Лавр благородный

               
Лавр благородный в цветах, как в парче золотой,
пчёлы жужжат от зари до зари – вот работа!
Был я не мудр и нечуток, зато молодой,
мудрым и чутким я стал, да нерадостен что-то.

Меньше вопросов Вселенной я стал задавать,
да и ответов, коль честно, нашёл я не много;
по назначенью прямому ныряю в кровать
и с рюкзаком не таскаюсь по горным дорогам.

Дней гулевых не забыты ни хмель, ни задор,
мне до сих пор ритм спокойный по жизни не мил  всё:
ветер судакский спешил обласкать Ай-Тодор,
ласпинский ветер прильнуть к Аю-Дагу стремился.

То они в спину мне дули, то дули в лицо,
то вдруг совсем исчезали, особенно летом;
в кронах светилось луны золотое яйцо
и копошился наутро там птенчик рассвета.

Чудо такое не смог бы создать Фаберже,
носится  в небе стрижей суматошная стая,
ходят по лоджии, что на восьмом этаже,
чайки матёрые,  хищные взгляды бросая.

В каждой росинке весь мир может быть отражён,
музыку сфер не заглушат фанфары и горны, –
это усвоил я твёрдо и был поражён,
что для иных эта истина всё-таки спорна.

Понял, что Крым – это центр притяжения мой,
вечно волнующ и нов он, хоть всеми описан.
Лавр благородный в цветах, как в парче золотой,
царственный лавр, и охраной при нём – кипарисы.