У бабушки Стюры. Буря

 
   Бабушка Стюра, старенькая, лицо – бороздочки и морщинки, в светлом платочке, в знойном ситцевом переднике с оранжевыми жарками, ждала нас на лавочке перед палисадником.

   - Коль ногу сводит, нечего зря охать да ахать. Приложил бы стальной нож, вот к этому месту, - строго выговаривала она знакомому старику. Увидев нас,  скомандовала. – Пойдёмте в избу, шаньги стынут.

   А уж дома обняла:

   - Ишь, какие большие! Ну, ешьте!

   Бабушка обстоятельно пересказывала новости:

   - Валя всё в школе пропадает. Да вот и с Павлом не знаем, как совладать. Учительницу-мать, отца-учителя да тётку завуча, ведь их весь город знает, позорит. Озорует. Стенку исписал. Да ещё на всю школу басит, лбина-то этакий: «Тёть Валя!» А Алёша ничё, тихий. Да и то, бывает, и на него чё нападёт. Анна, чистый леший, чё вытворяет.  Аккурат месяц как, семейством вверх по Енисею поехали отдохнуть. Парни  ничё – рыбу ловить с Фёдором.  Лида глядь – где Анна! Нету Анны! Аукать. Нет как нет! Ненароком глазом-то по обрыву повела – на суку девка повисла. Уж не знаю, как её достали. Благо, в Енисей не свалилась -  сук крепкий попался, да платьишко, видать, удержало. Лида с Фёдором ни живы- ни  мертвы воротились...  А ту половину хакас с женой-тувинкой занимают. Давеча на дворе их юрта стояла. Нынче убрали.  Ныне, почитай, все  юрты в Кызыле поубирали.

   - Баушка! Буря идёт! – влетел в сени Алёша и кинулся помогать бабушке и маме запирать окна.

   Внезапно дом накрыла грязно-серая мгла. Цветник, забор и небо за окном исчезли в гуще надвинувшейся тёмной массы. Зашипело, застучало, полоснул натужный треск рвущейся ткани, во дворе грохнулось что-то тяжёлое деревянное обо что-то звонко-железное. Невмоготу дышать. Песок забился в нос, в рот, за шиворот.

   Я закрыла глаза руками, приготовившись к затяжной обороне от непонятно как проникавшего в избу песка. Несколько неприятных минут.  Неожиданно, враз всё прекратилось. Открыла глаза: очертания зубцов забора обозначивались медленно, как на фотобумаге, поспешно утопляемой утиным носом пинцета в ванночке с проявителем. Только вместо красного фонаря сквозь воздушную муть просеивался слабый жёлтый электрический свет. 

    Добрый сказочный уют, с русской печкой, чистой  скатёркой, кувшином молока и шаньгами на столе, съёжился под тонким слоем песка. Под тапочками хрустит. Раздражает сухое покалывание под мышками и на спине.

   - Вот какое явление тебя, однако с приездом поздравило.  Шибко не понравилось? Бывает, бывает у нас такое. Испугалась, небось?  Ну, а теперь подсоби-ка нам с мамой управиться.

   Перетрясли матрацы, подушки, половики, перемыли посуду, подоконники, мебель, лампочки. Вымели холмики песка. Истопили баню. Для мытья головы у бабушки была припасена енисейская мягчайшая водица, от которой волосы делаются шёлковыми.

   В полотенечных тюрбанах, распаренные, расслабленные, довольные восстановленным уютом, мы долго пили чай со спасёнными шаньгами.


Фотография - собственность автора.