Шельмец.
Со своим старым знакомым Алексеем отправились по первой пороше на охоту за зайцами. Он держал русскую гончую. Кобельку Джину пошёл третий год и в прошлую осень он начал работать по зайцу. Поначалу у него это получалось плохо: часто скалывался и не всегда вновь находил след. Тогда он бросал поиски и жалобно поскуливая, принимался разыскивать хозяина или убега домой. Но постепенно он втянулся, и после того как из-под него был взят первый заяц и он его немного потрепал, стал работать намного лучше, и домой уже не убегал, хотя продолжал терять след, если заяц хитроумно прятал его. К концу сезона Джин уже уверенно гонял косого, быстро распутывал ночные наброды, и выходил на лёжку. В этом году по чернотропу он показал себя с самой лучшей стороны. У него появилась вязкость, он уже не терял взятого следа, как бы заяц не петлял. Но у этой вязкости была и обратная сторона: он не шёл на зов хозяина даже тогда, когда заяц был взят. Кроме того, если попадался лисий след, Джин бросал заячий след, и уходил за рыжей плутовкой, исчезая из пределов слышимости.
Не прошли мы и километра от посёлка, как пёс обнаружил утренний заячий след, быстро раскрутил его и пода голос, подняв зайца с лёжки. На первом кругу зайца не удалось взять, и он незаметно прошёл между охотниками. Мы сменили позиции, выдвинувшись на кромку поля. Поле вклинивалось в лес, и было засеяно клевером. Осенью его убрали, но вывезли ещё не весь. На противоположной от нас стороне поля стоял два невысоких стога, метрах в восьмидесяти от меня. Собачий лай огибал поле и вот уже я вижу зайца, белым шаром мелькающим между деревьями. Добежав до стога клеверного сена, заяц выскочил на поле, сделал полтора оборота вокруг стога, и высоко подпрыгнув, оказался почти на его вершине. С трудом вскарабкавшись наверх, залёг, сразу исчезнув среди сухого клевера. (Стог был покрыт свежевыпавшим снегом). Даже через бинокль я не сразу отыскал его.
Вскоре показался Джин. Изредка взлаивая, он добежал до стога, обогнул его раз, второй и пошёл на третий. Не выдержав, я пошёл напрямик через поле к стогу. Подошёл метров на десять. Собака, высунув язык, пробегала уже неизвестно какой круг, не обращая на меня внимания. Заяц, конечно же, прекрасно видел меня, но попыток спрыгнуть со стога не делал. Он лежал, сжавшись в плотный комок, и только поворотом головы провожал Джина. Не знаю, сколько бы пёс ещё бегал, но тут подошёл Алексей. Он недоумённо смотрел то на меня, то на собаке. Я газами показал на стог. Алексей поднял голову, всматриваясь. Глаза его округлились, ружьё как бы само слетело с плеча в руки. Я его остановил, схватив за плечо. Он понял, передал мне ружьё и стал ловить собаку. Пёс, уворачиваясь, пробежал ещё два круга. Пришлось прийти на помощь. Когда Алексею удалось схватить Джина за шею и успокоить, мы не сговариваясь одновременно взглянули на верхушку стога, но зайца уже сед простыл.
Алексей надел на собаку ошейник, защёлкнул карабин поводка. -- Спасибо, что удержал. С такого расстояния я бы его разнёс в дребезги. Сколько охочусь, но такого хитреца ещё не видел! Пусть живёт, шельмец!