Сложным был год одна тысяча девятьсот девяносто первый. Четыре года работы в условиях жаркого лета и очень холодной зимы сказались на моём здоровье. Лечиться по месту прописки не удалось, со старого места жительства выписали, а по новому прописать не захотели.
Спасла Москва. После многочасового ожидания приёма у первого заместителя Председателя Госплана СССР Владимира Александровича Д., мне стало плохо так, что вызвали скорую помощь. Врачи скорой, не разбираясь кто я и какая у меня прописка, привезли в Центральную клиническую больницу, о которой много слышала, но лечили там в основном правительственный корпус.
Обследование провели быстро, в течении двух дней, а помогло мне в этом личное участие Владимира Александровича, который и в глаза меня не видел, но поручил своему помощнику проследить и оказать содействие. Диагноз был не из лёгких, одно радовало, что это не опухоль. Диагноз был, а решения, готового чем-то помочь, не было. И вновь судьба преподнесла подарок.
Она, известный нейрохирург, улетала на постоянное место жительства в Израиль.
О её методах лечения говорили тихим голосом. Работала в другой больнице, но на просьбу посмотреть результаты моего обследования согласилась и приехала в ЦКБ. Она готова была мне помочь, но на базе своей больницы. Там всё уже было отлажено, время пребывания в стационаре всего несколько часов, потом лёгкий отдых и в жизнь, без изнуряющих головных болей. Сказанное ею воспринималось мною как сказка. У неё были хорошие учителя, такие, как Иосиф Маркович Иргер и многие другие.
Меня перевезли в её больницу, что не составляло труда для ЦКБ. Ранним утром из скорой на операционный стол. Лицо моей спасительницы закрыто повязкой, но её маслянисто-чёрные глаза смотрят ободряюще, голос спокойный и слова:
- Всё будет хорошо, Надя! Ты не почувствуешь боли. Да, будет слегка неприятно, но через пару дней всё пройдёт. А дальше - как повезёт. Многим моим пациентам довелось прожить долгие годы без боли и страданий.
Через два часа я лежала в двухместной палате. Лежать предстояло без движения более семи часов. Через пару часов в палату привезли пациентку. Мы обе лежали на животе, боясь пошевелиться. Прошло немного времени и в палату пришла она. Устало присела на стул.
- Сегодня сумасшедший день. Ночью я вылетаю в Вену, навсегда. Это мой прощальный поцелуй, девочки! Надя, я знаю, что вы остановились в большом номере гостиницы "Москва". Вас не затруднит приютить Галину на сутки у себя? Она из Коврова. Ей, как и вам, надо отлежаться пару дней, а уж потом разъедитесь по домам и никаких тяжестей примерно с месяц. Сегодня за вами понаблюдает моя операционная сестра Катенька. Мне надо собраться в дорогу, но перед отъездом в аэропорт я непременно к вам загляну. Да, девочки, меня зовут Ирэн, просто Ирэн. Хотя раньше звали Ириной Моисеевной.
Она подошла к каждой из нас, погладила по голове, призывая не двигаться, и тихо вышла из палаты.
Катенька оказалась женщиной за пятьдесят. Она напоила нас морсом, сказав, что надо перевернуться с живота на спину. И нам можно было разговаривать. Вопросов у нас накопилось много и женское любопытство прорвалось наружу. Как и куда улетала Ирэн и почему навсегда? Несмотря на ветер перемен, когда многие уезжали из страны без особых трудностей, кто в Америку, кто в Австралию, было удивительным, что уезжает состоявшийся врач.
Она уезжала к своему любимому, который когда-то выбрал не её, а другую женщину, с которой у него не было детей, а теперь и её не стало. Он одиноко жил в стране, не ставшей ему близкой. Одиночество угнетало. Он просил приехать, этот старый больной человек, просил прощение за неродившегося ребёнка, заставив когда-то избавиться от него. История, старая как мир. Профессор и молодая студентка, влюбившаяся в него без памяти.
Всё нажитое за годы работы, Ирэн оставляла Катеньке. Их связывали долгие годы совместной работы. Врач и операционная сестра, избавляющие пациентов от изнуряющей боли и дарящие нормальную жизнь. Они стали близкими людьми, понимающими друг друга с полуслова.
Она приехала. Мы прощались на крыльце больницы. Нас с Галиной такси увозило в гостиницу "Москва", Катенька с Ирэн уезжали в аэропорт. Мы стояли вчетвером, обнявшись, как самые близкие люди. Галина не могла скрыть слёзы, я крепилась как могла. Катенька оставляла свои слёзы на потом.
Спасители и спасённые, согретые теплом этих двух замечательных тружениц. Мысленно я желала Ирэн счастливых лет жизни в другой стране, а Катеньке - спокойной жизни на пенсии, оформленной накануне моего счастливого дня.
Моё сердце сохранило благодарность Владимиру Александровичу Д., с которым я никогда не встречалась ни до, ни после. Не оставлены были без внимания и мои документы, с которыми я приходила на приём. Решение им принималось в соответствии с существующим порядком и очень помогло моей организации.
Тёплые люди... Так часто мы не понимаем до конца их влияние на продолжение нашей жизни. Пусть их будет больше на нашем пути.