Сообщение пришло сегодня утром на мою рабочую электронную почту. Это была реклама. Но по всем законам жанра она не пестрила ни яркими цветами, ни пафосными слоганами. Она не зазывала. Текст просто гласил, что все, что я хочу, сбудется. И номер телефона. Я отправил его в «спам». Все, что я хочу, не сбудется никогда. Потому что человек, которого я люблю, не знает ни обо мне, ни о моих чувствах к нему. Поэтому я просто продолжил работу, задвинув все свои мечты и надежды, как всегда, в самый дальний ящик – вдруг когда-нибудь открою, а там пыль да пустота, тогда и жалеть ни о чем не придется.
Письмо пришло во второй раз, мигнув белым конвертиком на моем телефоне, как раз тогда, когда мы с Антоном обедали. Поняв, что это тот же самый спам, я, не раздумывая, отправил его в «корзину». У Антона скоро свадьба, и он очень нервничает из-за всей это суматохи. Говорит, что не нужно ему это: церемонии, лимузины, столовая, тамада, куча полузнакомых родственников и прочих – не по нутру ему подобное. А куда деваться, если избранница хочет? Правильно, уже никуда.
А куда деваться мне? Со своей никчемной любовью. Опять верно, тоже никуда. Все мои сетевые друзья только и могут твердить, что все переживется, забудется, а если и парень достойный найдется, так вообще и не вспомню даже, что когда-то нечаянно влюбился в натурала. А Антон беспокоится, Каринка его везде затаскала с собой, благо, что платье нельзя вместе выбирать, иначе он бы свихнулся преждевременно – она же его целую неделю выбирала, весь город объездила.
Мы сидим в кафе, которое он недавно нашел и выбрал в качестве наших совместных бизнес-ланчей, на террасе с видом на реку и мост. Все вокруг цветет и благоухает, люди вокруг, поддавшись весенней лихорадке, улыбаются, смеются, кокетничают и прямо-таки источают друг на друга все свои феромоны. А я сижу и не чувствую даже вкуса еды, солю, перчу и не понимаю, отчего все такое пресное и резиновое? Хотя, что тут понимать. Мой друг женится. Горько! Горько…
– А ты любишь ее? – задаю я самый глупый вопрос на свете. Антон поначалу даже не улавливает суть вопроса, потом его брови ползут вверх, и он, так и не донеся вилку с макаронами до рта, отвечает.
– Ну, конечно, что за вопрос?
– Эм, – неопределенно мямлю я, но ситуацию надо исправлять. – Я просто спросил. Ты не подумай ничего такого, просто дежурный вопрос.
– А, – вдруг улыбается он, – ты имеешь в виду, не по залету ли мы женимся?
– Да-да, точно, – хватаюсь я за любезно предложенную соломинку.
– Нет, – отвечает он, прожевывая еду, – Каринка на этот счет молодец, таблетки какие-то пьет, контролирует все.
Ну, разумеется, контролирует. Она слишком умна, чтобы следовать традиционной стратегии удерживании мужика под своим каблуком посредством рождения ему и от него детей. Вообще-то, честно говоря, Карина – хорошая девушка. Воспитанная, сдержанная, но активная по жизни, начитанная, с ней интересно беседовать практически на любые темы, открытая и дружелюбная. Прямо идеальный набор-мечта для достойного мужчины. Но что-то все равно не дает мне покоя. То ли моя вечно повышенная подозрительность, то ли неразделенная любовь. Да, Сань, не ревность ли это? Не зависть ли это? Антон достанется другому… другой. А ты останешься с разбитым корытом. Ну и пусть, главное, чтобы любимый человек был счастлив! Да перестань ты нести эту чушь! Счастье любимого хочется разделить и участвовать в нем непосредственно, а не распускать страдальческие сопли.
– Сань, – слышу я кого-то еще в своем внутреннем диалоге, – уснул что ли?
Антон уже умял свой обед и смотрит на наручные часы, подаренные Каринкой на 23 февраля, потом поднимает свои темно-карие, почти черные, глаза на меня и что-то говорит. Кажется, о том, что пора идти, обед скоро закончится, и о том, чтобы я помог с костюмом для свадьбы. Я киваю, встаю, беру сумку, не чувствуя при этом ни рук, ни ног, плетусь к выходу, глядя ему в затылок и понимаю, что… все, что я хочу, никогда не сбудется. Вечером плачусь своему лучшему вконтактному другу на свою идиотскую судьбу-злодейку, он постарался меня успокоить, я сделал вид, что успокоился, и отправился спать.
Вот тогда-то и пришло то сообщение в третий раз.
– Да что за назойливость?! – возмутился я, лежа в темноте своей спальни, разбавленной светом от телефона. – Почему ты не уходишь сразу в «спам», я же тебя пометил…
Открыл письмо, а там все то же самое: «Все, что ты хочешь, сбудется». Любопытно, а отправители подобных сообщений, хотя бы на секунду задумываются, что они, по сути, предлагают невозможное? Конечно же, нет. Как же можно так легко обещать изменить чью-то жизнь к лучшему? Я скопировал номер телефона, вставил в строку набора и нажал на вызов.
– Спасибо, что позвонили нам! – сообщил электронный голос без половой принадлежности, после чего последовали короткие гудки.
Вот так номер! Удивили, ничего не скажешь. Я с досадой зашвырнул телефон под подушку, устроился поудобнее и закрыл глаза.
Проснулся не от мелодии будильника, а от входящего вызова. Продрал глаза. 5:47. Антон?!!
– Алло? – тут же ответил я.
– Санька, – его голос был очень взволнован, – сможешь перед работой сделать крюк и забрать меня?
– Да, конечно, а где ты?
– Да я тут… – на том конце что-то прогремело, зашуршало. – Застрял немного.
– В каком смысле? – совсем не понял я. – В лифте?
– Да нет, – кажется, он занервничал еще больше. – Приезжай, прошу тебя. Набережная, 37. Первый подъезд, третий этаж, восьмая квартира.
– Хорошо, хорошо, – закивал я, уже натягивая на себя джинсы. – Я постараюсь быстро.
Отключился, оделся, почистил зубы и вылетел из своей квартиры. Пока ехал, успел напридумывать себе всякого, думал, сейчас приеду, а там труп. Придется как-то вывезти за город, как-то избавиться. А если кровища, отмывать же еще все потом. Господи! Да откуда такие мысли?! И правда, даже если кровь есть, отмывать ее некогда, надо просто стереть все отпечатки пальцев, так быстрее.
Конечно же, все оказалось гораздо прозаичнее. Когда я увидел за спиной Антона какую-то растрепанную, но очень молодую и, что самое главное, незнакомую девушку, я чуть не присел от шока. Вот тебе и любовь! Пока Антон, наклонившись, обувал свои до блеска начищенные черные туфли, я буравил взглядом эту девчонку. Она не выдержала, отвела виноватый взгляд. Такими же виноватыми глазами на меня посмотрел Антон. Мы вышли, сели в машину. Сначала ехали молча, пока он не решился что-то сказать или, видимо, объяснить.
– Сань...
– Черт, Антоха! – прорвало меня. – Какого хрена ты вытворяешь?! У тебя же свадьба через неделю!
– Дай мне все объяснить, – попросил он, но меня уже несло в далекие дали на волнах словесного поноса.
– Ну, а что тут объяснять?! Я не пятилетний ребенок, которому надо рассказывать, почему мужчина спит с женщиной. Вопрос ведь в другом, правда? Зачем тебе эта девчонка? А как же Каринка? Как же твоя будущая жена? Неужели тебе ее не хватает?
– Ее – нет, – коротко ответил Антон.
– Что?! – честно говоря, я ожидал, чего угодно, но только не чистосердечное признание. Я замолчал на некоторое время. Почему-то мне даже в голову никогда не приходило, что у таких счастливых новобрачных могут проблемы. – У вас что, проблемы с сексом? – уже более спокойным тоном спросил я.
– Ну, – Антон отвернулся, уставился в окно, – можно и так сказать.
– Я не понимаю, правда. Нет, ты, конечно, можешь не рассказывать, это твое право, но, Антон, измена… Тебе не кажется, что рано еще для супружеских измен?
– Да в том-то и дело, Сань, – взмахнул он руками, – пока еще у меня есть возможность, до официальной церемонии, я… Это был в первый и последний раз.
– Ну, конечно, – усмехнулся я. – Слушай, я – не Каринка, мне-то ты можешь «доширак» на уши не вешать. Измены, если они есть, то не прекращаются, ни до свадьбы, ни после.
– А у меня прекратятся, – настаивал он.
– Да неужели?! – я почувствовал, что ударился в чистый сарказм, и мне стало не по себе. – Прости. Прости, пожалуйста.
– Ничего, я понимаю, – обиженно пробубнил он.
– Ну, а все-таки, чем тебя Каринка не устроила? Чего у нее нет, что есть у этой девчонки?
Антон молчал, поджав губы и барабаня всеми пальцами по своим коленям. Я остановился на «красный» и выжидающе посмотрел на него. Он вздохнул, закрыл лицо ладонями, потер глаза и только потом решился снова взглянуть на меня.
– Это не девчонка, – тихо сказал он. – Это был парень…
Я опять потерял не только чувствительность во всем теле, но еще и зрение, и слух. Позади стоящие машины яростно сигналили, так как «зеленый» уже давно загорелся. Я вцепился в руль, и нажал педаль газа, уже совершенно не понимая, как и куда мы едем. Всякую чувствительность также потеряли и мои мысли – я их просто не помнил. Посмотрел вперед, оказалось, что стоим возле моего подъезда. Антон курит, глядя на меня, наверное, ждет, что я начну его душить, прикрикивая при этом какие-нибудь антигейские лозунги.
– Расскажешь, что происходит?
– Может, тогда поднимемся к тебе?
Сколько раз я мечтал об этом: мой любимый говорит мне эту фразу, мы поднимаемся в мою квартиру, раздевая друг друга чуть ли не на ходу, а потом долго и страстно занимаемся любовью до самого утра. Но – не повезло. Предложение-то сделал, но не для того, чтобы мы предались воплощению своих фантазий, а для того, чтобы он поведал мне свою трагедию. А что может быть лучше темной неубранной комнаты для таких историй?
– Я не знаю, как так получилось, – начал он, сидя на моем не заправленном диване, – мы просто переписывались «вконтакте», ни о каком сексе и речи не было, а сегодня ночью он вдруг пишет: приезжай, не пожалеешь. Каринка у подруг, все со свадьбой носится, а я… А я просто сел в такси и приехал.
– Я думал, это девушка, – сказал я, вспоминая увиденное в коридоре той злосчастной квартиры. – Волосы, черты лица и миниатюрная такая.
– Да, – вздохнул Антон. – Я когда его фотки впервые увидел, тоже подумал, что девчонка, да еще и имя с фамилией такие, что хрен поймешь. Женя Понамаренко. Мы когда переписываться стали, я все к ней, как к девушке, в женском роде, он и не поправлял меня никогда, но потом все же сказал, что он – парень, что у него просто внешность такая. Ну ладно, думаю, парень и парень, сейчас кого только нет, переписывались иногда дальше. А когда он вчера мне предложил, я ведь сразу понял, что речь идет о сексе, и знаешь, – он снова вздохнул и замолчал.
– Что?
– Возбудило, – почти шепотом ответил он.
– Что?!
– Да, вот так, – Антон поднял голову и посмотрел мне в глаза, – просто сама мысль, что он выглядит, как девушка, вышибла мне все мозги! Я потому и прыгнул в такси без всяких раздумий. Когда приехал, то на него чуть ли не набросился. А он только подставлялся да навстречу все время. И все так гладко и хорошо, что надо было еще и еще. Потом он в душ уполз, а я время на телефоне хотел посмотреть, и увидел наше с Каринкой фото на заставке, и меня как током прошибло!
– А дальше что?
– А дальше я стал тебе звонить…
Мы молча курили. Сквозь зашторенные окна светило солнце, и узкая полоса рассекала комнату по диагонали.
– Сделаю кофе, нам на работу уже пора, – это все, что я нашелся ответить на признания, но когда увидел его глаза, наполненные страхом, сомнениями и раскаянием, я не выдержал, подошел к нему и крепко обнял.
– Все нормально, Антох.
– Не рассказывай Каринке, я умоляю тебя, – почти всхлипывал он в мое плечо.
– Да ты что, за кого ты меня принимаешь! Друзей не предаю.
Добро пожаловать в ложь!
Спустя несколько дней я отправляюсь к Антону домой, чтобы забрать его в клуб, где пройдет его последняя ночь, принадлежавшая свободе и независимости. Короче говоря, импровизированный мальчишник с морем алкоголя, отвязного стриптиза, пьяных признаний, прощаниями со всеми холостыми и торжественным принятием в клан женатых, счастливых или нет, не знаю, но уж точно в чем-то не одиноких. Низкие басы расходятся мелкими кругами в наших стаканах с выпивкой. Сине-красный полумрак скрывает наши улыбки и слезы, мы весело пьем за семейное счастье до гробовой доски, за здоровых будущих детей, за благополучие в доме и «плюс стопицот» народных тостов, от которых мне становится настолько дурно, что только свежий воздух открытой террасы спасает меня. Я дышу, дышу, выкуриваю сигарету, смотрю на мерцающий желтыми огнями ночной город и вижу свою скорую старость – в темноте, в одиночестве, покрытую плесенью из собственных воспоминаний и сожалений о том, что мои желания так и не сбылись.
А может, забить на все и вся, решиться, рискнуть и получить свое, я уверен, заслуженное счастье?! Ведь вон оно, весело поглощает бокал за бокалом, дико хохоча о чем-то с мужиками. Счастье-то рядом, нужно только забрать его.
Я достаю телефон и набираю номер вчерашнего исполнителя желаний. Пусть все сбудется! Я прошу вас, пусть все сбудется! Подарите мне хотя бы одну ночь с любимым. Пожалуйста.
– Спасибо, что позвонили нам! – снова сказал голос, за которым тут же пошли гудки.
– Ну и хрен с вами! – злобно проорал я в ответ. – Ничего вы не можете! Ничего!!!
Это нервы. Вдохни поглубже.
Нервы плюс отчаяние. Дыши, Саня, дыши!
Отчаяние плюс алкоголь. Дыши, парень, дыши!
Алкоголь плюс желание. Глубже, родной, глубже!
Давай, давай, еще немного, еще чуть-чуть! Да! Да… да! Да!!!
– Родной, – слышу я задыхающийся шепот самого любимого голоса, – ты потрясающий! Ты великолепен!
Антон лежит на животе, сжимая простынь в кулаках, он тяжело дышит в подушку, прикрыв глаза, и улыбается. Я силюсь понять, что происходит, но вид его прекрасного, такого желанного тела, которое я только что крепко сжимал в своих объятьях, настолько задурманил мой разум, что глаза закрылись сами по себе, погружая меня в райскую, блаженную пустоту. Правда, потом снился какой-то совершенно идиотский сон. По всей видимости, страшный, судя по неприятному осадку, оставшемуся поутру, но аромат свежезаваренного кофе заставил меня забыть о нем.
Я отправился в свою кухню и с удовольствием обнаружил там Антона в одних лишь не застегнутых джинсах, так заманчиво обнажавших живот и убегающую вниз темную дорожку.
– Доброе утро! – он улыбается и разливает из медной расписной турки кофе по чашкам. – Долго же ты любишь поспать.
– У меня была причина, – неопределенно отвечаю я, усаживаясь на стул. – Но ночью было просто фантастично!
– Не то слово, – смеется он, глядя на меня, и я замечаю контрасты его бледного лица и темных глаз, белоснежной тонкой чашки и черного кофе. Странное ощущение, как в недавнем сне, снова тревожит меня, но в это солнечное прекрасное утро, когда любимый мужчина нежно и открыто улыбается мне, я принимаю решение не думать о всякой чепухе, а просто наслаждаться тем, что имею. Правда, наслаждаться пришлось совсем недолго.
– Все, родной, я побежал. И так задерживаюсь.
Антон быстренько целует меня в щеку, исчезает в спальне и выбегает оттуда уже весь одетый. На нем все тот же серый костюм, что и раньше, и я вдруг вспоминаю.
– Послушай, – я задерживаю его у порога, пытаюсь подобрать нужные слова, но, видя, как он торопится, решаю спросить, как есть. – А как же Карина? У вас же свадьба…
Я замолчал, потому что бледность на его лице приобрела уж совсем нездоровый оттенок, а уголки рта низко опустились, затем он взглянул на часы (да-да, на те самые, которые ему подарила Карина) и прижал к себе.
– Родной, – он вздохнул, приглаживая мои волосы на затылке. – Опять сны, да?
– Что? – я действительно не понял, что он имеет в виду.
– Ты не виноват, – твердо произнес Антон. – Никто не виноват, ни бог, ни дьявол, ни ты тем более! То, что случилось, не более чем скверное стечение обстоятельств.
– Погоди, Антох, ты о чем? – я совершенно не понимал его.
– Все, мне пора бежать, – он выпустил меня из своих рук и открыл дверь. – Поговорим вечером, если захочешь, ладно? И не забудь про таблетки.
– Что? Какие таблетки? – спросил я, но Антон уже скрылся за дверьми лифта.
Я сижу за своим рабочим столом, просматривая присланные отчеты, и пытаюсь вникнуть в несовпадение цифр, но вибрация телефона прерывает мои умственные битвы.
– Саш, – раздается в динамике, – беда.
– Господи, что?
– Карина ушла.
– Что?! Почему? – я вскакиваю со своего места. – Зачем ты ей все рассказал?
– Я не рассказывал, – загробным голосом говорит Антон. – Она сама.
– Сама узнала?
– Нет, Саш. Она сама призналась в измене.
– Боже…
– И сказала, что свадьбы не будет, что ей очень жаль, но выходить за меня она больше не собирается.
– Нет! – не верю я. – Такого не может быть!
– Так что, – заключает он с тяжелым вздохом. – Ты был прав: она мне не пара.
– Что? Я не говорил такого!
– Да это уже и неважно, Сань. Пока.
– Нет, нет! – кричу я коротким гудкам. – Антон! Тоха!
– Саша, Саш, проснись! Слышишь меня?
Я вскочил с дивана. Рядом стоял Антон, он смотрел на меня с тревогой и грустью, а в руках у него был стакан с водой.
– Я так и знал, что ты опять пропустишь прием лекарств, – он присел на край и раскрыл другую ладонь. – Выпей, пожалуйста, и тебе сразу полегчает.
– Что происходит?!
– Ничего страшного, родной, тише, успокойся. Просто очередной кошмар, вот и все, – он протягивает мне две белые таблетки. – На, выпей.
Я послушно проглатываю их и подползаю к нему, усаживаюсь сверху на бедра и обнимаю.
– Это все такой бред! Ужасный бред.
– Да, – шепчет он, гладя меня по спине, – но зато мы вместе. Все, что не делается, к лучшему.
– Да, да, ты прав, – я осыпаю его лицо поцелуями, смешивая их со своими слезами. – Мы вместе и это все, что мне нужно!
– Поспи, родной, отдохни.
Антон укладывает меня на подушки, накрывает одеялом и ложится рядом.
– Спи. Все будет хорошо…
– Карина! – я иду следом, пытаясь ее догнать. – Как ты могла?! Зачем ты это сделала?
– Я не знаю, ясно тебе?! – она останавливается и поворачивается ко мне, на ее мокром лице грязные дорожки от потекшей туши, красные опухшие глаза и дрожащие губы. – Я не знаю! – снова кричит она.
– Не знаешь, почему трахнулась с каким-то мужиком накануне собственной свадьбы? Что за чушь!
– Да пошел ты! Что ты вообще знаешь о любви?
– Разумеется, куда уж мне, – ядовито усмехаюсь я. – Но я, по крайней мере, не гнал всем о вечной любви, приглашая попутно на свадьбу, и не разбивал сердце самому лучшему парню на свете!
Карина смотрит на меня бешеными глазами, а потом закрывает лицо ладонями и начинает рыдать во весь голос.
– Он – моя первая школьная любовь, – всхлипывая, рассказывает она. – Мы давно расстались и не виделись почти десять лет. Я уже и думать о нем забыла. Я любила Антона, понятно тебе?! – Карина опять громко плачет. – Но потом, когда встретила Димку, у меня словно крышу снесло! Сама не знаю, но словно мозг из головы вынули и оставили одни инстинкты…
– Это точно, – подтвердил я. – Ну, а теперь-то что?
– Ничего, – она вдруг резко успокоилась, достала платок и стала вытирать свои слезы. – Я улетаю с ним. Он моя давняя любовь, и я его всегда любила. Не вижу причин не быть с ним сейчас.
– Даже так? – я поражался ее лицемерию и двуличности. – Ну, счастливого пути, сука!
– Сань, – слышу я сквозь сон.
– М?
– Проснись, пожалуйста.
– Да что такое!
Если это очередной кошмар, то увольте, хватит с меня, я спать хочу.
– Карины больше нет.
– Что ты несешь, господи? – ворчу я, поворачиваясь на другой бок. Но – нет, слова услышаны, их смысл понятен, и вот она – четкая граница между сном и явью. Жизнью и смертью.
– Типичная бытовуха. Дима убил ее.
– Как?!
– Он ударил ее ножом, забрал деньги и сбежал. На данный момент его ищут.
Я сел в постели, ошарашено посмотрел на Антона и неожиданно поймал себя на мысли, что вокруг становится все мрачнее и мрачнее, темнота вокруг нас сгущалась, абсурдизм, который был так похож на реальность, просто зашкаливал. Моя действительность превращалась в короткие фрагменты и обрывки, где уже не существовало всего остального мира, а был только Антон, я и этот вечно не заправленный диван.
Я смотрел на своего любимого, самого желанного мужчину на свете, и не мог понять, почему он сообщает об этой ужасной и нелепой смерти своей экс-невесты таким ледяным официальным тоном. Я смотрел в его темные глаза, и не видел в них ничего, кроме поглощающей, затягивающей пустоты и мертвого бесконечного холода, в них уже не было прежнего жизнелюбия и открытости.
– Тебе нужно выпить таблетки, – механическим голосом повторял он, а когда я решился дотронуться до его ладони, он никак не отреагировал, лишь твердил снова и снова. – Лекарства избавят тебя от кошмаров. Выпей, пожалуйста.
Я провел пальцем по щеке, но ни один мускул на его лице не дрогнул, он даже не моргнул.
– Ты любишь меня? – спросил я.
– Больше всего на свете, – кивнул он. – И мы теперь вместе.
– Да, это так.
– И нам больше никто не помешает.
– Давай свое лекарство, – я сам взял с его ладони таблетки.
– Теперь ты уснешь, а потом мы снова будем вместе.
– Скажи мне, – сказал я, широко зевая, – ты настоящий?
– Конечно. Я твой лучший и единственный друг.
– А скажи мне, мой лучший друг, какие слова я сказал тебе, когда мы получили свои дипломы? Ты же помнишь их?
– Ты сказал: «Поздравляю с окончанием университета!».
– Нет, – сон окутывал меня плотными темными слоями так, что я даже не мог пошевелиться. Я хотел возразить ему, но язык уже не слушался меня, поэтому просто мямлил, как мог. – Я знаю, все это ненастоящее. Ты не настоящий, твои слова – сплошной обман, твои прикосновения – фальшивы, а твоя любовь – не более чем дурной наркотический сон.
– Да, мой хороший. Это так. Но ты никогда не узнаешь об этом, – сказал Антон не своим голосом. – Теперь уже точно не узнаешь. Будешь спать вечно и свято верить, будто бы все, что ты хочешь, сбудется. А теперь спи, кошмаров больше не будет…
Но я пересилил себя и накативший сон и встал, поднялся с дивана, оставив на нем неподвижно сидящего Антона, толкнул его безвольное тело, и он, словно тряпичная кукла, завалился на бок в неестественную позу с открытыми стеклянными глазами. Через несколько мгновений я оказался на улице посреди куда-то идущей толпы. Было темно. Люди испуганно смотрели друг на друга, перешептывались и в недоумении оглядывались по сторонам. Я пошел за ними, прислушивался к их приглушенным голосам и пытался понять, куда мы все идем. Кто-то взял меня за руку.
– Мне так страшно, – тихо сказал мальчик, сжимая мою ладонь еще сильнее. – Вы не знаете, где мы?
Я мотнул головой, оступился и едва не упал. Посмотрев под ноги, я вдруг понял, что еще в этом месте было не так. Мягкая дорога, по которой все мы медленно шагали, была застлана ничем иным, как человеческими трупами. От шока у меня подкосились колени, а сквозь мрак я разглядел обезображенное лицо Карины. Рядом с ней лежал тот юноша, с которым Антон впервые изменил ей. И кто-то еще, незнакомый мне, и еще сотни, тысячи, плотно уложенных тел под нашими ногами. Люди шли, не замечая их. Я поднялся и стал пятиться назад, нарушая ход толпы и вызывая этим удивленные и недовольные взгляды остальных, но мне было все равно. Я вдруг понял, что все мы так и будем идти без света и цели, пока сами не превратимся в один из таких «кирпичиков» этой бесконечной адской дороги.
– Нет! – шептал я. – Я не хочу! Не хочу, слышите?! Я не пойду! – шепот сорвался на крик. – Я не хочу больше спать! Разбудите меня! Разбудите меня!!!
Я слышал собственный голос, кажется, я уже ничего не просил, а просто орал так громко, как только смог. В ушах звенело, в глаза ударил яркий свет, и кто-то грубо толкнул меня в сторону. Я чувствовал удары по всему телу. На меня наступали тысячи и тысячи ног до тех пор, пока не померкло в глазах, а невыносимый звон не превратился в знакомую мелодию входящего вызова на моем телефоне.
– Алло, ну где ты? – бодрым голосом прогремел Антоха. – Ты же обещал помочь мне с костюмом, забыл?