Первая часть удалена с прозу ру по распоряжению модераторов.
Параллельный мир. Фентези. Роман ХХХ содержит сцены насилия и жестокости. Кому читать такое не интересно - нажмите на крестик в правом верхнем углу экрана.
Структура Роднеры социально и психологически
напоминает позднеримскую: с императором, сенаторами, легионерами, богатыми вольноотпущенниками, большим количеством угнетаемых ими рабынь и рабов. Время там течет по иному. В году 420 дней. По нашей возрастной классификации все герои старше 18 лет.
Краткое содержание предыдущих глав. Параллельный мир, напоминающий позднеримскую империю. Богатый купец и бывший раб Торакс помог вывезти из приграничья в столицу дочь опального сенатора под видом рабыни и именем Пикколо, а за одно голодом, унижениями и побоями и отмстить ей за свою рабскую молодость. Для маскировки и плотских утех он купил себе рабыню Бестию. о его следу идет императорский Чиновник Фальцо, и его верная рабыня рабыня Исанкло.
При этом он понимает, что рискует не только своей головой, но и головой собственных детей: сына Гаера и дочери Танды. Фальцо, чиновник империи по особым поручениям уже напал на их след... Покупка рабыни Бестии со следа Фальцо не сбила.
Теперь им предстоит нелегкий путь по морю.
По нашей возрастной шкале все участники событий совершеннолетние.
Глава 19. Морские приключения
Танда и массажистки
Кораблю благополучно отплыл из гавани.
Танда, дочь владельца корабля, купца Торакса считала, что загар ей очень идет, и не упускала возможности понежиться под солнышком, лежа на циновке, не обременяя себя при этом одеждой. Девушка знала, что хороша и не раз ловила на себе заинтересованные взгляды матросов, но она прекрасно знала, что отец, предоставив ей полную свободу в выборе любовников, отправит к рыбам на обед любого, кто попытается взять ее силой.
Чтобы не обгореть, она регулярно натирала себя ароматным маслом и половинкой спелого инжира с помощью рабынь Пикколо и Бестии.
– Будете плохо стараться, – Танда нежилась в руках рабынь – собственноручно высеку!
Девушки знали, что она не бросает слов на ветер и старались на совесть.
«Интересное зрелище представляет собой моя сестра и рабыни, – думал Гаер, сын купца Торакса, – так и хочется поиметь сразу троих! Иногда я жалею, что свидание с Фальцо так быстро закончилось! Он бы мог научить меня и сестру многим интересным вещам!»
В это время Танде надоело лежать без дела, и она решила развлечься.
– Воды мне, быстро! – девушки побежали за ведрами и водой. Вся команда и пассажиры мылись соленой водой. – А теперь окатить меня! – Танда подняла руки и приняла на себя порцию воды. – Вот теперь хорошо! – девушка предоставила солнцу высушить свою кожу. – Как говорили древние, солнце светит всем!
«Мое тело распишет татуировщик в самых нежных местах, – ублажая свою госпожу, Бестия никак не могла отделаться от печальных мыслей, – там терпеть иглу страшнее любой порки!»
Ад на корабле
Если Танда с Гаером и их отцом Тораксом наслаждались путешествием, то для их рабыни Бестии путешествие превратилось в сущий ад. Над ней с утра трудился татуировщик, а потом Танда, возбуждавшаяся от этого зрелища, требовала от девушки удовлетворения.
Пикколо делала все возможное, чтобы успокоить подругу, тайком обнимая и ободряюще похлопывая всякий раз, когда они оказывались вне поля зрения гонителей. Несмотря на это, несчастная девушка сильно страдала к большому веселью мучителей.
Несчастное состояние Бестии возрастало по ходу дня, к великому удовольствию не только Танды, но и Торакса с Гаером, обожавших смотреть на мучения рабыни.
«Если Нептун милосерден, он примет меня как свою русалку! – все чаще и чаще девушка думала о самоубийстве. – Моя смерть будет избавлением от мучений!»
Был поздний вечер, и судно еле шло, когда Бестия, наконец, сломалась. Зажгли лампы, и пламя горело ровно, едва колеблемое бризом. На безоблачном небе висела полная луна и, казалась, высвечивала по темному морю серебряную дорожку. Вода мягко охватывала корпус судна, почти неподвижно лежащего на воде.
Спокойствие и красота природы контрастировали с людской жестокостью. Рабыни прислуживали своим хозяевам за ужином. Сейчас эта работа была завершена. Гаер потребовал от Бестии, не в первый раз за этот вечер, встать и положить руки на затылок, чтобы лучше рассмотреть цветок ириса, расцветший стараниями татуировщика не нее теле.
– Как ты думаешь, отец, – спросил он, лениво тыкая в дырочку девушки несмазанным пальцем, – Евломпус действительно будет прокалывать кожу на анусе, второй цветок?
– Я полагаю, если мы попросим его, то будет, – вымолвил Торакс, забавляясь предложением. – Несомненно, если рисунок полностью дойдет до самого края дырочки, то будет более пикантным.
Бестия заревела и упала на колени. Ползая на них, она повернул лицо к своему хозяину.
– Господин... Пожалуйста, господин, – рыдала она, – ...должна... я должна... О, господин... Пожалуйста, господин... – бессвязно лепетала он в ужасе. – Пощадите!
– Что, никчемный кусок собачьего дерьма, ты думаешь, что можешь дискутировать со мной, что мне с тобой делать? – доброе настроение покинуло Торакса. – Ты наивно думаешь, что если я собираюсь получить красивое изображение на твоем заду, это освободит тебя от плети? – голос был холодным от гнева.
– Нет, господин... пожалуйста, господин, – безнадежно умоляла девушка.
– Врежь ей, отец, – Танда зловеще ухмыльнулась. – Последнее время она много себе позволяет!
– Ладно, зад – не единственная часть твоего тела, которая доступна для порки. У нас будет небольшая проверка дисциплины. Марш на палубу!
– Повернись лицом ко мне! Танда, свяжи ей руки и отдай конец веревки матросу! Теперь подтяните проститутку к рее!
Рослый моряк, ухмыляясь, шагнул вперед и подтянул прекратившую всхлипывать девушку так, что она едва касалась пальцами ног палубы.
– Отлично, – сказал Торакс, держа в правой руке кусок тонкого каната, сложенный вдвое. Он постоял минуту, зловеще рассматривая муштруемое тело. – Теперь, моряк, держи на веревке так, пока я не сообщу тебе, что ты можешь отпустить.
Он раскрутил веревку над головой и стремительно опустил на обнаженную грудь Бестии чуть пониже сосков. Петля оставила тонкий двойной темно-красный рубец на золотистой коже и, ударив сбоку по ребрам, взрезала туго натянутую кожу, оставив след от петли. Бестия громко вскрикнула, непроизвольно затанцевав по дощатой стене рубки.
Торакс сделал паузу, ожидая, чтобы девушка успокоилась. Затем он снова с треском опустил веревку. На этот раз удар попал не более чем на четверть дюйма ниже первого. Девушка опять вскрикнула.
«Наша Бестия в полной мере ощутила муки от наказания, – подумала Танда. – Люблю, когда секут других, но не люблю, когда секут меня!» Еще дважды Торакс стегал веревкой по туго натянутой коже. Затем он остановился и тщательно прицелился.
– Тухлый свиной окорок, – прохрипел он и врезал заключительный удар, поразив грудь молоденькой девушки по диагонали поперек уже нанесенных ударов и задев правый сосок. Еще один пронзительный крик боли разорвал тихий ночной воздух.
– Можешь теперь отпустить, – почти мягко произнес Торакс матросу.
Бестия приземлилась на палубу и рухнула на колени, обхватив руками подвергшуюся пытке грудь. Торакс наклонился и, ухватив за шею, поволок в каюту.
– Бестия, опускайся и пососи фалл. Подойди, ты любишь фаллы, я знаю!
Бестия послушно опустилась на колени и, наклонившись вперед, начала работать языком. «Если я укушу господина – окажусь за бортом в качестве корма для рыб, – думала она. – Впрочем, еще пара дней такой пытки, и я брошусь туда сама!»
Торакс отпускал сальные комментарии, его фалл стал твердеть, и в этот момент господин резко шлепнул девушку по виску.
– Этого достаточно, – произнес мужчина, отталкивая в сторону, – а теперь становись на четвереньки!
Сквозь неплотно прикрытую дверь донеслись звуки ударов ремня об обнаженное тело, а потом и основательной проработки несчастной девушки.
В положенное время девушки были позваны прислуживать их господам. Руки Бестии так сильно дрожали, что ей вскоре приказали удалиться, пообещав порку.
– Я не собираюсь делить постель с подобным трясущимся отродьем, – раздраженно высказался Торакс, – что лишает меня задницы для наслаждения сегодня вечером!
– Ты мог бы иметь меня, отец, – предложила Танда.
– Поистине любящая дочь с чувством долга, – заискивающе заметил Евломпус, которого пригласили разделить с ними трапезу.
По окончании еды отец с дочерью занялись друг другом, и Пикколо смогла ускользнуть незамеченной. Она нашла Бестию в закутке палубы, где она сидела, положив подбородок на колени и опираясь спиной о борт.
– Я достала это для тебя, – Пикколо устроилась рядом с ней, предлагая той ломоть пшеничного хлеба и чашку с неким рыбным рагу, которые стащила с обеденного стола.
– Я не хочу, спасибо, – сопя, ответила Бестия. – То, что вытворял этот художник, страшнее любой порки. Завтра надо мной опять будут работать, ты знаешь. Он собирается сделать стебель между ногами. Это так больно… – она тихо заплакала.
Пикколо окунула хлеб в рагу и, откусив от него, поднесла ко рту Бестии. Она ничего не говорила. Она не могла ничего сказать.
– И затем сам ирис на моих губах, и это будет наихудшим из всего, – Бестия отвернула лицо прочь, отказываясь от еды. – Я не знаю, как смогу выдержать это! Матросы, что красят себя татуировками, напиваются пьяными, а мне пожалели глотка воды…
– Такова наша рабская доля! – Пикколо поставила чашку с едой вниз и, скользнув рукой вокруг обнаженных плеч подруги, крепко обняла. – Зато тебе не надо делить постель с господином, мне приходится отдуваться за двоих!
– Мне и Танды хватает, – вздохнула несчастная.
На следующее утро Бестия снова была непригодна на то, чтобы прислуживать за столом. После того, как Торакс с Гаером насладились неторопливым завтраком, они послали Пикколо сходить за ней.
Бестию выглядела поистине жалко: подбородок лежал на коленях, руки сжимали голову, а худенькие плечи тряслись, когда она всхлипывала.
– Ты должна идти, – тихо сказала Пикколо. – Для тебя будет хуже, если ты не придешь. Сама понимаешь…
Бестия устало поднялась на ноги и смиренно позволила вести себя вперед. Евломпус вышел на палубу, неся ларец с инструментами. Бестия увидала его и остановилась. Ноги несчастной подкосились. Если бы не Пикколо, она просто упала бы на палубу.
Смерть – как попытка избавления от мук
– Идем, пожалуйста, Бестия, – произнесла Пикколо, таща несчастную за руку к мачте.
– Нет! – Бестия рванулась прочь, помчалась к борту судна и, перебравшись через ограждение, бросилась в море. Пикколо побежала к борту.
Было ясно, что Бестия не умеет плавать, но инстинкт самосохранения оказался сильнее желания смерти. Руки девушки отчаянно молотили в воде, только затем голова скрылась под волнами. Все это время судно неумолимо уходило прочь от утопающей.
– Зараза, – воскликнул Гаер. – Она сделала это намеренно! Не позволю уйти так легко!
Он сбросил тунику и, взобравшись на борт, нырнул в море. Энергичными умелыми гребками он поплыл назад, туда, где Бестия снова всплыла на поверхность, молотя воду. Он схватил девушку. Была краткая борьба, но Гаер лучше питался и был сильнее. Судно повернулось. Моряк, умевший плавать, присоединился в воде к Гаеру. Вместе они обвязали плечи Бестии веревкой, и ту втянули на борт. Была спущена веревочная лестница, и Гаер с моряком вскарабкались по ней.
– Где эта шваль? – потребовал Гаер, как только оказался опять на палубе.
Он широкими шагами двинулся туда, где лежала Бестия, откашливая из легких морскую воду.
– Ты, грязный кусок собачьего дерьма, – крикнул Гаер, изо всей силы пиная девушку босой ногой. – Я научу тебя, как топиться без разрешения!
– Доставьте отродье куда-нибудь, где я смогу ее, как следует высечь, – приказал он, тяжело дыша.
«Пинать Бестию больно для ноги! – понял он. – Кошка ей в самый раз будет!»
Двое моряков схватили все еще давящуюся от кашля девушку и растянули вниз лицом над крышкой люка. Другой мужчина передал Гаеру «кошку» – короткую веревку с узлом на конце. Гаер размахнулся ей назад над своим плечом.
– Врежь ей, братик! – Танда обрадовалась развлечению.
– Не по заду, пожалуйста, юный господин, – возопил в горе Евломпус. – Мне надо работать там, и это будет достаточно трудно, даже если она не окровавлена!
Гаер взглянул на него и кивнул. Он немного изменил позицию и ударил концом веревки по плечам Бестии, оставив на обнаженной плоти широкую темно-красную полосу. Девушка взвыла, тело судорожно дернулось под ударом.
«Сам справится, – подумал Торакс, – молодец!»
Кошка впилась в исхлестанную спину. Дикий нечеловеческий крик раздался над морскими волнами. Гаер нанес следующий удар, чуть ниже и слегка наискось.
На местах ударов вспухли жуткие, налитые кровью рубцы. Бестия уже не кричала, а жалобно, с надрывом выла.
– Хорошо поет! – веселились зрители.
В уголках губ несчастной выступила пена, но рука Гаера поднималась и падала. Снова и снова. В конце концов, Гаер устал.
– Она теперь ваша, – сказал он Евломпусу, – и очень надеюсь, что Вы сделаете ей больно, чтобы в другой раз прыгать за борт неповадно было!
– Я сделаю, юный господин. Сделаю, – пообещал Евломпус.
И сделал.
Бестию перевернули на спину и поволокли с крышки люка, кровоточащие плечи стукались о палубу. Евломпус разделся и уселся девушке на живот, лицом к ногам. Двое моряков схватили жертву за щиколотки, удерживая ноги врозь. Мужчина начал размечать рисунок на лобке острыми уколами татуировочной иглы. По его слову моряк, держащий правую щиколотку Бестии, выпустил ее, и Евломпус, перехватив своей правой рукой под бедром девушки, оттянул ей ногу назад, так чтобы сам он мог продолжить работу. Исступленные крики Бестии со временем опять перешли в охрипший плач.
– Мне еще не так доставалось, – тихо сказала Павлония подошедшей Пикколо. – Я не просто так стараюсь не разговаривать с вами. Евломпус пообещал вытатуировать мне язык! Сейчас ему не до меня, и Бестия кричит!
Когда Евломпус выполнил норму своей работы на день, Бестию отлили морской водой и приковали за щиколотку к мачте. В течение следующих трех дней девушку продолжали прикреплять подобным способом за исключением промежутков времени, когда Евломпус работал над ней. Бестия в этот период кричала не слишком много. Только когда она видела Евломпуса с инструментами и примерно первые пятнадцать минут каждого сеанса с этим мастером дела. Пикколо проводила все время, когда могла уйти от прислуживания господам, с подругой по рабству. Она ничем не могла облегчить страдания Бестии, и они мало разговаривали. Она просто старалась дать понять несчастной, что та не была совершенно одинока в своем горе.
По великодушному разрешению мастера, Павлония перешла во временное пользование Торакса и его детей. Пикколо вздохнула чуть-чуть свободнее. Раскрашенная девушка была старше Пикколо и Бестии, и с огромным фаллом Торакса справлялась почти без труда.
На пятое утро после начала тяжелых испытаний Бестии, девушки сидели рядом на палубе, когда послышался звук шагов мужчины, приближающегося с другой стороны палубной надстройки. Это было время, когда Евломпус имел обыкновение приступать к работе, и тело Бестии начало содрогаться в ожидании будущей боли. Пикколо положил руку ей на бедро, чтобы попытаться успокоить.
Морской бой
Однако на этот раз Бестию оставили в покое.
– Пираты! – закричал марсовый.
– По местам! Боевая тревога! – скомандовал капитан.
Моряки, привыкшие к стычкам на море, не проявили никакой суеты.
– Всем, кто может стрелять из лука, занять места с левого борта!
Торакс вместе со своим семейством не стали прятаться в каюте, а вышли принять бой.
«И я бы пошла, – думала Пикколо, – но лук в руках раба – преступление!»
Моряки приготовили топоры – рубить абордажные крючья.
Пиратский корабль был быстроходнее, так как не был нагружен и быстро нагонял корабль путешественников.
– О, ужас! – Евломпус, забыв о татуировках, вооружился короткой саблей. – Ненавижу пиратов!
– У них баллиста! – предупредил капитан. – Похоже, нам всем конец! Одним залпом она выстреливает до сорока тяжелых стрел!
Над мачтой настигающего корабля поднялся красный флажок.
– Предлагают сдаться! – сквозь зубы прошипел Торакс. – Это моя галера! А над ней, на рее болтаются капитан вместе с помощником! Дети, попробуйте подстрелить тех, кто натягивает баллисте тетиву. Они самые опасные!
– Даром нас учили стрелять? Однако палуба качается! – Танда выпустила стрелу первой, да так удачно, что один из пиратов упал, пронзенный стрелой в живот.
Страшная баллиста все же выстрелила. На корабль обороняющихся моряков дождем посыпались стрелы.
Пикколо видела, как одна из них пригвоздила к палубе раскрашенную с ног до головы модель татуировщика.
Две других чудом миновали ее тело.
«Бедная Павлония, – подумала Пикколо, – ты умерла слишком рано. Зато больше никто никогда не будет тебя мучить!» Бестия так и осталась прикованная к мачте. Никто и не подумал отвязывать. Две стрелы угодили в бочку над головой рабыни. Отовсюду раздавались ругань и крики раненых матросов.
– Пикколо, – девушка услышала голос кока, – приказ капитана: тащи горшок с маслом из кухни. Бегом!
– Лево руля, – командовал капитан, – здесь рифы. Если повезет – проскочим! Вряд ли пираты хорошо знают эти воды.
– Не давайте им натянуть баллисту еще раз, – Торакс командовал стрелками. – Если они прицелятся точнее…
«Вот, пригодились волосы наших рабынь! – думала Бестия, глядя, как натягиваются луки. – А что будет, если корабль захватят пираты?» От этой мысли по спине у девушки побежали мурашки. Впрочем, участь рабыни у Торакса была столь ужасна, что вряд ли ей будет страшнее у пиратов.
– Поджигай! – командовал Торакс!
В корабль дождем полетели стрелы, на концах которых были закреплены пылающие, пропитанные маслом тряпки.
Второй выстрел из катапульты был уже неприцельным и не нанес ущерба команде, если не считать татуировщика, получившего стрелу в грудь.
Капитан с помощью матроса рулевого направил корабль прямо туда, где пенились волны. Там, как знали опытные моряки, подводные рифы стерегли свою добычу.
«Да помогут нам боги, – молился корабельный кок, – умереть сейчас, пока не готов обед… Я слишком молод для того, чтобы кормить морских чертей!»
– Проскочили, – кричал капитан, – а они – нет!
Агония наскочившего на рифы пиратского корабля продолжалась недолго. Галера пиратов, накренившись на бок, горела вовсю. Стоял крик, отчетливо слышимый в воздухе: молитвы богам, клятвы, призывы, команды.
– Бей их! – капитан приказал стрелять по бросавшимся в воду пиратам.
Татуировщик хрипел, корчась на палубе. Из его рта текла розовая пена.
«Вот и настигло это чудовище возмездие, – подумала Бестия. – Но Павлонии уже ничем нельзя помочь!»
– Топите их всех! На запах крови приплывут акулы. Не хочу, чтобы хотя бы один из них добрался до берега! – холодно сказал Торакс.
«Хорошая была галера, – подумал Торакс. – И я поджег его своими руками! Какие испытания еще выпадут на мою грешную судьбу?»
Постепенно спало возбуждение, вызванное успешной стычкой с пиратами. Тело Лии моряки бросили за борт, привязав к ногам камни из балласта.
Евломпуса унесли в каюту капитана. К сожалению, на корабле не было лекаря, и никто не знал, как помочь раненому.
Капитан распорядился выдать вина всем матросам. В радостной суете о рабах забыли.
– Отлично повоевали! – услышала Пикколо ободряющий голос. – Меня послали кое с чем для вас двоих!
Пикколо радостно вскочила. Она узнала голос судового кока, доброго по сути человека, у которого она выпросила много объедков. Его отросшая борода была рыжеватой и вилась, он носил зеленый платок на голове и зеленую тунику из льняной ткани.
Мужчина нес большую испускающую пар глиняную чашу и буханку черного хлеба. Бестия подалась вперед к нему. Мужчина опустил чашу, чтобы девушка могла увидеть содержимое: большие куски тунца, плавающие в густом рыбном бульоне.
– Возьми, – сказал он. – Это для тебя и твоей подруги. В честь победы в морском сражении капитан приказал накормить всех до отвала.
Пикколо взял чашу обеими руками, большая счастливая улыбка раздвинула лицо, широко сверкнули белые зубы. Это было самое большое количество пищи, что дали с тех пор, как она потеряла свободу. Мужчина добродушно засмеялся, увидев волнение на лице девушки, и взъерошил ей слегка отросшие волосы.
– Дай это Бестии, – он не спеша смерил девушку взглядом, – а я принесу хлеб.
– Взгляни, – возбужденно сказала Пикколо, ставя чашу рядом с Бестией, – это все для нас. Все это!
Бестия взяла пальцами кусок рыбы и сунула в рот. Она начала есть, но, то и дело, останавливаясь и оглядываясь вокруг. Она была голодна, но также и крайне испугана. Ей казалось, что Евломпус еще ходит по кораблю и собирается разложить на палубе для дальнейших мучений.
– Когда он придет? – нервно прошептала она. – Теперь это должно быть скоро... Девушка не могла поверить, что мучитель тяжело ранен. Я уверена, он придет!
– Я полагаю, этот парень уже не придет никогда, – сказал кок, подсаживаясь ближе к девушкам. – Теперь его здесь не будет, – продолжал он. – Евломпус умер от ран после сражения. После завтрака зашьем его в мешок и отправим на дно. Теперь он будет делать наколки русалкам! Ешьте, пока хозяева пьют вместе с капитаном в честь победы. Продолжай, я отломлю для тебя половину хлеба.
Ободренные, обе девушки жадно начали есть. Мужчина наблюдал за ними с доброжелательной улыбкой. Через некоторое время они остановились, чтобы передохнуть.
– Скажу тебе, – промолвил кок, – что я хотел бы взглянуть поближе на это произведение искусства.
Бестия любезно убрала руки прочь от паха. Мужчина наклонился вперед.
– Это искусно, – сказал он. – Это действительно искусно. Человек этот был ублюдком, но хорошим мастером, судя по манере, в которой он сделал это.
Темно-зеленый стебель поднимался по бедру вверх, разделяясь на два: один к лобку, другой к попе.
– И это идет по передней стороне и вверх между твоими ногами? – спросил он. – Это, чтобы хотелось заглянуль дальше? Что он делал потом?
– Я покажу Вам, – охотно сказала Бестия.
После еды Бестия спокойно демонстрировала себя: после стольких дней на виду у всей команды прятать что-либо было бессмысленно. Она встала на колени и, повернувшись вокруг, наклонилась вперед и потянула в стороны ягодицы, чтобы кок мог увидеть темно-красный ирис, вытатуированный там с центром на дырочке. Кончики внешних лепестков выглядывали из расселины зада, когда она стояла прямо, намекая, что можно увидеть большее, и побуждая любопытных исследовать дальше.
– Очень хорошо, – сказал мужчина, шлепая девушку по заду, – и мне нравится, как зеленые листики выходят на спину из самого верха твоей расселины. Это хорошо смотрится!
Он поднялся и ушел.
– Ты думаешь, это выглядит хорошо? – спросила Бестия после небольшого молчания.
– Это выглядит очень изящно, – успокаивая ее, сказала Пикколо.
Еще одна пауза. Затем Бестия снова заговорила.
– Не могла бы ты достать у госпожи зеркало, чтобы я могла взглянуть? – с надеждой спросила она. Ей хотелось, чтобы после перенесенных нечеловеческих мучений результат хорошо смотрелся. Она была красивой девушкой и знала это. Торакс был вполне прав, наколов на нее цветок проститутки. Именно ею она и стала.
Оргия на корабле
Неделя, которую длилось их путешествие, сильно изменила внешний вид подруг. Отдых, масло для тела и достаток пищи вновь позволили их телам поправиться и придали здоровый блеск коже. Их юная плоть вскоре зажила, а следы от побоев выцвели. В отсутствие всякой одежды солнце и ветер покрыли их тела загаром, Пикколо стала теперь темно-коричневой, тогда как Бестия со своими белокурыми волосами была светло-золотого цвета.
«Быстро оправились, – подумала Танда. – Кого из них взять на зализывание?»
Рабыни не спали, а играли в пальцы.
– Отец, – Танда намекнул отцу, – рабыни слишком легко проводят время.
– В данный момент, – отмахнулся Торакс, – во всей стране нет более послушных рабынь, и у нас есть средства, чтобы быстро привести их в порядок, когда возникнет необходимость!
Танда и в самом деле должна была согласиться: рабыням лучше дать возможность восстановиться от сурового испытания пути к Вольграду, чтобы они стали такими же предупредительными и живыми девушками, как были до этого.
Нельзя сказать, чтобы Танда или Гаер упускали возможность дать рабыням один или два удара прутом, но это больше потому, что им нравилось заставлять девушек взвизгнуть, чем по какой-либо реальной необходимости наказания.
Над морем взошел тонкий серп месяца. Вокруг рассыпались звездочки, которые казались гораздо ярче, чем на берегу. Экипаж судна, за исключением вахтенных, спал. Духота не спадала, и пассажиры предпочитали спать на палубе.
Гаер сделал шаг назад и поймал взор Пикколо. Девушка, казалось, инстинктивно понимала, что от нее требуется. Возможно, она могла увидеть выпуклость спереди на тунике Гаера. Одним гибким движением она поднялась на ноги и быстро очутилась у ног господина.
Гаер положил руку на голое плечо молоденькие девушки и развернул кругом, лицом к корме судна. Один из команды сделал сальный комментарий, другие громко рассмеялись. Серией резких шлепков открытой ладонью по обнаженной заднице Пикколо он послал девчонку бежать перед собой в укромный закуток за палубной надстройкой.
– Любуйся водичкой! – Гаер разделся, бросив одежду на палубу. Дрожь сотрясала тело Пикколо. Он понимала, что делает Гаер, и что должно произойти.
Ухватившись за борт, чтобы устоять, Пикколо изогнула спину, выставив вверх зад. Гаер прошелся руками по заду, так соблазнительно ему преподнесенному. Пикколо благодарно извивалась, и Гаер восхитился, как раздвигается и смыкается анус в ответ на движения.
– А, так вот вы где! – Танда не могла упустить такого развлечения. – Я уже и сальца прихватила!
«Однако ссадины полностью зажили, хотя некоторые фрагменты зарубцевавшейся ткани все еще остаются!» – Танда сунула указательный палец в горшочек с жиром.
– Сейчас мы посмотрим, на что способна наша подстилка, – с этими словами она ввела палец внутрь коричневого колечка. Это ощущение еще больше возбудило Пикколо, и она подняла зад выше. Воспользовавшись благоприятной возможностью, Танда одним резким грубым движением воткнул в большой палец на всю длину. Пикколо пронзительно вскрикнула и затем начала стонать, чувствуя, как Танда заработала пальцем у нее внутри.
– Молодец, сестричка! – Гаер обвел левую руку и стал перебирать пальцами набухающие грудки. Пикколо начала качать задом вверх-вниз на исследующем тело пальце Танды, подводя себя к оргазму.
«Удовольствие получить должна я, а не она!» – оценивая момент, Танда сделала шаг назад, уступая очередь подошедшему отцу.
Пикколо заныла, вращая бедрами в отчаянной попытке убедить Танду продолжить исследование.
– Стой, где стоишь, проститутка, – скомандовал Гаер, плюнул в дырочку и растер плевок ладонью.
– Бестию сюда и пусть обе становятся раком! – приказал Торакс.
Девушка покорно встала на колени. Один из мужчин раздвинул ягодицы Пикколо и стал тыкать упругой головкой мокрого фалла. «Придется изображать страсть! – она стала подыгрывать своим задом навстречу движениям толстого фалла.
– А что ты? Особое приглашение надо?
Пикколо, увидев фалл Торакса, обхватила его сбоку губами. Затем Пикколо и Бестию заставили с двух сторон вылизывать головку одного фалла. Иногда их языки натыкались друг на друга.
Гаер улыбался, наслаждаясь видом девушки с поднятым задом, молчаливо умоляющего быть использованным, сущего животного.
Она была испугана, но отчаянно хотела фалла юного господина. Гаер знал это и получал удовольствие, заставляя ждать.
Он положил руку на зад девушки, чувствуя, как дрожит в возбужденном ожидании приученная плоть. Схватив собственный набухший фалл, он прижал кончик к дырочке Пикколо.
– Ох! – девушка поймала воздух ртом и подалась назад, пытаясь насадить себя на железной твердости столбик Гаера. Гаер подождал еще одну-две секунды и затем одним единственным мощным толчком до корня погрузил фалл в зад.
Босые ноги Пикколо шаркали по деревянной палубе, когда она пыталась устоять на ногах под атакой Гаера. Эта атака была такой свирепой, что на мгновение Пикколо полностью оторвало от земли. Затем Гаер отступил. Пикколо изо всех сил схватилась за палубное ограждение и закрепилась в готовности к возобновлению натиска господина.
Торакс же начал методично вгонять фалл в зад рабыни долгими сильными постоянными толчками.
Пикколо уже неистовствовала от страсти, сидя на фалле Гаера – с энтузиазмом отвечая, тяжело дыша и потея. Это было больно, но сама боль была наиболее пронизывающим экстазом. Гаер увеличил темп толчков.
Пикколо закричала, вторя несчастной рабыне, рыдающей на фаллосе Торакса. В тот момент, когда боль и удовольствие соединились воедино, он была готова простить все унижения, всю боль и мучения за этот миг!
– Кончаю! – Гаер выстрелил спермой глубоко в кишку.
Пикколо упала на колени. Минуту она стояла коленопреклоненная, тяжело дыша, и поддерживал себя, повиснув на палубном ограждении. Затем она повернулась, прижала лицо к паху Гаера и быстрыми энергичными взмахами языка приступила к очистке от грязи опавшего фалла.
«Неплохо выучилась за столь короткое время!» – убедившись, что Пикколо хорошо очистила фалл, Гаер сразу напялил одежду обратно. Идя назад вокруг палубной настройки, он заметил, как Пикколо, стоя на четвереньках, вылизывает Танду. Капля спермы сбежала вниз по внутренней стороне бедра Пикколо.
«Ну и ладно! – подумал он. – То, что я сделал с девушкой, не было никакой тайной! Папа что-то с Бестией задержался…»