Мое знакомство с медициной началось с самого раннего детства. Моя бабушка была учительницей, но после того, как ее, как жену«врага народа» лишили права преподавать, она еще пять лет училась на хирургическую медсестру.
Так, вот, бабушка таскала меня по поликлиникам и врачам с самого детства и лечила от всех болезней, которые находила во мне. Из своего детского опыта общения с советской медициной мне больше всего запомнились участковые врачи, которые относились к нам как к своим родственникам. Они знали все о своих подопечных: состав семьи, условия жизни и даже семейные проблемы. Когда встречались на улице, долго раскланивались и разговаривали обо всем: о болезнях, семейных делах и трудностях, соседях, родственниках.
Еще запомнились большие очереди в поликлиниках.
В 17 лет за день до выпускных школьных экзаменов у меня был приступ аппендицита, и я в сопровождении мамы пришел на прием к хирургу в поликлинику, где была большая очередь. Мама стала просить, чтобы меня приняли без очереди, но народ был непреклонен. Мама стала нервничать и уговаривать народ, а я маму, чтобы она не просила и не спорила. В это время женщина, сидящая напротив меня, вдруг всплеснула руками и стала что-то быстро говорить, показывая на меня. Очнулся я у хирурга в кабинете, куда меня уже без всякой очереди внесли на руках. В этот же день мне сделали операцию в нашей заводской больнице. Операция была тяжелой и продолжалась 4 часа.
По стечению обстоятельств одновременно со мной в ту же больницу попал мой друг детства, Мишка, который в драке поранил руку и у него начался остеомиелит. Он обнаружил меня в коридоре, когда я шел в операционную.
На следующий день с раннего утра он начал регулярно заглядывать ко мне в палату и смешить. Он подбрасывалть записки со скабрезными стишками. При этом меня разбирал жуткий смех. Достаточно было любой дурацкой реплики или просто появления его смеющейся физиономии в дверном проеме палаты, как меня охватывал безудержный приступ смеха. При этом я испытывал страшную боль, поскольку от сокращения мышц все мои раны и швы готовы были разойтись. Медсестры грозили моему другу пожаловаться главврачу. На третий день к нам пришел наш общий друг, Серега, о чем мне тут же сообщил Мишка. Я кое-как поднялся и заковылял на лестничную клетку. Увидев Серегу на лестничном марше первого этажа, я спустился на три ступени и понял, что дальше идти не могу. В это время на второй этаж поднималась медсестра нашего отделения. Увидев меня, она перегородила дорогу и стала вытеснять меня с лестницы. Наблюдавший все это Серега разочаровано произнес – и это все! От препирательств с медсестрой и возникшего перенапряжения силы покинули меня, и я оказался на руках медсестры и Мишки, которые отнесли меня в палату.
Медсестры ревностно следили за своевременным приемом лекарства, соблюдением режима, а также постоянно интересовались своевременностью физиологических отправлений, угрожая в случае нарушения регулярности поставить клизму или катетер.
В палате со мной лежали еще трое больных. Один из них был инструктор подрайкома КПСС ( заметьте в общей палате!). Я слышал, как навещавшая его женщина перечисляла, что может взять для него в подрайкоме: осетрину, красную икру, апельсины и еще что-то.
В начале 80-х годов мой папа оказался в 67 больнице по поводу язвы желудка.
Язвенная болезнь долго подтачивала папу. Не раз ему предлагали операцию, а он говорил – меня разрежут, а там окажется рак. Из-за болей в желудке мама нередко вставала по ночам и варила ему кашу. К 66 годам (1982г) болезнь так его измучила, что он сказал – пойду на операции – будь, что будет. Его положили в 67 больницу.
К этому времени советский строй, а вместе с ним и медицина были в уже в глубоком упадке. В больницах царили безответственность, беспорядок и антисанитария. Папу готовили к операции и два дня не давали есть, чтобы сделать надлежащий рентгеновский снимок. Последний день голодания пришелся на выходной, когда работал только один аппарат и на рентген его не пустили, якобы он был не из «того отделения». А в «том» был неисправен аппарат. Короче папе сказали - пока можно есть, а через пару дней начинать опять голодать и готовиться к снимку. После этого на пути в палату с ним стало плохо, произошло прободение язвы. И тогда без всяких снимков и рентгенов его отправили на операционный стол и сделали операцию. Как ни странно, успешно!
Пока папа был в больнице, я за ним ухаживал водил в туалет и дежурил около него ночью. Вместе с ним в палате, где он лежал, было шесть человек., в том числе: заключенный, прикованный наручниками к кровати и какой-то сумасшедший с ножевой раной в плече. Сумасшедший,й курил в палате и пытался сорвать повязку с перебинтованной руки и громко кричал, требуя вытащить из него иголки. Среди ночи случился «приступ» с заключенным (как потом обнаружилось ложный). Я побежал искать врачей. Пробежал по четырем этажам, но никого из медперсонала не нашел. Наконец, в одной из комнат на пятом этаже увидел свет в щели под дверью. Там за столом, уставленным бутылками, сидели люди в белых халатах.
В палаты с послеоперационными больными приходили посетители в грязной обуви и с верхней одеждой в руках.
Несмотря на отсутствие вменяемого медперсонала, нормального медицинского ухода, грязищу в палатах, уголовников под охраной милиционеров, папа поправился и уже больше не мучился желудком до конца своей жизни.
Примерно в это же время в этой больнице оказался мой институтский товарищ. Ему делали сложную операцию на позвоночнике по протекции одного работника из автосервиса. Несмотря на антисанитарию и беспорядок операция прошла успешно. Я сам видел, как уже через полгода, мой товарищ тащил мешок с картошкой из автомобиля к лифту первого этажа своего дома, а до операции он с трудом ходил.
В 53 больнице, куда попал мой брат в 93 годув связи с незаживающими трофическими язвами на ноге, сказали –гангрена – и предложили ампутацию. Брат отказался. А через некоторое время к нему домойм заехал молодой знакомый хирург из города Рыбинска.Посмотрел, сказал никакой гангрены нет. Надо постоянно промывать рану, хотябы мыльной водой.Так и обошлось без ампутации.
В 90-ом году в 67 больнице лежал мой сын по поводу операции аппендицита.
Операцию сделали грубо и нечисто. Огромный рваный шов загноился уже через два дня температура поднималась до 39-40 градусов. Хотели заново вскрывать, но через две недели температура спала.
В палате, где лежал сын, как и 10 лет назад, грязно; посетители ходят в грязной обуви с верхней одеждой в руках.
В период расцвета российского капитализма Волею судеб я сам оказался в 83-й больнице по поводу стентирования сосудов сердца. Мне сказали, что в начале проведут кардиографию (введение зонда через паховую артерию), чтобы определить необходимое количество и размеры стентов, а потом я должен буду их купить, и только тогда назначат новую операцию то есть, по сути, повторят туже операцию только уже с установкой стентов. А нельзя ли это сделать за один раз – спросил я – нельзя, у нас нет стентов - вы их будете сами покупать в фирме, которую мы вам укажем. Стоимость операция поначалу определили 250 тыс.руб, а потом, с учетом моей прикрепленности к поликлинике жены, ограничились 160-ю по курсу $1=30руб.
После кардиографии, я написал заявление с просьбой отпустить меня для покупки стентов. Заявление должна была подписать заведующая отделением. Я зашел к ней в кабинет. Она в это время с кем-то разговаривала.- Вы, что не видите, я занята – заорала медицинская начальница - я вышел. Когда минут через сорок она освободилась и приняла меня, то начала с выговора - вы входите в кабинет в то время как, я разговариваю с уважаемым человеком - на что я ответил - понимаю вы разделили всех пациентов на уважаемых и неуважаемых. Начальница покраснела и подписала заявление. По рассказам пациентов этой больнице я примерно представлял себе ее меру уважаемости.
Операция, которую делал опытный культурный и деликатный хирург в сопровождении с хамоватым молодым в целом прошла успешно. Однако, после удаления зонда, которое выполнял молодой, долго не могли остановить кровь, которая залила всю постель.Я столько крови никогда не видел. Несмотря на это, мое самочувствие улучшилось уже на следующий день.
В 2009г. на улице прихватил инфаркт.
Кое-как дотащившись до ближайшей лавочки я прилег. Тут же вокруг собрался народ: кто-то побежал в аптеку, кто-то стал вызывать скорую помощь. Скорая пришла быстро. В скорой два молодых парня опросили меня полистали справочник и решили – «инфрктик».- что-то вкололи. Стало ужасно холодно. К тому же была зима, а двери скорой были настеж открыты. Меня затрясло, как в лихорадке. Видимо сильно понизилось давление. Я вдруг подумал – наверное, конец. Странно, но никакой паники не было. Было ощущение безразличия. Фельдшер спросил не стало ли легче и на сколько процентов, после чего, повезли в Боткинскую больницу.
В Боткинской я попал в руки прекрасного кардиореаниматолага Аркадия Альфредовича (фамилию не помню).Врач допросил фельдшеров скорой помощи и констатировал – молодцы ребята сделали все правильно. После уколов и капельниц, меня отправили на кардиографию. Там одновременно с диагностикой провели устранение тромба в одном из трех стентов. После этого болей уже не было и хорошее самочувствие восстановилось. Боткинская больница в сравнении с 83-ей выглядит бедной. В реанимационной палате – четыре человека, в обычной – шесть . Туалета и душа в большинстве палат нет. Однако на этаже есть две двухместных палаты с туалетами и душем, населенные лицами грузинской национальности. Помещение для гигиенических процедур в ужасном состоянии. В общем туалете постоянно плотный табачный дым. Даже в реанимационных палатах невозможно было избавиться от табачного дыма, который проникал туда неизвестно откуда. Обстановка в одну из смен в реанимации напоминала собой молодежный клуб. Сотрудники постоянно громко говорили и даже орали, общаясь друг с другом через несколько комнат, громко смеялись, а девочки взвизгивали. В отделение регулярно заходили люди в верхней одежде, некоторые сотрудники из числа женского персонала громко цокали каблуками-шпильками. Похоже на то, что в реанимационном отделении существует раздевалка верхней одежды. Молоденькие медсестры обращаются с больными отчужденно, надменно и свысока. На мое замечание старшему врачу смены о порядках в отделении вкололи дозу снотворного, и я благополучно успокоился, правда, на коллектив обслуживающего персонала это нисколько не повлияло ни в этот день, ни в другой (по графику их работы). Смена под руководством Аркадия Альфредовича представляла полную противоположность. Во-первых, стопроцентная внимательность, человечность, искренняя заботливость, собранность, постоянная готовность отреагировать на проблемы больного. Несмотря на высокую квалификацию (как мне кажется) и прилежание сотрудников его бригады, Аркадий Альфредович зорко контролировал исполнение обязанностей своими подчиненными и иногда сурово, но доброжелательно корректировал их. Третья смена была и так, и сяк, но в ее составе были также светлые личности, например, врач Татьяна Сергеевна и совершенно замечательный своей реакцией на ситуацию (будь-то самочувствие больного или наполненное судно) медбрат Сережа. В целом, за исключением одной только смены в реанимации, работу персонала оцениваю положительно. Позже я узнал от сослуживца, что Аркадий Альфредович (как частно практикующий врач) несколько раз вытаскивал его тещу с того света.
Недостатки Боткинской больницы такие: убогость материального обеспечения (6 человек в палате без туалета), убогий рацион питания, - но, главное администрация не озабочена охранительным режимом для больных (курение, шум телевизоров в палатах, для тяжелобольных, отсутствие приемлемых мест для гигиенических процедур). Есть еще одно замечание вопиющего свойства. Однажды когда бригада реаниматоров боролась за жизнь больного (к сожалению, безуспешно) в помещение вбежала какая-то женщина в белом халате и устроила административный разнос врачу за какое-то упущение, а в это время кололи атропин, адреналин и включали дефибриллятор. Возможно у них это в порядке вещей, но со стороны кажется диким варварством. И еще однажды обратился к врачу ночной смены. Под окнами стоит скорая помощь и дымит выхлопными газами, которые просачиваются в палату. Прошу позвонить диспетчеру. Отвечает это не мое дело.
Первое время мне давали импортное дорогостоящее лекарство Плавикс, но через неделю предложили написать заявление, что я отказываюсь от получения этого лекарства в больнице и буду приобретать его самостоятельно. Поняв уже порядки, сложившиеся в Боткинской больнице, заявление написал – я же не враг своему здоровью…
К сожалению Аркадий Альфредович уволился из Боткинской больницы.
В 2012 году в больнице№6 (имени Бурнозяна) был на обследовании.
По сравнению с прошлыми посещениями медицинских учреждений есть некоторые изменения:
- палата на две персоны с отдельным санузлом и душем,
- дорогие автоматизированные кровати, хотя и разболтанные в результате, наверное, плохой сборки,
- современное общее и индивидуальное освещение,
- бактерицидная лампа в каждой палате,
- работающие пульты экстренного вызова, даже в туалете.
Однако:
- в палате жарко, вентиляция плохо работает,
- откуда-то постоянно тянет табаком,
- утром, еще до 7 часов, в коридоре грохают, громко разговаривают,
- питание хуже, чем в 2006 и в 2009гг,
- в столовой нет салфеток, а в туалете туалетной бумаги,
- в душевой кабине не закрывается стеклянная шторка и плохо стекает вода,
- не выдали полотенца,
- необходимых лекарств нет,
- уборщица совмещает свою работу по уборке туалетов с раздачей питания на кухне, при этом одежду не меняет и не знаю моет ли руки.
Не так давно был в реабилитационном центре «Голубое» при первом же контакте с персоналом сразу дохнуло недавними советскими порядками. Началось все со столовой, в которой, несмотря на включение меня в список пациентов, не оказалось рассчитанных на меня порций блюд. Другой раз дверь в столовую оказалась закрытой в 13-45, хотя согласно расписанию до конца работы оставалось еще 15 минут. Персонал столовой в основном пожилые, грубые, неаккуратные женщины, видимо с практикой и воспитанием советской торговли. Состав и качество приготовления блюд ужасные, хотя рядом за столиками сидят пациенты, блюда которых имеют совершенно иное качество. Не удивительно, что есть отделения с бесзастенчевой вывеской «Вип-отделение».
В палате, где меня разместили нет общего освещении, а есть только прикроватные бра. Отсутствует приемник и или телевизор Санузел, который рассчитан на две палаты, не имеет внутреннего замка. Я сразу попросил перевести меня в другую палату, на что получил ответ – свободны палат нет. Позже обнаружилось, что палаты все же есть, где имеютсятся телевизор и вентилятор. Населяют эти палаты совсем не пациенты, а какие-то люди, которые каждый день уходят утром, а вечером возвращаются в уличной обуви и верхней одежде. Прочие пациенты и их посетители ходят в тапочках или бахилах
К врачам специалистам, которые назначают процедуры, многочасовые очереди, из-за чего я однажды опоздал на уколы. Процедурная медсестра отказалась делать укол, сославшись на расписание, хотя до конца смены оставалось несколько часов.
Процедурные кабинеты разбросаны по этажам, чтобы попасть в них, иногда нужно преодолевать длинные коридоры, размеры которых достигаю 100-150 метров.
Все организовано так, что не услуга приходит к пациенту, а пациент мечется между кабинетами в поисках услуг.
Старший медицинский персонал (врачи) центра, с моей точки зрения, интеллигентны, квалифицированы и весьма внимательно относятся к пациентам. В противоположность им младший персонал, в основном малокультурные молодые медсестры, которые не заинтересованы в в своем труде и не понимают, что значит качественное обслуживание. Так, массажистка в процессе исполнения своих обязанностей живо переговаривается через ширму со своими коллегами, собщая о подробностях своей личной жизни, а также позволяет себе устраивать выговоры пациенту, за то, что он не так быстро повернулся по ее команде. Методисты ЛФК работая с пациентом, постоянно общаются со своими друзьями по телефону.
Совершенно иное положение дел в Лечебно-реабилитационном центре Росздрава в районе Покровское-Стрешнево (Иваньковское шоссе): во-первых, оснащенность медоборудованием на уровне мировых стандартов; во-вторых, четкий план процедур на целый день, никаких очередей нет, процедуры выполняются в назначенное время, в-третьих, высококвалифицированный, интеллигентный, деликатный и доброжелательный младший, средний и старший медицинский персонал. Когда я спросил у одной из сотрудниц, как они добились такой высокой культуры взаимоотношений с пациентами, что совсем не типично для отечественной медицины, мне ответили грубые и некультурные сотрудники не уживаются с коллективом, коллектив сам их отторгает. Кроме того, в центре прекрасно налажено питание. Качество блюд не хуже домашнего приготовления. Пищу доставляют прямо в палаты в термоконтейнерах.
Хорошее впечатление укрепилось, после того, как еще дважды специалисты центра занимались со мной дистанционно, на дому, по скайпу и все это совершенно бесплатно.
Единственное замечание: территорию центра ежедневно, рано утром оглашал страшный треск от мотоцикла. Грешным делом думал, что это какой-то отмороженный подросток. Оказалось - местный уролог - мужчина вполне зрелого возраста который, вместо того, чтобы сбавить обороты при въезде на территорию медицинского учреждения, наоборот, скорее всего из хулиганских побуждений чрезмерно накручивает ручку газа.
Однако во всех медучреждениях при приготовлении пищи не учитываются научные нормы сочетаемости продуктов питания.В отделениях сердечно-сосудистого профиля в рацион питания включают сосиски, сардельки, сыр, яйца, а также блюда, в состав которых одновременно входят белки и углеводы.
Отдельная песня – это районная поликлиника, в которой за последнее время порядки круто изменились. Чтобы записаться к специалисту, теперь нужно отстоять многочасовую очередь к участковому терапевту, очередь, несмотря на талон с указанием времени приема, поскольку нагрузка на терапевта теперь многократно увеличилась.
Терапевт не только не стремится вникнуть в проблемы пациента, но попросту и не может из-за отсутствия времени. На приеме врач не прослушивает, не меряет давления, задает только несколько вопросов и пишет, пишет, пишет… Компьютер, который стоит на столе, не используется. На вопрос как она оценивает текущую реформу здравоохранения отвечает – начальство считает, что она проходит успешно. Знает ли начальство, какие проклятия и какие выражения используют для оценки этого успеха пациенты, ожидающие приема врача?
Жене нужно было выписать рецепт на лекарство, которое она должна пожизненно принимать. Сначала надо было записаться к терапевту, который дал направление к врачу-неврологу, а та отправила ее в другой район Москвы, где находится неврологический центр, к которому приписана наша поликлиника, потом опять запись к терапевту чтобы получить талон к неврологу уже в районную поликлинику для передачи рецепта и здесь уже медсестра должна подписать у заведующей и передать его в аптеку. После обращения в аптеку, оказалось, что лекарства нет, потому что рецепт не передали.
Выяснилось, что предварительно надо пройти флюрографию. На флюрографию огромная многочасовая очередь и надо взять талон у участкового терапевта, который принимает во 2-ой половине дня и у которого такая же очередь. Так и пришлось вернуться домой ни с чем. Участковый терапевт по каким-то причинам (скорее всего из-за чрезмерной загруженности) не направил при первом посещении на флюрографию. На этом все не закончилось: рецепт опять не передали, затерялся у заведующей отделением. Добившись передачи рецепта в аптеку ждали еще месяц пока лекарство поступит. На вопрос, а нельзя ли выписать лекарство сразу на три месяца, поскольку наступает дачный период, а лекарство прописано для пожизненного применения, отвечают отказом – такой порядок.
Теперь каждый месяц надо приезжать бегать к терапевту и неврологу. И не один раз, поскольку каждый раз кто-нибудь из медперсонала забывает выполнить свои обязанности.
Второй заход за тем же лекарством в следующий месяц продолжался семидневным хождениям по кабинетам. В конечном итоге бумаги все оформили , но лекарство так и не поступило. Пришлось покупать его за свои деньги.
Декларация о бесплатном обеспечении лекарствами пенсионеров является всероссийской фикцией. Нужных лекарств или нет, или не удается пробиться чере бюрократические барьеры
Другой случай. Нашей пожилой родственнице потребовалась справка от терапевта для получения путевки в собесе. Сначала потребовали сдать анализы и получить заключения ряда специалистов. После выполнения этих требований терапевт сказала, при вашем диагнозе я вам справку для поездки на курорт не дам. Родственница просила дать справку только с диагнозом, однако терапевт отказала. Тогда она пошла к завотделением, которая тоже сначала отказала, но после угрозы написать жалобу в Минздрав все же справку дала. В собесе обнаружили что на справке не заполнены какие-то графы, в которые надо было поставить галочки и отправили обратно в поликлинику. После этого многострадальная пациентка почувствовала, что у нее отнялись рука и нога. Скорая помощь констатировала инсульт.
Разрекламированная интернет-запись в поликлинику не работает. На сайте нет даже расписания врачей. На вопрос, почему не работает, ссылаются на какие-то неполадки в программе. Причем эти неполадки продолжаются месяцами.
Медицинские бюрократы вместо того, чтобы подстраивать технологию и организацию работы медицинских учреждений под нужды населения, заставляют пациентов обслуживать существующую негодную технологию. Впечатление такое, что они не знают или не понимают что такое технология и организация обслуживания людей.
Наше правительство проводит разрушительные реформы вместо того чтобы обеспечить поликлиники высокопроизводительным компьютерным оборудованием и эффективным программным обеспечением.
На самом деле вся информатизация медицины сводится к закупке устаревшего оборудования и негодного программного обеспечения. В результате там, где все-таки компьютеры установили, врачу или медсестре приходится терять время на ожидание устранения сбоев или установления устойчивой связи с сервером, чтобы программа выполнила должные операции. По этим причинам, имея компьютер на столе, врач и медсестра продолжают писать ручкой, а необходимого времени на внимательное обслуживание пациентов нет.
Прошло два года в практику работы районной поликлинникибыли внесены дополнительные изменения.
Жене было нужно предъявить неврологу направление, подписанное терапевтом и завотделением с печатью, а также талон, который распечатывается по запросу на терминале поликлиники и подписать его у заведующего терапевтическим отделением, потом поставить печать. Печать на направлении терапевта не поставили, сказали - нужна еще подпись администратора поликлиники (зав терапевтическим отделением).Ко всем кабинетам очереди на подпись очереди. Администратора на месте не было, поэтому сказали - идите, ставьте печать без этой подписи. После получения печати опять терминал и получение талона с указанием дня и времени приема неврологом.
Терапевт пользуется компьютером и вносит туда какие-то записи. Одновременно записывает в карточку ручкой. Медсестры нет. Теперь медсестра сидит в холле и обслуживает несколько врачей. Терапевт делает выписку, а медсестра выдает талоны с указанием целей анализов, которые передаются в лабораторию пациентом. К медсестре тоже очередь.
Далее нужно было получить талоны для приема анализов в лаборатории на терминале. Запись в лаборатории была распределена по времени, и, поэтому, очередей не было.
Кроме прочих анализов, было направление наи флюрографию и УЗИ.
Оказалось, что флюрографию проходить было необязательно, поскольку проходил полгода назад, но терапевт не обратила на это внимания.
На УЗИ записаться не удалось, несмотря на то, что жена ходила на регистрацию к терминалу к 8часам четыре раза в неделю – свободных часов и дней на запись терминалом не было показано.
По Интернету записаться тоже не удалось. Все попытки заканчивались на комментарии, что это время уже занято. Так и пришлось обратиться в платную поликлинику. И где же здесь гарантии бесплатного медобслуживания, которые обещал наш премьер.
После предъявления результатов анализов терапевт сказала, что в конце месяца надо опять записаться к ней, чтобы получить талон на прием к неврологу, а невролог откроет очередь на процедуры. Теперь сомневаюсь, что не потребуются еще какие-нибудь справки и подписи.
Не знаю какая истинная цель медицинской реформы.
Ясно одно никакой пользы для больных она не дает, но способствует разрушению здоровья граждан.
PS:
Получил отзыв одной читательницы
"Так подробно описано ,что читаешь и становится страшно
!Это всё нужно отправить в минздрав,а может и в думу.И это в столице,а что же подальше от неё?"
Мой ответ. Какой минздрав? Какая Дума? Это - все результаты их деятельности. Но проблема всеже в нас, в народе, который разрешает творить над собой такие эксперименты.