Стоял теплый весенний день. Воробьи подняли гомон и большой стаей атаковали птичий двор и нахально лакомились отборным зерном, который я только что насыпала в кормушки домашней птицы. Куры тоже торопливо клевали корм, но пронырливые воробьи совсем не боялись соседства с ними. Да пусть! Нам не жалко!
В маленьком крестьянском домике стояла особенная тишина. Я управлялась с утренними делами и наступала на чисто вымытые деревянные половицы так осторожно, что они не скрипели под моими шагами. Кошка дремала в углу на своей подстилке. Из репродуктора доносилась тихая музыка, а солнце заглядывало в окна косыми видимыми лучами.
И только в маленькой спальне шторы ночные были прикрыты, и солнечный свет был приглушен. В своей красивой деревянной кроватке спал мой годовалый сынок. Он у меня был ранней птичкой. Просыпался всегда в пять часов утра, выпивал стакан парного молока спросонок, потом моргал сонно и засыпал опять до восьми часов. А я поднималась, и шла управляться по хозяйству, хотя оно и невелико было тогда. Полтора десятка кур, да два поросенка не требовали много времени для ухода за ними. Обед готовила я тогда на печке, поэтому нужно было торопиться, чтобы успеть все сварить, пока огонь не прогорел.
Я успела. Кругом был порядок. В восемь часов проснулся сынишка. Он уже сам ходил на своих маленьких ножках. И стремился все делать сам.
-Шам! - говорил он, когда я пыталась помочь ему одеться.
-Шам! - говорил он, когда я пыталась помочь ему умыться!
-Шам! - говорил он, когда я пыталась помочь ему и покормить из ложки.
Одевался он долго и иногда неправильно, но замечаний и переодеваний не выносил!
Когда умывался, всегда обливался, но не принимал моей помощи. Когда он ел, он брал в руки большую ложку и часть каши терял, когда нес ложку ко рту.
Легче было самой его одеть, умыть и накормить. Но я уважительно относилась к его самостоятельности. Я её поощряла.
Он был не только самостоятельным, но и очень спокойным мальчиком. После завтрака он направился в уголок свой с игрушками и стал возить на веревочке огромную самосвальную машину, гудение мотора которой он изображал "шам".
Я прилегла на диван и задремала. Сквозь сон я слышала, как громыхает железный игрушечный самосвал, как сын ходит из комнаты в кухню и обратно, как что-то скрипит и шуршит рядом.
Нужно было бы открыть глаза и взглянуть на происходящее, но сон мой был похож на погружение в какой-то омут, из которого я никак не могла вынырнуть.
-Каля-маля! Каля-маля! - запел громко и радостно мой сынок. От этих звуков я все-таки проснулась. Несколько минут я смотрела на своего ребенка, не совсем понимая, что же происходит в комнате?
На большом ворсистом ковре лежала большая куча. Наверное, он на своем автомобильчике перевез из кухонного стола все наши припасы. Пакеты из-под сахара, гречки, риса валялись рядом, а их содержимое было высыпано в общую большую кучу и уже перемешано игрушечной лопаточкой. Сюда же был высыпан и двухкилограммовый пакет муки. Все двенадцать яиц, которые утром были принесены мной из курятника, сынок принес в комнату и раздавил их своими ручонками вместе со скорлупой на груду муки. Он замешивал тесто! Очевидно, что яиц ему не хватило для его затеи, и он снял свои штанишки и справил малую нужду свою прямо на мучной холмик. Штанишки снова одевать он не стал, а подстелил их под себя. Тесто замешивал он сидя. Облако муки поднималось над его головой, а кусочки теста из смеси муки и яиц он стряхивал резким движением со своих ручонок, и они уже красовались и на серванте, и на тумбочке, и на экране телевизора, и на красивой вязанной скатерти на столе!
Малыш еще и посыпал себя мукой. Брал её горстями и сыпал себе на макушку. От такого мучного душа ребенок был весь белый. Только яркие карие глаза его выделялись на абсолютно белом лице.
-Сынок! Что же ты натворил?
Я мгновенно проснулась. Взяла сынишку на руки и на бегом бросилась на кухню. На плите стояла кастрюля с теплой водой. Сразу же наполнила ванночку и стала купать своего поваренка. Вода смешалась с мукой и белесыми потоками лилась по его телу. Пришлось промокнуть его полотенцем и поменять волу в ванночке. Через полчаса отмытый мой кудрявый и черноволосый малыш уже сидел на диване в чистой и теплой одежде.
Он мне что-то пытался объяснить на своём птичьем языке. Я поняла одно - играть ему было очень интересно!
Я не знала - смеяться мне или плакать?
Вот так я отдохнула, ничего не скажешь. Посмотрела на часы. Боже мой, да скоро муж приедет на обед!
С невиданной скоростью я стала заметать следы преступления. Принесла ведро и смела в него рассыпанные продукты и отнесла их поросятам. Они не отказались от внеочередного угощения. Уже хорошо!
Включила пылесос и прочистила ковер. Спрятала с глаз подальше одежду сына, выпачканную мукой. Собрала все кусочки теста со всех предметов в комнате. Тщательно все протерла.
-Странно, - сказал муж, - я заглянул в курятник, а там всего одно яйцо в гнезде лежит. Ты уже собирала яйца?
-Нет, не собирала. Может быть куры просто устали нестись каждый день и взяли себе выходной?
-Это все воробьи виноваты. Разворовывают все зерно. Затяну-ка я все сеткой в ближайшее воскресенье.
-Вставай, поваренок! - сказала я сыну на следующее утро.
Он сразу же отправился на кухню, открыл дверки стола, в котором уже не было ничего.
Тю-тю! - произнес он разочарованно.
-Вот тебе и тю-тю! Сейчас оденемся хорошо и пойдем в магазин. Пополним запасы! Да, нехорошо получилось! Дороговато мне сон дневной обошелся! Хорошо, что мы с тобой не попались. Никто ничего не узнал! Но теперь я ученая! Второй раз тебе такого удовольствия не испытать! Ишь, шалун какой! Нельзя!
-Неззя! - повторил за мной сынок и погрозил мне пальцем.