В темноте ночи ничего нельзя было разглядеть, и искры, рассыпавшиеся в стороны от столкновения клинков, вполне могли быть следствием как ловкости, так и случайности, позволившей шпагам найти друг друга. Спустя несколько мгновений в воздухе закачался фонарь. Тьма сдавливала его со всех сторон, и он словно парил, не имея видимой опоры.
Тот, кто держал его, нагнулся, разыскивая шпагу, нашел, и резко выпрямился. Свет снова заплясал на лицах и лезвии широкого кинжала, приставленного к горлу мужчины, который прижался спиной к каменной ограде, рассчитывая обезопасить себя, но никак не ожидавшему, что за оградой может кто-то прятаться.
От подбородка, приподнятого кинжалом, на шею падала широкая тень, имевшая вид странноватой неряшливой бороды, хотя мужчина был тщательно выбрит. Он все еще держал шпагу, но стоял неподвижно - любое резкое движение наградило бы его `испанским галстуком`.
Державший фонарь приблизился, внимательно разглядывая его лицо. Его собственное полностью скрывал высоко повязанный платок и низко надвинутая шляпа.
- Это он... - ненависть придала голосу некоторую живость, иначе он бы звучал совершенно бесцветно.
Мужчина выпрямился, насколько позволял угрожавший ему кинжал, и поднял шпагу, уперев ее в грудь противника.
- Кузен? Ваша своеобразная манера атаковать под левую руку... А теперь я и так вижу.
Кинжал глубже врезался в шею и мужчина был вынужден опустить оружие и податься назад. Но тот, кого назвали `кузеном`, сделал знак своему сообщнику ослабить хватку.
- Можете снять платок. Я узнал вас.
Разоблаченный кузен дернул подбородком, освобождаясь от платка, и придвинулся так близко, что почти уперся в лоб того, с кем говорил:
- Где она?
Два профиля в свете фонаря были как зеркальное отражение: правильные черты, тяжелый, ненавидящий взгляд, презрение в изгибе губ.
- Где она? Я не убью вас, пока не узнаю. Где?
- Я здесь решаю. Это м о е право.
- Она...
- Она уже мертва.
Фонарь резко качнулся, пятно света метнулось в сторону.
- А вы не...
- Посмейте это сказать, и тогда я убью вас
- Да, вы не лжете. Мертва... Мертва!
Рука, державшая кинжал, сразу же исчезла в темноте, будто ее и не было. Кузен отступил на шаг и слегка склонил голову - холодный, сдержанный, но все же это был поклон. Как равному.
Он сделал еще несколько шагов назад и, погасив фонарь, тоже исчез.
На улицах квартала Марэ по-прежнему была тихая и непроглядная ночь.