Маяк
Уключина подпрыгнула, и правое весло ударило плашмя по воде, обдав его веером холодных, соленых брызг.
Вокруг него танцевали волны. Ветер в этой стороне острова всегда был игривым, и волны редко успокаивались, поэтому жители небольшого городка учились обращаться с веслами, раньше, чем ходить.
Рыбацкая деревенька была здесь с незапамятных времен, со временем переросла в город, обрастая атрибутами и регалиями – здесь была своя мэрия, церковь, обязательная почта, пара школ, магазины и бары, свой полицейский участок и то, что всех кормило – консервный завод братьев Эрикхаузенн. Правда самих братьев давно не было в живых, и всем заправляла их внучка – Бриджитт – дама боевая и суровая, а с другой стороны – как иначе управлять сотней мужиков. У них же на уме кроме рыбалки, только пиво да еще раз пиво.
А поскольку места были рыбные, а море своенравное – то было здесь и еще одно строение, которым гордились все – от мала до велика. Потому что именно это строение возвышало во всех смыслах, жителей городка над остальными населенными островами поменьше. В одной миле от южной стороны, на крохотном клочке земли, располагался маяк.
Точенная красно – белая свеча уходила в небо. Красивый памятник величию человека и неплохой помощник в туманные ночи.
И вот им гордились все.
Все кроме Старого Питера – местного почтальона. Старым он не был, ему не было и пятидесяти – но так звали его отца. А до него и его отца – семейное прозвище крепко прилепилось к их семейству, а откуда взялось, так того уже никто не помнит.
У почтальона на острове работы мало – раньше ждали вертолета или катера с земли, сейчас все решает интернет – но все еще живы были любители эпистолярного жанра. Письма периодически присылали, газеты выписывали, раз – два в месяц приходилось брать велосипед с тележкой – когда приходили посылки.
А сейчас Старый Питер находился в лодке, посреди океана и греб в сторону маяка. Кутаясь в старое пальто, он двигал веслами, тихо матерясь при этом.
Последние сто метров давались ему с трудом, течение у островка усиливалось и тянуло лодку в сторону.
Он спиной чувствовал, что смотритель маяка – Хенрик – уже стоит возле миниатюрного причала, пьет горячий чай и хитро наблюдает за его мучениями.
Нос лодки ударил о камень. Хенрик спрыгнул вниз и перехватил канатик, не давая лодке отплыть обратно.
- Чем порадует почта, - голос смотрителя был предельно вежлив и дружелюбен, но Питер знал, что вопрос полон язвительного сарказма.
- А то ты не знаешь? Как обычно – твой любимый журнал, периодичностью раз в месяц.
- Ты как часы, Питер. Может чаю?
-Обойдусь. Забирай журнал и я отчаливаю.
- Питер. Ну что ты такой серьёзный? Будь проще, и жизнь новыми красками заиграет.
- Заиграет она тут – милю туда на веслах, милю обратно.
- Зато на свежем воздухе, - Хенрик хохотнул, - и если будешь ко мне приезжать с таким лицом, я вообще подпишусь на ежедневную газету.
Питер вздрогнул и посмотрел на Хенрика – шутит или нет?!
Лицо Хенрика добродушно улыбалось.
Почтальон, молча забрал, канат, и оттолкнулся веслом от маяка.
Весь обратный путь он смотрел на маяк, который скрывался в подступающем тумане. Лучи прожектора равномерно разрезали молочный сумрак, скользя бликами по воде
Он размышлял о том, как бывает, изощрен и циничен человек. И мстителен.
А дело то – в пустяке, в неуклюжей шутке над пьяным Хенриком, что имел неосторожность заснуть в туалете бара.
И теперь Питер раз в месяц отдает долги. Милю – туда, милю – обратно.