Тёплый август 1814 года. Фарадей вместе с Дэви уже больше месяца живут в красивой, гостеприимной Женеве. В один их дней компания известных учёных отправилась на охоту. Фарадей сопровождал Дэви, хотя охота его не интересовала. В данном случае роль Фарадея состояла в том, что он носил ружьё Дэви, когда тот не стрелял, и ягдташ с убитой дичью.
Охотники - член правительства Женевской республики, физик и врач, очень уважаемый в Женеве профессор Шарль Делярив; известный натуралист, профессор минералогии и геологии Женевской академии, член Лондонского королевского общества, Николай - Теодор Соссюр; знаменитый английский химик Гемфри Дэви и, наконец, тринадцатилетний сын профессора Делярива, впоследствии тоже знаменитый химик.
Если все "охотники" были увлечены утками, то Фарадей наслаждался горными видами: чистое голубое озеро, где раздавались оружейные выстрелы любителей охоты, окружали холмы. За ними поднимали ослепительно белые снежные головы горы, над которыми царил Монблан.
Профессора, принимавшие молодого Фарадея за слугу Дэви, не обращали на него внимания, а, тем более никому не приходило в голову заговорить с ним. Но когда охота закончилась и Дэви с Соссюрой отошли к ближайшим холмам, а Фарадей остался при их ружьях и дичи, рядом присел Делярив. Он снисходительно обратился к Фарадею:
- Нравятся вам эти горы, молодой человек?
- Очень нравятся, сэр! У нас в Англии нет таких гор. Я думал сейчас о том, что вы здесь живёте ближе к природе, чем мы, и вам, вероятно, легче её изучать.
- Вот как! Вы интересуетесь изучением природы? - удивился профессор.
- Я нахожу в этом самое большое удовольствие. Конечно, можно изучать природу по книгам и в лаборатории, но ничего не заменит впечатления от явлений природы в их живой связи. Когда я впервые увидел гранит, известняк и другие горные породы, это произвело на меня настоящий переворот в моих понятиях.
- Так вы хорошо знакомы с минералогией? - спросил Делярив, решив, что молодой человек, вероятно, работал сторожем в каком - нибудь музее натуральной истории.
Когда же Майкл сказал, что больше занимался химией, хотя его интересуют все отрасли естествознания, профессор поинтересовался, что он читал по химии. Мы с вами знаем, сколько книг по химии прочёл Фарадей, начиная с книг мадам Марсо, и ему было чем удивить профессора.
Майкл оживился и рассказал учёному о своих самостоятельных опытах, про которые не знал даже Дэви. Делярив всё более и более удивлялся: он 20 лет читал студентам лекции, но даже у лучших учеников редко встречал такую наблюдательность и вдумчивость, какие он почувствовал в этом молодом человеке, исполнявшим роль слуги у знаменитого английского учёного.
Делярив, извинившись, спросил, что заставило Майкла при его способностях и интересе к научной работе занять то положение, в котором он находится у Дэви? Юноша ответил, что он поехал с сэром Дэви как его секретарь и ассистент для лабораторных занятий, надеясь пополнить своё образование. Делярив одобрительно улыбнулся и сказал, что молодой человек такой наблюдательности, конечно же, извлечёт для себя пользу из путешествия.
Дэви, очень удивился, застав Майкла за оживлённой беседой с профессором, но постарался ничем себя не выдать.
Компания поспешила в загородную виллу Делярива, где их ждали дамы и вкусное жаркое. По дороге на виллу профессор спросил Дэви имя его секретаря, и поинтересовался, доволен ли он юношей? Дэви сдержанно ответил, что ничего плохого не может сказать о Майкле, и что он очень добросовестно исполняет свои обязанности.
Вилла утопала в цветах. На веранде был накрыт стол. Делярив подозвал Майкла, подвёл к своей жене и представил:
- Мистер Майкл Фарадей, секретарь сэра Дэви.
Затем, взяв за руку леди Дэви, он пригласил всех к столу. Но тут произошло неожиданное нарушение этикета: леди Джен отняла свою руку у любезного хозяина, повернулась к мужу и взволнованно что - то стала говорить ему. Дэви стоял в замешательстве. Фарадей побледнел.
- Что случилась? - спросил озадаченный профессор удивлённо.
Отведя в сторону хозяина, Дэви сказал ему по - французски, что он и его супруга считают, что их достоинство не позволяет им сидеть за одним столом с человеком, который находится у них в услужении. Профессор покраснел, ничего не ответил и подозвал слугу.
- Накройте отдельный столик для мистера Фарадея,- сдержанно велел он слуге.
Обед был превосходен, но настроение у всех испортилось, аппетит пропал, а беседа не клеилась, хотя леди Джен пыталась оживить его. Делярив несколько раз громко обращался к Майклу, предлагая ему лучшие куски. Когда после десерта подали вино, хозяин предложил тост за науку. С бокалом в руке он подошёл к Фарадею и сказал:
- За науку, мистер Фарадей, и за всех, кто истинно хочет служить ей! Давайте чокнемся! - И тихо добавил: - Не огорчайтесь, мой молодой друг, и будьте уверены, что тот, кто хочет унизить другого, унижает себя.
Майкл ответил ему благодарным взглядом.
Вскоре гости уехали, но на красивой вилле долго не ложились. Делярив ходил по веранде и говорил жене:
- Вот каковы англичане! Такой большой учёный, как Дэви, не может отрешиться от самых вздорных предрассудков. Впрочем, это, конечно, дело его чванливой супруги А мне понравился этот парень. Подумать только, что молодой человек в том возрасте, когда другие повесничают, проводит вечера над тем, что один исследует светляков, чтобы узнать, отчего они светятся! Вот что значит любить науку! И какая скромность! Ты заметила, с каким достоинством он себя держал во время глупого происшествия за обедом? Помяни моё слово, из него выйдет толк.
Долго не спал и Дэви: он чувствовал молчаливое осуждение друзей - швейцарцев и осуждал себя за то, что пошёл на поводу у жены.
Не спал и Майкл. Он был взволнован событиями дня. Не думайте, что причина была в леди Джен. Отнюдь. Он хорошо знал, чего можно от неё ждать. Его больно задело то, что сэр Дэви так покорно подчинился жене. Но и не это волновало Майкла, а радостное чувство: крупный учёный, один из самых уважаемых людей Женевы, говорил с ним, внимательно слушал, интересовался его работами, простился по - дружески и приглашал запросто заходить к нему. Впервые с тех пор, как Майкл покинул родину, он встретил сочувствие и поддержку, и сердце юноши переполняла благодарность.
Вы уже знаете, что последовало за всем этим: Майкл сел писать. И закончил только тогда, когда утренняя заря окрасила нежным розовым светом белую вершину Монблана. Юноша подошёл к окну и долго ещё смотрел на прекрасные, но чужие горы, с грустью думая о том далёком еще дне, когда он увидит снова родину, семью, друзей.
Одна леди Джен спокойно спала в эту ночь. Спала и её совесть.
Что - то я тоже не лучшим образом себя чувствую после выходки вздорной леди. Позвольте мне перевести дух и снова вернуться к Вам.