— Пусти! — Хелин отчаянно трепыхалась, пытаясь выскользнуть. Я лишь сжимал зубы сильнее, причиняя боль, от чего она ещё больше визжала и вертелась. Мне и так было трудно удержать её, передние зубы только прорезались из дёсен. Испустив особо отчаянный взвизг, она всё-таки вывернулась и, шлёпнувшись на землю, пустилась наутёк. Я от усталости запутался в ногах, когда она упала и, споткнувшись, растянулся на земле. Глупая девчонка сбежала, а у меня вдруг иссякли всякие силы подняться… чёрт с ней… пусть уходит, куда ей вздумается. Перед глазами плыл сплошной кровавый туман.
Я убежал, не помня себя, не думая о том, кто остаётся позади. Я забыл обо всём, кроме этих красных глаз. Близнецы… погибли. Почему они? Константин тоже… и он умер. Насовсем! Все остальные, быть может, тоже! Да, скорее всего так и есть!
Болезненный, агрессивный укус позади уха.
— Ты трусиииха! Зачем ты потащила меня?! Я искала братьев! — завопила внезапно вернувшаяся Хелин и, ещё раз укусив меня, ушла насовсем.
Да, всё правильно… я испугался. Я бросил их умирать! Я жалок? Пусть я и боюсь умирать, но я недостоин жизни… из-за меня умирают хорошие люди. Потому что я ни хрена не могу сделать! Почему я всё ещё живой? У меня нет столько храбрости. Есть трусость! Да я же бросил их без всякого сожаления, думая только о своей шкуре! Я… я пойду… куда-нибудь. Нет. Я просто буду лежать здесь. Может, я умру здесь от усталости. Хотя вряд ли. Скорее, я буду дышать из последних сил. Буду бояться, обсираться… буду сбегать — даже так. Но, в конце концов, я умру. Так мне и надо. Иного я не заслуживаю.
Но, к своей отчаянно-постыдной радости, я не сдох там, посреди холмов. Нет. Я отлежался. Отдышался. Встал. И пришлось идти дальше, искать встречи со смертью, чтобы снова бежать от неё, и, в конце концов, умереть. Если бы я был достаточно смел, я бы сбросился в Тартар. Я чуял щели, трещины его зева в пространстве где-то вокруг меня. Слишком маленькие, почти затянутые… Нет, дело не в этом. Я всего лишь нахожу отговорки, чтобы плестись дальше.
А что, если дракон идёт за мной? Содрогнувшись всем телом, я даже позорно припустил бегом, выпучив глаза. Поджилки тряслись, когда я на несколько часов ложился, спал урывками, каждый раз просыпаясь от кошмаров, думая, что он действительно идёт за мной. И снова бежал, а потом плелся шагом, хватая траву по пути.
Каждую ночь меня преследовали красные глаза. Вскрики фениксов. Разваливающийся белый кристалл. И шипастая звезда над всем этим во мраке, звенящий смех её зубцов. Очень редко проскальзывал светлый огонёк моего дракона — и почти сразу пропадал, растворяясь в кровавой мгле.
Я спал всё меньше. Холмистая местность перешла в низины. Земля становилась топкой, а трава жухлой и низкой. Болото.
Пусть меня затянет в трясину. Я буду отчаянно пытаться выбраться, буду избегать всех возможно опасных мест… хотя я никогда не ходил по болотам. Я почти наверняка здесь и сгину. Отлично.
Но я нерешительно замер на краю низких густых зарослей. Почва под ногами чавкала, пока я переминался. Я… хотя бы войти сюда у меня хватит смелости? Или же я совершенно отчаянный трус? Да, верно. Но я всё же ступлю в болото…
Я брёл по трясинам целые сутки. И, как назло, мне всё ещё везло не провалиться в самую топь. Хотя нет-нет, да проваливался в стоячую воду по грудь. Вначале мне встречались цапли. Множество квакух. Незнакомые тонкие и длинные рыбы стайками проносились на дне бесчисленных, соединённых протоками прудов. Некоторые, кажется, кусали меня — ощущались неприятные уколы. Пиявки то и дело присасывались к ногам, на животе пристроились парочка, постепенно жирневших. Голодные комары роились тучами, но я извалялся в грязи, чтоб они отстали. На кочках росли странные хищные растения. У меня на глазах одно схлопнуло свой венчик, как только на него опустилась муха, о дальнейшем догадаться было нетрудно. В тростниках шуршали змеи и мелкие болотные птицы.
Но чем дальше я шёл, тем обширнее становились водные пространства. Островки мельчали, кочки скрывались под водой, и приходилось идти всё медленней, прощупывая дорогу. Жидкое дно проваливалось всё глубже, медленно засасывало, если я останавливался. Деревья с гибкими ветвями купали свои опадающие вниз кроны в болоте, затрудняя видимость и проходимость. Продравшись сквозь хлыстовидные ветви с узкими листьями, я ступил вперёд и не нашёл дна. Теперь я плыл среди погруженных в воду стволов, неожиданно скоро расступившихся. Деревья были толсты и стары, их мёртвые тела опасными корягами покоились на дне, гнили в воде. Я выплыл на открытое место. Впереди, посреди мутного озера виднелся остров. Точнее даже, просто холм, покрытый папоротниками. Я поплыл к нему, смертельно уставший. Уже совсем стемнело. Вечернее кваканье доносилось со всех сторон. Начали распускаться крохотные белёсые цветочки, похожие на тусклые звёздочки в кудрявых меленьких листьях. В болотную гниль вплетался тонкий нежный запах, незаметный человеческому носу. Я бессознательно вдыхал глубже. Мне словно стало немного легче от этого. Я поплыл уверенней, хоть и устало загребая ногами. Остров приковал к себе взгляд. Он всё ещё был далеко, когда я понял, что начал тонуть.
Ноги не слушались. Дышать стало трудно. Мгновенно охватившая паника заставила судорожно перебирать конечностями, пытаясь удержать тело на плаву. Мышцы то сводило на краткие мгновения мелкой судорогой, то они становились вялыми.
Я сейчас утону. Похоже, всё. Выдохся. Всё.
Но я не хочу умирать… отчаянно не хочу.
Тело расслабилось, отправляясь камнем на дно. На время мир исчез для меня, пока оно предпринимало попытку к спасению, развоплощаясь в человеческий облик. Глупое. Я не умею плавать как человек… и Тигр меня не спасёт…
Рука схватилась за толстый тростниковый стебель. Слабость временно отступила в обновлённом теле, и я взобрался вверх по стеблям. Вынырнув, задохнулся кашлем на несколько минут. Перед глазами было темным-темно, лишь мелькали слабые отблески воды от лунного света и белые звёздочки цветов, так много, сколько никогда не было на небе.
Цепляясь за камыш, я, весь в тине, выполз на берег. Провалился в море грязи, сгребая пальцами травинки и комья земли, попытался вкарабкался на остров. Этот торчащий из воды холм был слишком крутым, и я скатывался с него. Нижняя половина тела, бывшая в воде, начала слабеть. Это слабость подкрадывалась и к рукам. Утонуть у самого берега…
Я в отчаянии скребнул ногтями по мху, сорвав его, и врезал кулаком в крутой склон, мстя злосчастному острову. Рука пробила в слое поросли дыру, за которой я нашарил твёрдую землю. Тут же, трепыхаясь, расширил отверстие и влез внутрь оказавшегося полым холма. Я так устал, что просто повалился на мох и траву, и лежал, дрожа, пока не заснул.
***
Утро началось поздно. В тростнике где-то рядом я слышал чавканье змеи, глотающей лягушку. Мне тут же самому жутко захотелось есть, с первой же секунды. Может, я и проснулся именно от голода. Пока я добирался сюда, то встречал по пути бледно-жёлтые ягодки, но не знал их, а потому есть не решился. Болотная трава внушала отвращение. Рыба… рыб мне никак не поймать.
Все мысли сводились лишь к еде. Как ни странно, было даже не слишком холодно. Тело покрывала корка грязи, спасшая от комаров и сохранившая немного тепла. Я пополз сквозь проделанную мной дыру в холме, на чавкающий звук. Увидев в воде чёрное гибкое тело, я схватил его обеими руками. Привстал, вытягивая добычу. Змея, чёрная и прохладная, не очень толстая, всё ещё давилась лягушкой. Я перехватил её голову. Она проглотила лягушку и зашипела, показав мне беззубый рот. По краям головы два жёлтых пятнышка. Эту я знал. Безобидная.
Я впился зубами в змеиное тело, тут же задёргавшееся в руках. Торопливо проглотив кусок мяса, устыдился и отгрыз змее голову. Её бросил на землю, а сам продолжил есть все еще извивающееся тело. Проглоченная лягушка тоже досталась мне.
Поев, я немного пришёл в себя и огляделся. Поблизости не было никаких крупных опасных животных. Свет просачивался редкими пятнами сквозь кроны далёких деревьев, оставлявшие большую часть болота в холодном сумраке. Лишь здесь, в этом большом озере, из-за глубины не росли деревья, и я мог видеть большой кусок неба и освещённую зеленоватую воду. Меня уже окружила туча комаров, и я обновил слой грязи на теле, как следует вымазавшись, и, поскальзываясь, влез в этот странный полый холм, больше похожий на склеп. Тут было темно.
Ну и что теперь? Помявшись, я снова выполз наружу через дыру, немного погрелся на солнце. Грязь сверху сохла, влажный нижний слой охлаждал все ссадины и укусы. Голову я тоже замазал, чтобы меньше зудела. Вскоре на солнце начало припекать. Вместе с тем расцветали зловонные запахи. Я влез обратно, надеясь поискать какую-нибудь палку, чтобы проверять ею дно. Здесь мне нечего делать. Умирать от голода ещё хуже, чем тонуть. Лучше уж я испытаю судьбу ещё раз и попробую пересечь болото полностью.
На ощупь бродя по острову, почувствовал острый запах гнили. Перебравшись через какие-то наросты, лишённые травы, чуть не наступил на это. Нечто издававшее вонь лежало в яме. Здесь наверняка много гадости, вроде личинок и жуков, так что я поспешил покинуть это место и обойти остров снаружи.
Я брёл, держась за заросли на стенках странного склепа-холма, как вдруг дошёл до большой дыры, занавешенной корнями и длинными листьями папоротника. Осторожно заглянул — в полумраке смутно вырисовывались очертания какой-то коряги. Я, поколебавшись, всё же вошёл, предварительно немного расчистив дыру от листьев — для большего освещения — хотя свет всё равно не добирался до мёртвого дерева.
Самый кончик большого пня торчал из чего-то, напоминающего камень. Я бы удивился, коли было бы до того дело. Любопытство быстро умерло, сменяясь тревогой и сосущим чувством под ложечкой. Древесина коряги была трухлявой и обламывалась под пальцами. Я бездумно переложил руку на камень, чтобы опереться и обойти его. Поверхность смутно что-то напомнила. Я провёл ладонью. Пальцы провалились в ямку, нащупали какие-то гладкие потёки, навроде смолы. Я сначала отдёрнул руку, а потом снова нащупал это место. Застывший ком лежал в круглом большом отверстии — внутри камень, как и остров, оказался полым.
Я ощупал шершавую поверхность изнутри. Ещё раз провёл, на этот раз обеими руками, по камню, изучая ощупью. Что-то стучало в мозгу, и этот интерес, вновь возникший, подстёгивал, несмотря на каких-нибудь змей и гусениц, пытаться понять, что же такое здесь лежит. Сверху был небольшой слой земли. Я расковырял его и нащупал пальцем зубчатую бороздку. Словно шов…
Прежде чем я успел что-либо сообразить, сверху раздался птичий вскрик. Со свода посыпалась земля, и, пробив собой дыру в куполе острова, неподалеку от меня рухнула цапля. На землю упали лучи света, выхватив из тьмы мёртвую птицу, лежавшую меж больших костяных позвонков, торчащих из мшистой поверхности. Я испуганно уставился на птицу, но она больше не двигалась.
Мясо!
Я кинулся к туше, но наткнулся на препятствие в виде края короны толстых, ребристых рогов. Я врезался лбом и уже руками нащупал, где можно пройти. Спотыкаясь о корни и камни, я спешил, опираясь на старые кости гигантского создания. Я не знал, что это за существо, и некогда было думать. Оно давно умерло. А я — живой, и хочу есть.
Горячая птица была такой вкусной! Я набил живот до отказа и слизал кровь с грязных рук. Рыгнул. Чувство удовлетворения ползло от живота по замученному телу. Теперь можно было и задуматься.
Странно, что она вдруг упала. Я даже не разглядел, что с ней случилось, а теперь она вся растерзана… Взяв птицу за шею, намеревался оттащить к занавешенному корнями выходу. Упала она на высокий остов, куда я взобрался за ней следом, так что ел я, сидя на широком ребре. Сдёргивая цаплю вниз, сам не удержался и, запаниковав, провалился в грудную клетку. Цапля плюхнулась где-то снаружи. Ворча и ругаясь, я зашарил руками и опёрся на что-то стеклянистое, потёковое…
Внутри всё резко перевернулось. Тело одеревенело, рука так и осталась прикованной к чему-то. К сердцу. Это сердце. Я идиот. Это драконий скелет! Внутрь тонкой струйкой закрался холодок. Мурашки пробежали по телу. В доли секунд стало очень холодно, а потом…
Словно тысячи игл пронзили мою душу. Мир померк в глазах, и я видел лишь завораживающую, мерцающую звёздами, миллионами звёзд темноту. Их холодный, недосягаемо-далёкий свет пронзал со всех сторон. Множество незримых игл проникали всё глубже, ломая истончённую преграду, заставляя содрогаться и трепетать. Это взгляд. На меня смотрели!
Нет-нет, не может быть. Он же мёртвый. Мёртвый!
Сердце словно сжали в тиски. Взор продолжал пронзать меня, а я был парализован страхом. Кто-то копался во мне, словно перебирая внутренности, разглядывал со всех сторон, а я мог лишь молчать, хотя внутри всё вопило от ужаса.
— Приветствую, существо… — произнёс чужой бестелесный голос в голове так отчётливо, словно это было сказано вслух, от чего заколотило.
— Нет! — отчаянно подумал я, пытаясь выбраться из этого сонного кошара, но снова был заключён в невидимые тиски, смят в них.
Видение рассеялось, и я обнаружил себя приклеившимся обеими руками к гигантскому сердцу. Я тут же выбрался из грудной клетки, собираясь пуститься наутёк без оглядки. Но словно горячие лезвия прошлись по мне, вызвав судорогу, и я свалился. Он не отпустит меня. Кругом только мрак и далёкие пронзительные звёзды. Я…
Лежал ничком на земле, ещё пытаясь свернуться в клубок. Чужая сущность отступила… пока что. Я дышал глубоко и часто. Взгляд дракона по-прежнему пугал меня и пронзал до самых костей. Этот взгляд… он не вызывал желания прятаться или бежать, бороться. Он внушал чувство полнейшей обречённости. Собственного ничтожества при встрече с тем, что действительно не одолеть. Чувство Конца.
Но пока что кончать со мной не думали. Прошло время, я поднялся с земли, глядя в силуэт черепа. Этот дракон… он не похож на других. Тех троих, что я видел. Он могущественнее. Его сила буквально склоняла к земле, и я так и стоял, съёженный и беззащитный.
— Что… Что тебе нужно? Отпусти, я просто уйду! — прокричал я вслух в гулкую, воцарившуюся вокруг тишину. Как глупо. Пусть уже скорее убьёт меня, только скорей! Терпеть страх — слишком невыносимо.
Мрак вдруг надвинулся на глаза пеленой, горя множеством звёзд.
— Мёртвые духом — прах мира. Нет созидания от разрушения, не будет силы и от того, кто не хочет жить. Я поглощу твою душу и заберу то немногое, если это всё, что от тебя осталось, — произнёс спокойно бестелесный голос.
И мне сдавило горло. Внутри разверзлась пустота, такая страшная, что я заорал, наверное, на всё болото. Меня будто действительно рвало на части.
— Нет, нет! Не надо, пожалуйста! — вопил я в истерике.
Дракон прекратил, и я бухнулся коленями в грязь, заливаясь слезами и соплями.
— Значит, ты хочешь жить. Тогда мы можем заключить договор, — произнёс голос давяще, отдаваясь во мне эхом.
Я не понял его и продолжал плакать. Существо чуяло моё непонимание. Оно всё видело. Всё. Мне не скрыться, я обречён. Стужа тянулась из звёздного мрака, медленно текущего, развернувшегося полотном и окутавшего со всех сторон. Я заткнулся, чувствуя его голод. Для него я — лишь ресурс.
— У тебя есть имя, существо? — спросил голос вкрадчиво.
— Нет. Я объект 6-2-6, — произнёс я и вновь ужаснулся, чувствуя подступающий к горлу страх, словно чёрная жижа заполняла лёгкие. Я не смел врать.
— Название для вещи. Существо…
Я промолчал. Внутри сменялись ощущения, одно за другим, всплывавшие откуда-то и утопавшие обратно на дне колодца памяти. Мягкий жар, отблески света, вспорхнувшие и опадавшие перьями, вспыхивали и исчезали.
— В тебе заключён союз с моим собратом. Но за твоими стенами отрицания я не могу ничего о нем узнать. Люди оставили занятные эксперименты… — содрогнулся от холодно прошедшей внутри царапины. Пробует, как товар на рынке.
— Ирай здесь? — спросил он, вновь вызывая ворох перьев. Значит, это имя моего дракона.
— Да. Наверное. Я не знаю, — я еле раззявил рот для ответа. — Он был в пиках! Был. Я видела его всего один раз, когда он возродился.
Дракон ещё некоторое время молчал, продолжая поднимать во мне ворох ощущений, пока я затравленно крючился, переминаясь с ноги на ногу, и не отрывал глаз от силуэта большого черепа. Я знал, что дракон не здесь, что это действительно просто кости…
— Откуда ты пришло и куда идёшь? — спросил голос, от чего я вздрогнул. Внутри медленно ворочался дымчатый, кровавый ужас. В горле пересохло.
— С юга. Просто подальше от Пик, – нервно произнёс я.
— Я вижу, что ты бежишь и боишься. Кого или чего? — спросил голос, словно надвигаясь, пролезая глубже в заскрипевшие от давления стены, болезненно растрескивающиеся, и в эти щели проникали иголочки холодного звёздного света, ещё дальше, ещё пронзительней. Я не выдержал, сжался в ком и вдруг резко выпрямился, проламываясь сквозь угнетение, обламывая холодные жёсткие иглы.
— Дракона!!! Я вас всех ненавижу, тупые твари! — сорвался я в крик и даже пнул босой ногой череп, тут же взвыв от ушиба и запрыгав на месте.
— Опиши его, — произнёс голос, тут же охлаждая мой пыл. Он отступил, больше не пытаясь заглянуть глубже.
Я нехотя описал ему красного дракона.
— Ещё молод. Его я не знаю, — произнёс голос и умолк.
— …А ты почему здесь? Почему драконы пришли сюда? — спросил я и обмер от собственной наглости.
Однако дракон мне ответил.
— Мне был указан путь сквозь сны. Остальные нашли другой путь. Но хватит, — произнёс он, когда я собирался уточнить, от чего он умер, — пора договориться.
— Почему я должен тебе верить? — спросил я и замер, вслушиваясь, будто надеясь различить ложь.
— Хочешь, верь, хочешь — нет. Заключённые во сне готовы на всё, чтобы проснуться, — донеслось в ответ двояко, то ли угрозой, то ли утешением.
— И я могу отказаться? Если я не хочу?
— Конечно, — ответил он, и голос донёс меня призрачное волнение, которое я понял как смех. — Будет жаль, тогда я заберу твою душу.
— Понятно… — я сглотнул. — Тогда обсудим… только прекрати так давить на меня собой! — я встряхнулся, будто мог отогнать от себя чувство тяжести.
— Силу нельзя укрыть и спрятать, создание, — ответил голос. И мне ничего не оставалось, кроме как смириться и слушать дальше.— У меня достаточно сил, чтобы воссоздать своё тело, но их не хватит, чтобы окончательно проснуться. Ты будешь удерживать меня неспящим до тех пор, пока я не наберу достаточно энергии и не перестану в тебе нуждаться. Взамен я буду поддерживать в тебе жизнь.
— То есть ты просто меня не убьёшь, пока я тебе нужна. А потом?
— Это зависит от тебя, существо. Чем душа сильнее, тем ценней её жизненная сила… Но гораздо ценнее опыт, который можно перенять лишь у живых. Ни к чему разрушать зря…
Ясно. Меня рано или поздно убьют… Если только не решат использовать дальше. Прекрасные перспективы…
— Я немного подумаю, — ответил я. И тут же спросил: — Ты убил цаплю?
— Да.
— А со мной почему не сразу заговорил?
— Тебя легко не заметить, если не искать.
Я всматривался в мерцающую звёздами тьму. Столько сразу не бывает...
— В чём дело? Не нравятся звезды?
— Не бывает столько.
— Бывает гораздо больше, — он неожиданно показал мне вихрь отрывков каких-то видений. Будто подо мной — пропасть, а наверху — небо, густо усеянное звёздами.
— Что это? Что?
— Моя родная планета.
Мне на секунду даже забылось, в каком я положении, и я чуть было не потребовал показать ещё. Таких неясных кусков слишком мало.
— Ещё? Ты сможешь увидеть больше, когда мы договоримся…
Я всё ещё мялся. Конечно, выбирать мне не из чего.… Но было страшно. Я не хотел становиться куклой.
— Откуда ты знаешь, как выглядишь?
— Я смотрел чужими глазами.
Некоторое время царила тишина.
— …Расскажи мне про сны, — немного погодя начал я. — Что там, в Тартаре? Ты ведь сейчас там? И сколько?
— Всё, что есть в тебе. Четыреста шестьдесят два оборота вокруг этой звезды.
— Так долго? И как ты выжил?
— Одни сны сменяют другие. Я знаю свои сны и как поступать в них.
Я не особенно понял, что он имел в виду. Может, он умеет видеть хорошие сны, когда захочет? Я бы хотел так. Избавиться от кошмаров. Избавит ли он от них меня?
— А если я соглашусь, ты сможешь сделать мне хорошие сны?
— Возможно. Если это будет необходимо, — ответил он и замолчал.
Дракон по-прежнему копался во мне. Я не возражал больше. Всё равно без толку. Только пытался успокоиться и собраться с мыслями, как вдруг:
— Я вижу в тебе утрату.
Во мне разверзлась отвратительная пустота… Как он смеет напоминать мне?!
— Это тебя не касается, — огрызнулся я тут же, отталкивая надвигающийся сумрак.
— Конечно. Не все утраты важны, — загадочно продолжил он. — И многими душевными колебаниями можно пренебречь. Но ты противишься. Помнишь ясно. Тянешься во сны, не давая умершему разложиться в забытьи. Но всё подвержено тлену. Связь оборвётся — и дух растворится во тьме.
— Что? Что?! Что ты мелешь? — внезапно я ощутил жжение и беспокойство в груди и забегал, спотыкаясь, по мшистым камням.
— Твоя привязанность так легко различима. Я могу найти его спящего и вернуть душу в храм нового тела.
— Думаешь, я тупица совсем? Это невозможно! Не смей меня обманывать!!! Я ни за что не стану помогать тебе! Сдохни здесь, наконец! Подавись моей душой, чтоб она у тебя костью в жопе встала! — вопил я, теряя голову.
— У меня пока что нет жопы. Тебе неинтересно моё предложение? — спокойно спросил голос, лишь разозлив ещё пуще.
Я поорал ещё немного и остановился отдышаться, лихорадочно соображая. Нет. Нет, это всё не просто так!
— Ты врёшь мне! Мёртвые не возвращаются!
— Я назвал тебе причину и способ. Иногда это возможно. Но время идёт. Во снах разум тлеет… То что, связывает вас, оборвётся.
— И что? Что, ты сделаешь это просто так?! Ты можешь это?
— Нет…
Вспыхнувшая пожаром надежда тут же обратилась золой.
— …До тех пор, пока у меня не будет достаточно энергии. И даже больше. Опасно уходить во сны так глубоко… — произнёс голос и замолк.
А я стоял и слушал, как отдаётся в ушах пульс.
— Почему ты действительно хочешь сделать это? Зачем?
— Мне нужно, чтобы у тебя был стимул к жизни. Мне интересны сильные души. Посмотрим, какой путь ты пройдёшь к цели… Ты ведь пройдёшь, не так ли? — произнёс голос вкрадчиво.
Я обозвал его нехорошими словами.
— И это только если мы договоримся, как ты сказал?!
— Нет ничего, что я не смог бы. Я могу выполнить твое самое сокровенное желание. Если есть, чем платить, — это прозвучало твёрдо и гулко, отдаваясь тяжестью, словно раздавливая всяческие сомнения.
Получив подтверждение, я несколько минут сжимал кулаки, а в мозгу угольком горела отчаянная мысль, что это всё неправда. Но даже если так, я не прощу себе, если просто так вот теперь сдохну. Значит, мне нужна энергия… душ. Я должен забирать жизни. И сколько же?..
— Тебе ведь для этого души нужны? Сколько? Какие?! Люди?!!
— Неважно. Мне нужна лишь энергия. Будь это сотня тысяч или… одна, — прогудел голос выделяя последнее слово. Одна. Чья, спрашивается?
— Но как я узнаю, что энергии достаточно?
— Я скажу тебе.
— Ты так вечность можешь молчать! — возмутился я.
— Соглашаться или нет — твоя вера или недоверие, — произнёс голос равнодушно.
— Хорошо! Договорились! Мурло, — я под конец совсем уже страх потерял, но, похоже, дракона это только позабавило.
— Договор заключён, — отозвался голос гулом.
В то же мгновение меня словно окунули в жидкий огонь. Он стал заливаться внутрь, накрепко сливаясь со мной, становясь гибким, прочным, сплетаясь и сковываясь, врастая внутрь… А мне было больно. Я корчился на земле, срывая ногтями мох с камней. Вся моя сущность сопротивлялась чужому вмешательству, скрипела, разламываясь. И столь же внезапно боль затихла, сменяясь простым, убаюкивающим теплом.
Теперь часть мрака поселилась внутри и рассеялась уже туманной прохладой. Я прикрыл глаза и смотрел на тёмную, витую связующую нить. Хотя, скорее, канат, по которому холодными искорками перетекали звезды.
Я ощутил глубокую сосредоточенность. Немного стучала кровь в висках.
Лёгкий, звенящий треск из черноты под рёбрами. И ещё, и ещё. Звёздный туман начал выливаться из бездны. Остров задрожал. С тяжким, надрывным стоном осели и раздались в стороны, погружаясь в воду, своды острова — гигантские крылья. Свет хлынул в быстро образовывающуюся щель, озарив вросшие в землю кости. Мрак окутал их, лег полосками сверху, проникая в скелет, покрывая его наростами мышц. Дымка расползлась, тело плавилось. Крылья соскользнули глубже в воду, которая начала кипеть и пузыриться. Я невольно отшатнулся от костей. Голова поднялась, выдираясь из земли. Тело, полупогруженное в воду, скатывалось всё глубже, и наконец, погрузилось в неё полностью на несколько минут. Оставив меня топтаться и ёжиться.
Он резко вынырнул, напугав меня, и взобрался на сушу, опираясь на крылья. На абсолютно чёрном, будто поглощающем всякий свет теле плясали язычки тёмного пламени. Поднимался пар, и жар шёл от тела. Я задрал на него голову и тут же отшатнулся, чуть не упав на спину. На меня смотрели ярко-красные глаза. Зрачки резко сошлись в перекрестья, пронзая насквозь.
Это не те глаза, нет. Мне не должно быть так страшно.
Я торопливо сглотнул и отступил назад, перебегая глазами по телу нового дракона, лишь бы не сталкиваться со взглядом. Он был даже больше Красного. Но у этого дракона не было рук, а гигантские крылья резко распахнулись, едва ли не покрыв всё озеро, затем тут же сложились, и он рухнул, опираясь на них, отчего я окончательно переполошился, но застыл на месте, когда огромная голова оказалась прямо передо мной. Девять рогов венчали её: два очень длинных и кручёных раскинулись далеко в стороны, ещё одна пара под ними загибалась вниз. Надо лбом два коротких и толстых, за ними на макушке — три длинных. Пасть раскрылась, обнажив огромные зубы с мою руку длинной.
— Не ешь меня! — истерично завопил я ему в морду и кинулся в изрядно обмелевшее болото… Но не успел.
Челюсти сомкнулись, и я оказался в пасти. Я даже не успел испугаться ещё больше, как Дракон выплюнул меня на траву.
— Следуй пути, — произнёс он так низко, что это отдавалось в груди гулом, и вновь расправил крылья, поднимаясь.
— Что? В смысле? Погоди, ты что, меня здесь бросишь?! — проорал я, задрав голову.
— Свой путь каждый должен пройти сам, — ответил он и посмотрел на меня вниз.
— Но я не знаю, как получить из души энергию! Что мне делать? Подскажи! Убить, а дальше что?
Дракон выдохнул на меня.
— Твоё тело — твой храм. Храм без духа истлеет, как и дух вне его, — произнёс он и добавил: — Зови меня по имени — Ёвал.
С этими словами он взлетел, прибив меня к земле резким потомком воздуха. Я остался один посреди обмелевшего озера, в шоке и растерянности.
Итак, меня не убили. Я не собираюсь умирать. Тигр… Он сказал, что может вернуть мне Тигра! Я не верю… не верю я! Но хочу поверить. Что происходит в этом мире…
В какую сторону пойти?..
Нет. Сейчас нужно посидеть и подумать. А потом уже двигаться.
Я сел, сгорбившись и обняв колени.
Где-то глубоко внутри, позади моих ощущений, гуляли чужие отголоски. Этот Ёвал, как и обещал, просто дал достаточно сил, чтобы не окочуриться теперь… Теперь. Нужно идти. Где взять души… Он сказал — любые. Но я даже понятия не имею, как это сделать. Ни малейшего. Константин меня не учил. Это сложно. И в основном — нельзя…
Но я справлюсь. Главное — больше не попадаться на глаза знакомым людям. Да и людям вообще. Нет. Я не собираюсь ходить и выкашивать население, как Мар. Только тех, кто вздумает мне помешать. А где взять много энергии… Тартар. Я пойду к разлому и буду удить демонов, как рыбу. А вот и рыбу не помешало бы научиться ловить… Она мне понравилась. Еще в первый раз, у Вирма…
Сердце болезненно сжалось, знакомая уже привычная тоска проскользнула и исчезла.
Сначала я наберу достаточно сил, чтобы разобраться с этим. Я избавлюсь от Мара, от этого… Ирая. От красномордого… А может… Да. Я научусь собирать души и превзойду этого Мара, кем бы он ни был. Тогда он не сможет убить Тигра ещё раз. Не сможет убить меня. Никого из моих друзей.
Кои ещё остались. Или останутся.
Я встал, когда уже сильно напекло голову. Сразу полез в воду и поплыл на запад. Пересёк обмелевшее озеро, вылез на кочки, немного отдохнул и снова поплыл… Как вдруг впереди из тростника выскользнул потревоженный мной накер. Он тут же растопырил крылья и разинул длинную узкую пасть, усеянную множеством зубов-игл, шипя на меня. Я напугано отступил назад, чуть не упав. Змей стремительно рассёк воду, нападая, и я с перепугу заученно ухватил чужой огонёк. Змей вскинулся, завертелся в воде. Я же очухался и взял ситуацию под свой контроль. Вот, отлично. Теперь… он и потащит меня.
Я ухватился за крылья на спине змея, и он очень быстро отвёз меня к краю болота. Мне стоило бы отпустить его, но… мне теперь нужны любые души. Нужны. Любые, какие можно взять.
Я был во сто крат хуже самого неумелого человека, что когда-либо пытался заколоть или зарезать скотину. Я понял, что если просто убить, убить тело — душа улетучится в Тартар, и мне её никак не получить. Но пока душа привязана к телу… К своему храму…
Беспрерывный высокий визг накера бил по ушам, разбивая реальность вдребезги, пока я грубо рвал болотный огонёк на части. В конце концов огонёк вспыхнул и исчез. Я урвал себе едва ли не крохи и чувствовал себя ужасно от нервного напряжения. И не столько из-за усталости, сколько из-за этого выбивающего из колеи крика. И что?..
Всегда так будет?..
Глупый вопрос…