ягоды? – удивленно протянуло старушка. – Да неужто же у Яги ягод для вас не нашлось?
- А, Вы откуда бабушка догадались, кто мы такие? – спросила Сашка. – у нас на лице то не написано.
- Не написано, радость моя, конечно же, не написано – старушка рассмеялась даже. – Да только, кто вас тут милые мои не знает? И людям и зверям, всем вы ведомы. А меня вот Аксиньей родители в свое время нарекли, вам значит, в самую пору будет меня бабушкой Аксиньей называть.
- А ты бабушка Аксинья, одна тут живешь? – поинтересовалась Белка.
- Да почему это одна-то? – старушка даже руками всплеснула. Да нешто же я бирючиха какая? Вдвоем мы тут с дедом живем.
Во дворе дома время от времени слышался какой-то шум.
- Эй, Анисим – крикнула бабушка Аксинья, даже не поворачивая голову в сторону дома. – Подь-ка сюда. Гости у нас.
- А, некогда мне – раздался через некоторое время голос со двора.
- И чем же это ты, скажи на милость, занят то, что тебе некогда? – спросила Аксинья.
- Хомут чиню – хмуро пробурчал невидимый Анисим.
- Хомут он чинит – бабушка Аксинья, словно жалуясь, опять всплеснула руками, – Да зачем же ты его чинишь, коли, у нас и лошади то нет?
- Так будет, когда-нибудь – последовал ответ, после которого калитка в воротах открылась, и вышел сам Анисим.
- Ух, гостьи то, какие у нас сегодня - лицо старика расплылось в добродушной улыбке. А наши-то внучки, уж, поди, и забыли, где у них дед с бабой живут.
- Окстись старый – недовольно прервала его Аксинья. – Нашел, на что жаловаться. Да у твоих внучек то, давно уж свои внуки.
Интересно, было на них смотреть, на стариков этих. С виду подумать можно, что вот ворчат да ворчат друг на друга, а если прислушаться, то просто диву даешься, сколько тепла и нежности в ворчании этом. Тем, поди, и живут.
- Ты, бабка, чем думаешь гостей то наших дорогих угощать? – спросил Анисим, садясь на завалинку, рядышком со своей супругой.
- Да нешто же у нас угостить нечем? - Бабушка Аксинья, казалось, не на шутку рассердилась. Да, вот хоть творожку, да сметанки свеженькой, да еще и кисельку вишневого. А, то словно и нет у нас, чем угостить.
- Ты с творожком то своим погодь – Анисим даже привстал немного. – Нашла, чем угощать старая. Нет, ты для таких дорогих гостей колобок испеки. Или, что, опять муки нет?
- Всего то и раз оказалось, что муки не было – Аксинья обиженно поджала губы. Так, я смотрю, ты вознамерился теперь всю жизнь теперь меня этим попрекать.
- Ладно, сейчас пойду. Тесто замешу на сметане, а ты уж будь добр, в погреб спустись, да маслица достань. – Аксинья ушла. Немного погодя покряхтев, поднялся и Анисим.
- Вот, видите, какая мне старуха досталась – пожаловался он. – Наказание сплошное.
- Нет, бабушка Аксинья не Наказание, она хорошая – вступилась за нее Сашка. Она у нас всегда такая. Обязательно ей надо за правду постоять.
- А, я про что говорю? – обрадованный Анисим даже вскрикнул. – Да, такой старухи, как у меня. по всему свету поискать, и то лишь время зря потеряешь. Мы с ней, почитай сто лет вместе живем, а хоть бы раз поругались.
Тут он зачем то погрозил Сашке пальцем, потом наклонился, поцеловал ее в затылок.
- Ну, вы, коль хотите в избу пока идите – Предложил Анисим. – А то вот, отсюда, правда, не видно, но там за огородом, пруд у нас. Вода в нем чистая, да и не холодная. Можете искупаться, сколько влезет. Колобок то еще не скоро испечется, так, что можете не торопиться.
Мы и не торопились. Вспомнила, я было, как Баба Яга велела мне строго-настрого от незнакомых водоемов подальше держаться. Но, так ведь то, незнакомые, а здесь испокон веку люди живут. Тут другое дело, и я первой бросилась в чистую, прозрачную воду.
Как, выяснилось, мы очень уж сильно не торопились. Слишком, даже, не торопились, можно сказать. Короче, когда мы пришли, колобка и в помине не было. Нет, нет, Вы не подумайте, что это бабушка Аксинья или дед Анисим не удержались, да и съели его. Ничего подобного. А давайте-ка, я все расскажу по порядку.
Итак, замесила бабушка Аксинья тесто. Чтобы сдобнее было, и муку взяла самую мелкую и сметаны тоже, как говорится, не пожалела. Потом еще масла растопила и в тесто добавила. Ну, словом, все для дорогих гостей. Потом, когда тесто поднялось, она заполнила им формочку, такую специальную. В общем, все как обычно, как всегда. Точнее, почти, как всегда, только на этот раз немного теста лишнего осталось. Вот бабушка Аксинья, возьми, да слепи из этого теста ручки да ножки колобку. А потом вдобавок глазки ему вставила из крыжовника, да рот нарисовала. А потом в таком вот виде и испекла.
Ну, испекся то колобок, безо всяких приключений. А вот, дальше. А дальше было вот, что. Колобок получился пухлый и румяный. Аппетитный такой. Но больно уж горячий. И хотя в этом-то как раз ничего удивительного не было, каким он еще мог быть, когда его только, что из печи вынули, но ведь не дотронешься до него, пальцы обжигает. Ну и был колобок на тарелочке поставлен на подоконник, чтобы остыл немного.
Может быть, не будь у него глаз, этих крыжовниковых, все бы и обошлось. Кто знает? А на деле то так получилось. Постоял колобок на подоконнике, остыл немного, стал с окружающей обстановкой знакомиться. А чем она обстановка эта плоха? Под окошком травка зелененькая, дорожка торная, утоптанная. Над головой небо синее. По нему облака белые плывут, за собой манят. А тут еще и птички поют, заливаются. И такой весь этот окружающий мир красивый да увлекательный. Вот и увлек.
Не удержался колобок. Спрыгнул он с подоконника на завалинку, с завалинки на лужайку. Огляделся по сторонам, да и побежал по дорожке. Дед Анисим – стой – кричит. Хотел, было. его схватить, да куда там. Как назло, что-то в пояснице стрельнуло, да нога подогнулась. Куда там колобка схватить. Еле до завалинки доковылял.
Вот такую вот картину мы увидели, когда вернулись. Сидят наши старички, как два воробышка. Чуть не плачут. И, в самом деле, ну кто же от этого колобка такого коварства мог ожидать. К нему со всей любовью, на сметане замесили, на березовых дровах испекли, маслицем сколько раз смазывали, на легкий сквознячок поставили, чтобы не так жарко было, а он возьми, да и удери. Как тут не заплачешь?
- Да если бы вы дома были, разве бы вы его не поймали? – сокрушалась бабушка Аксинья. – Обязательно бы поймали.
- А может быть, мы и сейчас еще успеем догнать? – предположила я. – В какую сторону он побежал?
- Да, разве ж, его теперь догонишь? – Аксинья показала на дорожку, ведущую к лесу. – А я еще и ножки ему такие крепенькие слепила. Нипочем не догнать.
Но мы ее уже не слушали и изо всех сил бежали по дорожке. Дорожка на удивление быстро свернула в лес и там рассыпалась на множество узких тропинок. Вот и разберись, куда этот пострел побежать мог. Торопиться теперь, смысла никакого. Пошли мы медленно, внимательно все вокруг себя оглядывая. Трава, здесь невысокая, по крайней мере, колобку в ней не спрятаться. Так, что внимание, внимание и еще раз внимание.
Долго ничего не находили. Потом увидели, что-то шевелится невдалеке. Обрадовались, закричали от радости и туда. Да только рано радовались, оказалось. Заяц это был, прижался к земле и дрожит, нашими криками перепуганный. Присели мы над ним, стараемся успокоить, как можем. Я его ласково по спинке поглаживаю, стараюсь горлышко ему пощекотать, говорят, кроликам это нравится, может быть и зайцам тоже. Наконец успокоился зайчишко, носом зашмыгал, стал глазами своими косыми вокруг себя оглядываться. Мы потихоньку к расспросам приступили.
Да только заяц, то ли не понимал нас, то ли все еще от испуга не отошел, только шмыгает носом, да все принюхивается к чему-то. Выставил носик свой в одну сторону, да и шмыгает им. Боится, что ли все еще, подумала я, и вдруг поняла, что это он нам путь указывает.
- Побежали быстрей – говорю сестренкам. Мы и побежали.
Однако же вскоре снова остановиться пришлось. А, что делать? Тропинки все больше и больше разделяются. И спросить не у кого. И указателей для нас никто не наставил. И вот, когда мы совсем уже было стали в отчаяние впадать, слышим, кусты сзади нас зашевелились.
- Я так понимаю, девицы красные, вы тут этого пухлого колобка разыскиваете – раздался голос сзади.
Оглянулись мы, а там волк. Да, нет, не волк, волчище огромный, никогда таких не видала. Перепугалась я, честно скажу, страшно, но вида не подаю.
- А ты видел его? – спрашиваю.
- Не только видел, но и сейчас знаю, где он – волк ухмыльнулся. Ох, и жуткая же у него улыбка.
- Вот по этой тропинке идите – волк лапой показал направление. – Там дальше медведя увидите, так мой вам совет, лучше не подходите к нему. Пчелы его сильно покусали, поэтому злой он сейчас. А как мимо пройдете, там все тропинки в одну дорожку вливаются. Так вы по этой дорожке, не жалея ног, бегите. А то перехватит лиса, колобка вашего.
Ну, мы само собой, и рванули со всех ног. Да только, нас сразу же остановил резкий сильный крик. – Стойте.
Волк это кричит. Ну, думаю, теперь-то ему чего надо, итак сердце то ли в левую, то ли в правую пятку забилось и сидит, там затаившись, даже не стучит совсем.
- Эх, не успеете вы – с нескрываемым огорчением сказал волк. – Впрочем, пока есть хоть один шанс, надо пытаться. А, ну, живо, прыгайте мне на спину. Я, например и не поняла даже, как мы все на волчьей спине оказались, и он крупными прыжками ринулся прямо в чащу, только крикнул, чтобы мы глаза берегли. Мог бы и не предупреждать, потому, что они сами по себе зажмурились.
Открылись они тоже сами по себе. От остановки движения. Вывез нас волк на небольшую поляну, на которой стояла Патрикеевна, собственной персоной, а в передних лапах нашего колобка сжимала.
- Елизавета Патрикеевна, Вы ли? – я соскочила с волка и подошла к лисе. – какая приятная, неожиданная встреча, просто глазам своим не могу поверить. И что Вы тут делаете, если не секрет конечно? И, что это за симпатичная крошка такая у Вас?
- Ух, ты моя прелесть – я пальцем пощекотала колобка по его пухлой щеке. – И откуда он такой у Вас. Неужели сами испекли?
Колобок моргнул своими изумрудными глазками и блаженно заулыбался. Патрикеевна, напротив, выглядела явно затравленно.
- А, не сменяешь ли колобка на скалочку? – вкрадчиво спросила Белка.
- А, может быть, у Вас есть претензии по нарушению регламента? – тогда Вы можете подать иск и мы, пойдя Вам навстречу, устроим выездное заседание.
Этого Елизавета Патрикеевна уже не выдержала, она бросила колобка в траву и с завидной скоростью скрылась в лесу.
- Что это за история такая со скалочкой и выездным заседанием?- спросил волк, позевывая, глядя вслед умчавшейся лисе.
Мы переглянулись, я подняла колобка с земли и стала рассказывать. Поначалу, волк только вздергивал время от времени верхнюю губу, обнажая чудовищной величины клыки. Но дальше, больше, и под конец, когда мы решили вместо печати поставить кляксу, волк судорожно дернулся, коротко взвыл и захохотал.
Что такое хохочущий волк, не знает никто. И это хорошо. Я, правда, знаю, но еще раз такое пережить мне бы очень не хотелось. Было страшно, было что-то мистическое в этом страхе. Уж лучше бы волк разъяренно рычал нам в лицо. Тоже, конечно не сахар, но хохочущий волк, это такой ужас, который два раза не пережить. Это точно.
Волк, к счастью, быстро пришел в себя.
– Не смешите меня больше – хмуро сказал он. Впрочем, мог бы и не говорить ничего, у нас у самих, такую охоту напрочь отбило.
- Провожу вас до края леса – угрюмо добавил он, через некоторое время. – А там уж сами.
- А к деду Анисиму ты с нами не пойдешь? – спросила Сашка.
- Не пойду – буркнул волк.
- Почему? – прямо спросила я.
Волк остановился и внимательно посмотрел мне в глаза. Даже стоя на четырех лапах, он был гораздо выше меня, и мне приходилось смотреть на него снизу вверх.
- Не любят меня люди – хмуро сказал он. – Не любят и боятся.
- А почему не любят то? – спросила Сашка. – Ведь ты хороший, даже очень.
- Не знаю – создалось впечатление, что волк пожимает плечами. – Сначала сами насочиняют обо мне всяких небылиц, а потом меня в них обвиняют.
- Каких небылиц – Сашка, явно, проявляла настойчивость.
- Ну, разных – волк прямо на глазах грустнел. – То я видите ли у какой-то козы семерых козлят съел, то трех поросят сожрал, да много чего еще. Их бы фантазии, да в полезное русло.
- А сам ты людей любишь? – спросила Белка.
- Не знаю. Не пробовал – сухо ответил волк. – Пошли.
Мы снова тронулись в путь. Непонятно с чего, но Сашка, никак не могла остановиться.
- А у тебя, что ни одного друга среди людей нет? – продолжала она.
Я, уж хотела ее за руку одернуть, но волк неожиданно спокойно и грустно произнес. – Был. Иваном-Царевичем звали.
- И где же он теперь? – это мы уже общий интерес проявили.
- Там – волк как-то неопределенно ткнул вперед лапой. – Женился на лягушатнице какой-то, и живет теперь с ней, прямо посреди болота. Может быть, и сам уже в лягушку превратился.
Мы с улыбкой переглянулись. Тут, кстати лес кончился, и мы вышли на поляну.
- Я вас на другом краю леса подожду – сказал волк. Если, что до Яги провожу. Он еще раз окинул нас взглядом и одним прыжком скрылся в чаще.
До самого дома Сашка молчала, о чем-то напряженно размышляя. А когда подошли к старикам, терпеливо ожидающим нас на завалинке, она вырвала колобка у меня из рук и выпалила свою тираду.
Дедушка Анисим, бабушка Аксинья, не ешьте, пожалуйста, колобка. Смотрите, какой он веселый и добрый. Он у вас вместо внучка будет. Пожалуйста, не ешьте. По щекам ее потекли крупные слезы.
- Да, ну что ты, что ты, солнышко – Аксинья прижала Сашкину голову к груди. – Да, конечно же, никто его не съест. И тебе Сашенька и вам девочки огромное спасибо за внучка такого замечательного. Вот будет теперь у нас радость-то с дедом. Ну, что молчишь, Анисим, скажи что-нибудь.
- Ну, так, стало быть, потчуй теперь бабка гостей творожком, да кисельком – Анисим кашлянул в кулак. Такие, стало быть, теперь дела.
День пролетел незаметно, когда мы домой засобирались уже темнеть начало. Вот и лукошки ваши Аксинья вынесла наши лукошки наполненные отборной малиной. Негоже из леса то пустыми возвращаться. Потом повернулась ко мне и прямо-таки ошарашила меня вопросом. - Друг-то ваш новый, в лесу что ли дожидается?
- Да – еле выдавила я из себя. – А Вы откуда знаете?
- Эх, милая моя – старушка улыбнулась. – Вот поживешь с мое. Ну да ступайте, теперь я за вас спокойна.
А волк и в самом деле ждал нас в лесу. Он ничего не сказал, просто встал и молча, пошел рядом. Так мы и шли до самого терема. И только, когда с бровки фонтана поднялась ожидавшая нас Баба Яга и пошла навстречу, волк развернулся и неторопливо затрусил к лесу.