ВАСЬКА
Васька Галка жила в селе Вороново.
Это была единственная её шутка - Галка в Вороново. До неё, у мамки, уже было трое парней, и ей так не повезло родиться последней, да ещё в эпоху государственных перемен.
Мамка пила, и пили её братья, нигде и никогда не работавшие.
Ну, вот время такое.
Васька выживала. Её кормили, когда было чем, и когда мамка вспоминала о ней. Наверное, с пеленок, Васька поняла, что за еду надо бороться, и каждый кусок еды был для неё проблемой номер один.
Она росла, как растет подорожник у дороги. Не затопчут, уже хорошо, покропит дождём, значит будем жить дальше.
Мамку свою, Васька любила, особенно в дни её запоя, ибо веселая и добрая на ласки мать, была только пьяной.
Между этим запоем и следующим, Васька старалась не попадаться ей на глаза. Угрюмая, черная мать била с остервенением, испытывая дикое раздражение.
Братьев своих, Васька видела периодически.
То один, то другой, куда-то исчезали и надолго. Их возвращение не приносило радости мамке, а в доме возникали частые дебоши с кровавыми побоями друг друга. Но они так жили, вновь и вновь сбегаясь воедино.
ТО, что есть иная жизнь, Васька начала понимать подрастая. Стояли соседские дома, обнесенные забором. У них забора не было, давно сожженного зимой, из-за отсутствия дров.
Но она любила своё подворье в лопухах, как любила жизнь вообще.
Добрая, безответная девочка была предоставлена сама себе, как тысячи других детей рыночной России.
Мамка воровала, и пристрастила к этому свою девчонку. Васька быстрой лисичкой ныряла в очередную, проделанную лазейку, пока мамка отвлекала соседку разговором, прошныривала в стайку, и выгребала куринные яица в подол платьишка.
Это было весело, улыбалась мамка и кормила её вареными яицами с зеленым луком до отвала.
Иногда мамка работала в огородах сельчан, но платили ей самогонкой, и начинался запой. Какая уж тут работа!
Ваську не замечали. Она росла хитрой, тупой и вороватой. Её гнали из магазинов, не понимая, что кусок хлеба и есть причина её появления в углах магазинчиков.
В школу она пришла уже угрюмой дикаркой. Завидовала ли она нарядным девочкам с необыкновенной красоты ранцами_ Нет, чувство зависти ей было незнакомо. С ней не играли в куклы, не приглашали к себе в дом, не звали «на ёлку», и не дразнили подарками. Васька не научилась завидовать.
Свой первый, новогодний подарок выдала ей именно школа, и это примирило её с ней. Пакет всевозможных конфет, виденных ею за стеклянными витринами магазинов, сделал её богачкой! Она спрятала его в старый валенок, потом вновь рассыпала на койке, жадно рассматривала и поедала.
Мамка не тронула её подарок, но Васька съела его за вечер. Ей остались лишь одни фантики с запахами конфет.
На новогоднем утреннике, она украла подарок у другой ученицы, засунув его за швабру технички. Но радости больше не испытала.
Васька росла фигуристой, рослой, но тяжеловатой девушкой. Сельчане видели их, с матерью, постоянно вместе.
Старшей Галке она подошла как напарница.
Васька не гнушалась никакой работой, окучивала чужой картофель, колола чурки на дрова, вывозила тачками навоз на огороды. Летом работы было много, и если мамка запивала, одна заканчивала начатое. К двенадцати годам, Васька тоже начала пить в компании матери.
Были ли у неё мечты? Ведь у молодых девушек всегда есть мечты.
О женихе, о новом платье, о городской жизни… Не знаю. Она просто жила той жизнью, которая получалась.
Мамка же постоянно соблазнялась. Красиво высаженный участок помидор у городской дачницы, привлек её внимание.
Утром, дачница обнаружила выкопанные пятнадцать . уже цветущих кустов, и следы женской обуви на обработанной земле участка..
Застав у магазина старшую Галку, спросила в лоб об этом. Тщедушная Галка забегала глазами и, от неожиданности, сказала, что это не она, а Васька слазила к ней ночью..
- Ну так запомни - ручками сделала - ручками и поплатится.-
- Да что Вы с ней разговариваете! Она же не мать, вон чем живет - сдает дочку мужикам за бутылку. Тьфу! -
- А ты видела? Ты знаешь? - Заголосила, как это принято, Галка.
- Зачем мне на этот срам смотреть? - Вторила ей соседка, и ещё долго дачница слышала отголосок брани сцепившихся женщин.
Зимой Васька сошлась с каким-то мужиком, типа, вышла замуж.
Ей шел шестнадцатый год, и этой же зимой, она, заснув в снегу, отморозила обе руки.
Месяц в районной больнице, куда никто из родных не ездил по причину отсутствия денег, преобразил Ваську.
В село она вернулась сияя чистой, гладкой кожей лица, в новой одежде, выданной ей соцслужбой, и обогащенной пенсией в двенадцать тысяч.
Семья сплотилась возле этих денег, принимая её увечье как дар небес.
Самой Ваське это ничего не дало, кроме ампутации кистей рук, разумеется.
Деньги уплывали в глотку мамки и братьв. Васька опять сдавалась желающим за бутылку, и ей это нравилось.
Она не стала главной в семье, роль лишнего ребенка была у неё в крови.
Хотела ли она иной жизни? А зачем? И какой иной?
Через три года, после ампутации, летом, семья ждала её пенсию, уже с утра выглядывая в окна.
Почтальонша застала Ваську на дороге, и выдала ей деньги.
Страждущие похмелки братья рванули её искать.
Васька нашла себе нового мужа, и шла к нему с деньгами, бутылкой и мороженым минтаем в пакете..
Они догнали её и требовали на выпивку мамке. Прижимая культяпками пакет к груди, она увертывалась от его рук, отчаянно вереща.
- Болеет она! Ты что не понимаешь? - Орал старший.
- А вы сами заработайте, или уже не «стоят»? - Васька уже выпила и была смела.
Старший ударил её по голове, вложив в удар всю силу своей злобы и нетерпения.
Васька рухнула на дорогу и задергалась.
Ветер понес деньги по земле, и они кинулись ловить их, топча мороженного минтая.
Васька была мертва.
Вороново. 30.06. 2015 (спасибо за прочтение)