Той же ночью, после того как в реке нашли тело Милавы, Колдуна разбудил стук в дверь. Не просто стук, кто-то ломился к нему снаружи, угрожая вот-вот разнести несчастную дверь в щепки.
- Я знаю, что ты здесь! Открой! – требовал до боли знакомый голос, сопровождая ударом каждое слово.
Колдун сердито выругался, едва поборов искушение пальнуть через дверь в незваную гостью чем-нибудь огненным. Но делать было нечего, пришлось подыматься и зажигать свечу. Накинув на плечи плащ, он потянул дверную ручку.
Чернава стояла на пороге, такая же безумная и исполненная горя, какой он ее оставил у реки. На ее щеках сверкали дорожки слез.
Колдун ничего не сказал, только молча посторонился, пропуская Чернаву в дом. Девушка с порога бросилась в кресло, и плечи ее затряслись от рыданий. Он закрыл дверь, поставил свечу на стол, открыл решетку каминной топки и поворошил угли, чтобы пламя разгорелось с новой силой. Все это он проделал в абсолютном молчании – здесь нечего было сказать, любое слово оказалось бы ложью, потому что он никогда не знал Милаву и не любил ее.
Колдун поставил на печь маленький котелок, наполнил его родниковой водой и, не обращая больше внимания на свою гостью, пошел по комнате, обрывая сухие веточки с развешанных вдоль стен пучков трав. От воды в котелке повалил пар. Колдун высыпал в него собранные листья и осторожно помешал ложкой.
Чернава постепенно затихла, наблюдая за его манипуляциями. Ее била дрожь, слезы безостановочно текли по ее щекам.
Через пару минут воздух наполнил тонкий, ни на что не похожий аромат. Колдун помешал отвар еще раз. Потом он снял котелок с огня и перелил его содержимое в большую глиняную кружку, стоявшую на столе. Держа кружку обеими руками, он подошел к Чернаве.
- Выпей, - сказал Колдун, протягивая ей зелье.
Девушка взяла кружку и испуганно поежилась. Кажется, напиток не внушал ей доверия.
- А что это?
- Смертельный яд, - устало съязвил Колдун, - пей, не бойся. Только осторожно – горячо.
Он опустился в кресло напротив нее и откинулся на его спинку, глядя в огонь из-под прикрытых век. Блики огня танцевали на его лице, заставляя радужку светиться красным. Чернава медленно, подув на жидкость, сделала маленький глоток, затем еще один. И чем больше она пила, тем меньше дрожала.
- Лучше? – некоторое время спустя спросил Колдун.
Чернава кивнула.
- Да, спасибо, - она смущенно поерзала в кресле, - прости, что я к тебе ворвалась.
- Тебя можно понять, - спокойно отозвался Колдун, - но почему именно ко мне? Мне казалось, у тебя немало друзей.
- Немало, верно, но они… они не поняли бы.
- Чего?
- Ну… - Чернава запнулась и покраснела, - понимаешь, моя сестра… она была ведьмой. И все считают, что она… что мы…
Ей не хватало сил, чтобы произнести застрявшие в горле слова. Девушка задохнулась и вновь залилась слезами. Колдун протянул руку и осторожно сжал ее ладонь. Чернава судорожно всхлипнула и подняла на него испуганные глаза.
- Они считают, что мы должны отречься от Милавы, - произнесла она с неожиданной злостью и с такой силой стиснула глиняную кружку, что побелели костяшки пальцев, - что не должны оплакивать ее. Они… говорят, таких, как она, следует бросать на растерзание диким зверям. Так делают со всеми ведьмами, потому что они продали душу демонам. И Милава, она тоже не достойна чести быть преданной огню и присоединиться к предкам! Потому что она присягнула злу!
- Чернава… - Колдун еще крепче сжал руку девушки и заглянул в ее пылающие болью и гневом глаза. – Это не правда. Маги не продают свои души, они просто… просто знают кое-что такое, что не доступно обычным людям, и поэтому люди боятся. Неизвестное всегда внушало страх, издревле. Оно скрыто от глаз, и никто не знает, опасно оно или нет. Но магия не зло, Чернава. Магия – это Сила.
Он говорил негромко, не отводя взгляда от удивительных глаз Чернавы. А она смотрела на него прямо и доверчиво и дрожала, как беззащитный дикий зверек. Ей так хотелось верить его успокаивающему голосу! А ему… ему хотелось только одного – чтобы эта минута никогда не заканчивалась, и чтобы его рука так и лежала в его ладони, согревая своим уютным теплом его одинокое сердце.
- Значит, душа Милавы уйдет туда же, куда уходят все, в мир предков? – спросила Чернава шепотом.
- Да. Так же, как и твоя. И моя. И любая другая. Не верь тем, кто будет утверждать обратное. Твоя сестра была особенной, она прожила полную, яркую жизнь, пусть и короткую, а теперь она стала частью Силы, которой служила, частью всего, что нас окружает. И она всегда будет рядом с тобой. Быть может, ты не будешь ее видеть, но ты можешь чувствовать ее присутствие. Потому что она никуда не исчезла – она стала частью тебя.
Колдун замолчал, и в течение нескольких минут тишину нарушало только сухое потрескивание дров в топке. Крохотная слезинка скользнула по щеке девушки, оставляя за собой влажный блестящий след. Чернава слабо улыбнулась.
- Вот почему я пришла именно к тебе, - сказала она, глядя на него с благодарностью.
Колдун мрачно усмехнулся и вновь откинулся на спинку кресла.
- Твоя мать вряд ли одобрила бы это. Она знает, что ты здесь?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Я так и думал.
Повисло тяжелое молчание. Колдун, нахмурившись, смотрел в огонь. Чернава смущенно изучала свои руки.
- Тебе лучше пойти домой, - заметил он, наконец.
- Я не хочу, - Чернава сверкнула глазами, - там все эти люди, и эта кликуша… я хочу остаться здесь, с тобой.
В ее голосе прозвучала мольба. Если бы она знала, как сильно он желал того же! Но Колдун лишь вздохнул и покачал головой.
- Тебе нельзя. Рано или поздно тебя хватятся, и если тебя обнаружат здесь…
Он не договорил. Перед глазами, как наяву, пронеслись десятки горящих факелов и зубья вил, направленные в его сердце.
- Я тоже для них воплощение зла, Чернава, - печально сказал он.
- Но это же не так! – выкрикнула девушка в отчаянии.
Колдун повернулся к ней, она тут же залилась краской.
- Для тебя, может быть. Но не для других.
- Я ненавижу их! За тебя и за Милаву – ненавижу!
- Не стоит, - сухо ответил Колдун, - это глупо и бесполезно. Я уже говорил тебе, что такие, как я и Милава, никогда не пользуются народной любовью. Я привык к этому, и чужая ненависть нисколько меня не трогает. А ты, если будешь противиться, сделаешь только хуже, и себе, и мне. Ведь и тебе полагается относиться ко мне враждебно.
- Почему? – жалобно спросила Чернава.
- Потому что таков порядок вещей. И ты не можешь его изменить. Я – Колдун, а ты – обычный человек. Между нами не может быть… ничего быть не может.
- Милава тоже была колдуньей, - с вызовом бросила девушка, - но это не помешало мне ее любить!
- Речь идет не о любви, - Колдун покачал головой. – Любить ты можешь, кого тебе вздумается, вопрос в том, с кем ты можешь быть, а с кем нет.
- Но я ведь уже с тобой, так?
Упрямый взгляд не позволял уйти от ответа. Но чародей не хотел смотреть девушке в глаза. Что он мог сказать ей в такую минуту? Солгать? Или все-таки стоило сказать правду, ту самую, которую ей уже приходилось слышать от него? Только тогда все было во сне, а сейчас…
- Послушай меня… - начал, было, Колдун.
Но Чернава внезапно вскочила с места и мотнула головой. Вероятно, она поняла, о чем он собирается с ней говорить. Но слышать этого не хотела.
- Позже поговорим об этом, - она сердито смахнула слезы, отворачиваясь, и добавила, с какой-то обреченной интонацией. – Мне нужно идти. Мама будет волноваться.
- Подожди, - Колдун поднялся с места и взял ее за руку, уже чувствуя свою вину. Нашел время для серьезных разговоров!
- Но ты ведь, кажется, сам хотел, чтобы я ушла, - откликнулась девушка, упрямо глядя в сторону.
- Да, но, может быть, - он тщательно подыскивал слова, чтобы задержать ее еще немного, - ты хочешь рассказать мне что-нибудь еще? Может быть, перед тем, как это случилось, ты замечала в деревне что-нибудь странное? Видела незнакомцев или…
Он ухватился за этот предлог, как за соломинку – только бы она не уходила от него такой подавленной. Но вслед за этим к нему пришло воспоминание недельной давности. Темнота и таинственный шорох в придорожном кустарнике, вспышка Силы совсем рядом, будто в селении находится еще один маг. Как он мог забыть об этом? Слишком увлекся тем, что подарила ему близость с Чернавой, потерял бдительность, как последний болван.
«А ведь она была здесь, - подумал он внезапно, - ей что-то было нужно в деревне. Может быть, увидеться с сестрой перед смертью? Но зачем?»
Чернава смотрела на него нерешительно. Казалось, она хотела сказать ему что-то очень важное, но никак не могла найти нужные слова и, в конце концов, сдалась.
- Я должна идти, - повторила она безжизненно и сделала несколько неуверенных шагов к выходу, - ты все узнаешь, позже. Я вернусь, как только смогу. И спасибо.
Поднявшись на цыпочки, она подарила Колдуну быстрый поцелуй, и почти бегом выскочила за дверь, в холодную, осеннюю ночь.
Никто из селян не пришел проводить Милаву в последний путь. Сжечь тело ведьмы в священном месте, где предавали огню всех прочих покойников, Чернаве и ее матери не позволили, поэтому им пришлось уйти за пределы деревни, дабы без помех соблюсти таинство обряда погребения.
Колдун наблюдал за крошечной похоронной процессией издалека, и мысли, одна мрачней другой, мелькали в его голове. Он думал о том, что Милаве очень повезло. Ее оплакали, над ней вознесли последние заупокойные молитвы. Ее предали огню. Очень немногие маги могли рассчитывать на такое везение. Если кто-то из них умирал, в лучшем случае, его тело находили собратья и совершали над ним все положенные обряды. Но чаще они оставались лежать там, где их настигла смерть: от собственного неудачного заклятья, от чужого проклятья, от арбалетной стрелы или крестьянских вил – они оставались там, и тогда уже солнце, ветер и дикие звери делали свое дело, обращая бренные останки в прах.
А могло быть еще хуже. Суеверные селяне, «заколовшие ведьмака поганого», запросто могли надругаться над телом. Отрубить голову, выколоть глаза или вонзить осиновый кол в сердце, – тут уж на что у кого фантазии хватит, – а потом бросить труп в болото на вечное гниение. За годы странствий Колдун насмотрелся всякого.
Так что Милаве очень повезло, необыкновенно…
Алое пламя погребального костра взлетело до небес, выпустив вверх клуб черного дыма.
Нелепый жестокий мир! Маги были куда сильнее людей. Они обладали Знаниями о сути и порядке вещей, силой Слова они могли повелевать природным стихиями, одним взглядом – отнимать жизнь. Они были способны сеять смерть и разрушение, уничтожать целые селения, насылая саранчу, мор и неурожаи. Но зачастую, застигнутые врасплох после продолжительного обряда, обессилевшие и беззащитные, они становились жертвой грубых, диких крестьян с вилами. Злая шутка богов…
Бесконечная погоня, бесконечное скольжение по самому краю пропасти, где стоит сделать лишь один неверный шаг. И бесконечное одиночество. Маги всегда были одиночками. Они обладали Знаниями, и значит – властью. А до власти во все времена находилось немало охотников, готовых втереться в доверие и вонзить нож в спину, когда на миг потеряешь бдительность. Одному безопаснее.
Такова была цена за право обладания Силой.
Желал ли Колдун иной участи? Пожалуй, что нет. Магия, его магия стоила того, чтобы рисковать ради нее жизнью, чтобы умереть за нее, она стоила даже большего. А одиночество… с ним он смирился. Ему пришлось смириться. Потому что любое чувство, любая привязанность сделала бы его душу уязвимой. Особенно…
Колдун посмотрел туда, где скрытая от него пламенем костра стояла Чернава. Да, особенно это. И здесь он ничего поделать не мог. В мире существовали такие вещи, на которые он просто не имел права.
Чернава пришла к нему через три дня, как всегда в тот самый момент, когда Колдун меньше всего ждал ее появления. Вопреки обыкновению, он, несмотря на продолжительный стук в дверь, не пошел отворять ее, а так и остался сидеть за столом, склонившись над книгами, и девушке пришлось заглянуть самой.
- Я тебе не помешала? – услышал Колдун ее робкий голос у себя за спиной.
- Помешала, - отрезал он, не оборачиваясь, - но раз уж пришла, входи, нечего топтаться на пороге.
Чернава помедлила, видимо, размышляя, не стоит ли развернуться и уйти. Даже не видя ее лица, Колдун знал, что ее задела его холодность. Этого он и добивался. Однако девушка все же рискнула остаться. Дверь, закрываясь, хлопнула, а после скрипнуло кресло, в котором обычно сидела Чернава. Колдун сделал вид, что не замечает ее присутствия, но чуткий слух его улавливал каждый шорох, раздававшийся сзади. Чернава ерзала в кресле, она не знала, можно ли начать говорить. Колдун тоже молчал. Так проползли долгие несколько минут, наконец, когда тишина стала совсем уж невыносимой, Чернава заговорила:
- Я пришла рассказать тебе кое-что. Это важно. Мне правда больше не к кому с этим пойти.
- Вот как? – откликнулся он холодно. – И ты из всех окружающих тебя людей выбрала главного изгоя для своей исповеди? Как трогательно.
- Не говори так! – Чернава сорвалась с места и порывисто схватила его за руку. Теперь ее бледное, отмеченное горем лицо оказалось прямо перед ним, и Колдуну пришлось посмотреть ей в глаза. Этого он и боялся с самого начала. – Ты знаешь, что я так не считаю! Я могу довериться только тебе!
- Чернава, - тихо сказал Колдун, старательно отводя взгляд, - прекрати это. И сядь. Если тебе не трудно.
Девушка посмотрела на него непонимающе, она не привыкла, чтобы чародей обращался с ней, как с чужой. В ее глазах отразилась обида, но Колдун спокойно выдержал этот взгляд. И тогда Чернава все-таки отпустила его руку и снова села на привычное место.
- Ну так, что привело тебя ко мне? – спросил он прежним тоном.
- Милава приходила ко мне перед тем, как это случилось, - выпалила девушка, словно признавалась в преступлении. – Дня за три до… - она запнулась, - глубокой ночью, когда никто не видел. Даже мать не знает об этом.
А вот это уже было любопытно. Колдун против воли повернулся на стуле и внимательно посмотрел на Чернаву.
- Что она сказала?
Девушка отвела взгляд и облизнула пересохшие губы.
- Чернава, - настойчиво позвал он, - что она сказала тебе? Ты же об этом пришла мне рассказать, ну так говори.
- Она сказала, что ты убьешь меня, - почти шепотом произнесла она и отвернулась, чтобы он не видел слезы в ее глазах. Теперь она почему-то стыдилась этого.
Колдун мрачно молчал, обдумывая ее слова. Слишком много совпадений. Сначала кликуша на ярмарочной площади. Потом этот дурацкий сон, в котором почему-то появилась Студеника, теперь пророчество умершей юной ведьмы. Казалось, что вокруг него стягивается хитроумно сплетенная паутина, но он не видит паука и не знает, какую нить нужно обрубить, чтобы не запутаться окончательно.
«Она сказала, что ты убьешь меня…»
«Это ты погубил душу невинную…»
Чернава на него не смотрела, как будто Колдун уже занес над ней кинжал. А он не отводил от нее взгляда, пытаясь понять, что она теперь собирается делать.
- Твоя сестра была волхвой? – спросил он, наконец.
- Кто такая волхва? – Чернава нахмурилась.
- Ну… предсказательница, пророчица. Она могла видеть картины будущего?
Девушка кивнула.
- И ее предсказания всегда сбывались?
Она снова кивнула.
- И ты веришь в то, что услышала? – последний вопрос он задал нарочито равнодушно, но на самом деле он был самым главным для Колдуна.
Чернава помедлила, но потом кивнула в третий раз.
- Прекрасно, - сухо бросил чародей, отворачиваясь. – В таком случае, тебе стоит держаться от меня подальше.
Разговор был окончен, обсуждать – больше нечего. Если она верит в то, что услышала от своей сестры, ей стоит просто развернуться и уйти. Но девушка не уходила, она никогда не уходила, и этим повергала его в бешенство.
- Нет, - упрямо отозвалась Чернава.
- Что нет?
- Я не уйду от тебя только потому, что услышала такое пророчество, пусть даже и от сестры. Я ее люблю, живую или мертвую, но… Я хочу остаться с тобой. Мне кажется, ты не станешь убивать меня.
- Я не могу тебе этого обещать, - холодно отозвался Колдун, бездумно перебирая лежащие перед ним вещи. Он был рад, что она не видит его лица, застывшего скорбной маской. – Пророчества есть пророчества. Я могу сколько угодно пытаться избежать такой участи, но рано или поздно это все равно случится. Не важно, как: случайно ты попадешь под мое заклятье или произойдет что-нибудь еще.
- Ты этого не допустишь, - твердо сказала девушка.
- Да с чего ты это взяла?! – взорвался, наконец, Колдун. Он вскочил на ноги, заставив девушку отпрянуть и вжаться в спинку кресла. – Кто ты такая, чтобы делать такие выводы? Маленькая, глупая, самонадеянная… Думаешь, ты что-то смыслишь в колдовстве? Думаешь, все так просто, раз – и все неприятности рассыпаются в прах? Так вот это не так. В моем мире не так, не знаю, как там в твоем.
Он смотрел на нее зло, сжимая до боли кулаки, так что ногти впивались в ладони. Чернава тяжело дышала, сжавшись в комок в кресле. Колдун и сам не мог сказать, что именно его так разозлило: упрямство девушки, ее непоколебимая уверенность в том, что он ее не убьет, или же собственная беспомощность. Однажды он уже попался в такую ловушку, он думал тогда, что можно бросить вызов судьбе и целому миру ради кого-то… ради той… и что из этого вышло? Ничего. А все это – человеческие бредни, мол, сердце не обманет. Сердце тот еще предатель. Вот разум – другое дело, он никогда не подведет.
В комнате повисло предгрозовое молчание, а потом Колдун сказал ей:
- Уходи.
Слово прозвучало донельзя неуместно, как фальшивый аккорд в знакомой с детства песне, как скрежет тысячи когтей по металлу.
Чернава замотала головой и не сдвинулась с места.
- Уходи, я сказал, - повторил он, чуть повысив голос.
- Нет.
Тогда он широким шагом подошел к двери и распахнул ее настежь, впустив в комнату холодный, промозглый ветер, и застыл, скрестив руки на груди.
- Я жду.
- Никуда я не пойду, - отрезала Чернава, вцепившись в подлокотники кресла так, что, пожалуй, вынести ее из дома можно было только с ним вместе. – И ты не прогонишь меня. И не убьешь. Ты не такой, каким хочешь казаться. И еще… мы же были вместе, помнишь? Ведь мы были, - в ее голосе зазвучали мольба и слезы, - ведь это же не было для тебя игрой. Тогда на поляне и у реки, и потом еще… Ведь ты же не такой… - девушка всхлипнула. – Я не верю. Ты ведь…
Она не могла произнести последние слова, краснела и запиналась, слезы безостановочно катились по ее щекам. Кажется, он уже забыл, как она выглядит, когда не плачет. Колдуну было трудно смотреть на нее, но все зашло слишком далеко. Он видел, к чему все идет, и не хотел допустить того, что могло случиться. Он не хотел, чтобы все было так, как в прошлый раз. Поэтому он оставался бесстрастным.
- Я тебя не люблю, Чернава, - медленно выговорил он те самые слова, которые девушка так боялась сказать. – Никогда не любил. А все, что случилось… можешь считать это легким развлечением. Ведь тебе понравилось все это, не так ли? Но пора заканчивать игру. Или ты думала, что все это – ожившая сказка? Так знай, сказок не бывает. А люди, которых ты встречаешь в жизни, вовсе не мифические герои. И да, я такой, именно такой.
Колдун говорил спокойно, уверенно, без всяких эмоций. Просто потому, что она должна была поверить в это. И уйти, наконец.
- Нет, нет, нет! – девушка сжала голову руками. – Я не верю тебе! Не верю! Не верю!
- Можешь не верить, - он пожал плечами, - мне все равно.
И вот тогда она вскочила и вихрем пронеслась мимо него на улицу, со всей силы хлопнув калиткой, и та еще долго скрипела на ветру. Колдун сошел с крыльца и осторожно прикрыл ее, провожая взглядом стремительно удаляющийся силуэт. Вот и все. Конец истории.