Вера сидела и писала свою автобиографию. Её нужно было представить на конкурс.
«Моя автобиография: Я, Орлова Вера Сергеевна, родилась в г. Новочеркасске Ростовской области 28 ноября 1941 года, в день, когда наши войска отбивали у немцев город Ростов-на-Дону. Если бы не это обстоятельство, возможно, я родилась бы позже.
Люди рождаются для жизни на Земле.… Какая непреложная истина! Понимаем ли мы, что стоит за этой фразой?
Люди рождаются для счастья, так как сам факт рождения уже предполагает счастливый случай для родившегося.
Родившись, человек не знает, что является нормой жизни для этого мира. Он может родиться в очень богатой, или очень бедной семье. Может родиться в странах экватора, или на крайнем севере, в лесах, или на побережье океана. Может родиться в мирное время, или во время боевых действий. Для него все, что окружает его после рождения – естественно.
Взрослея, он постепенно начинает осваивать мир. Тот мир, который окружает его, становится для него нормой жизни. Он радуется этому миру, и планирует свою жизнь, потому что другой жизни у него не будет.
Большая часть людей осваивает потомственные специальности. Некоторые наиболее смелые, способные, как бы начиненные протестом против всего устоявшегося, затевают нечто новое. Это движет прогресс. Является ли прогресс добром, или злом для будущего человечества? Нужно ли сохранять приверженность к потомственным специальностям, или лучше «расставлять» людей так, как это нужно государству? И кто знает с точки зрения долгосрочных перспектив, что нужно государству? Может быть, предоставить человеку право самому решать эти вопросы? Может быть, то, что нужно человеку, нужно и государству? Может быть, в этом суть соблюдения прав человека, и суть самой демократии?
Что происходит с человеком, если его лишить возможности самому решать проблемы своей жизни, возможности делать ее лучше, возможности заботы о близких и обеспечения из достатка? У человека опускаются руки, он спивается, становится наркоманом, преступает закон, становится люмпеном.
Я родилась во время Великой Отечественной Войны в городе Новочеркасске в день, когда наши войска отбили у немцев первый раз город Ростов-на-Дону. Гремели канонады, сверкало небо, горела Земля. Чувствовал ли все это новорожденный ребенок? Но рядом была мама, и, наверное, для меня это было самым большим счастьем. Мама, тепло, молоко, и плевать на бомбежки и грохот канонад!
По рассказам родных я была очень жизнелюбивым ребенком. Когда бомбили Новочеркасск, и семья спускалась в подвал под домом, я, надев на голову выдолбленную тыкву, танцевала там под музыку, которую наигрывали мне родные. Так мы все, и я, и они, боролись со страхом быть погребенными под разорвавшейся бомбой.
Я родилась женщиной, и в осколке зеркала впервые увидела свои ясные ярко синие глаза, которыми я очень гордилась. При случае обращала на них внимание окружающих:
- У меня глаза, как мамин чайник! Я буду артисткой!
Взрослые жили в своем измерении. Это было тяжелое выживание в условиях немецкой оккупации нескольких женщин с детьми, собравшихся в нашем доме. Нужно было из ничего раздобыть воду, еду, одежду, тепло. И они все это добывали. Я не помню в те годы чувства голода, холода. Но одеваться хотелось лучше. Я помню (у меня даже есть фотография), как в начальной школе на каком-то праздничном выступлении меня (красавицу с ярко синими глазами!) «запрятали» куда-то подальше от фотокамеры только потому, что на мне были одеты бурки (самодельная, похожая на валенки обувь, сшитая из старой военной шинели и обрезков кожи на пятках). Бедная я Золушка! У меня не было туфелек. Но это не мешало мне радоваться жизни, и любить себя, и гордиться собой:
- Я умею считать до миллиона, - говорила я, когда мы с отцом встречали его друзей, и начинала считать, не обращая внимания на их недовольные лица. Мне казалось, что все должны были любить меня и восторгаться мною, моим умом, моей внешностью.
Шести лет я пошла в школу, и закончила первый класс на все пятерки, но все забыли, что в войну мое рождение не было зафиксировано. Пока мне с ошибками и исправлениями выписывали свидетельство о рождении с восстановлением возраста, все грамоты об отличной учебе разобрали. Я обиделась, и больше никогда не училась на «отлично».
В 1951 году наша семья в срочном порядке перебралась в город Ростов-на-Дону. После того, как мой отец в 37-38 годах отсидел в тюрьме, наш дом в Новочеркасске могли в любой момент конфисковать. Его продали, и купили дом в Ростове. Меня не успели принять в пионеры в школе Новочеркасска. А в ростовской школе в нашем классе все уже были пионерами. Я не хотела быть «белой вороной», и прорыдала целый день. Утром следующего дня моя мама надела на меня галстук. Так я совершила первый в своей жизни ужасный поступок. Я обманула Ленина. Эту страшную тайну я хранила всю жизнь. А еще мне приходилось хранить тайны отца, он был кожевником и работал дома, что раньше было запрещено. Хранила я и тайны матери, которая шила чувяки, и продавала их на рынке, чтобы прокормить нас в годы войны и позже. Тайн в моей жизни было очень много.
Сколько себя помню, мне всегда снились рифмованные сны. Кое-что записывала еще в школе, после окончания которой хотела поступать на литературное отделение почему-то в Ленинградский университет. Но подвели слишком хорошие способности по математике. Были победы на городских олимпиадах. Сочинения же наоборот, не получались. То есть, они получались, но не такие, которые нужно было писать в то время. Родители потребовали беспрекословного подчинения и поступления на математическое отделение. Я увильнула, и поступила на физическое отделение Ростовского государственного университета. Учиться было неинтересно, и я увлеклась туризмом – альпинизмом. Даже сама была пару раз руководителем туристический групп по Кавказу. Мы ходили по тем ущельям и перевалам, где сейчас гоняют боевиков
Начавшаяся со второго курса научная работа в лаборатории рентгеноспектроскопии увлекла меня. Научный руководитель не хотел брать девочек на эту специальность. Пугал: «Волосы и зубы выпадут. Детей не будет». Но в этот год открылась новая специализация по ядерной физике, и туда пошли все наши мальчики. Так впервые на специализацию рентгеноспектроскопии взяли двух девочек. Нам троим (был еще и парень) старый профессор читал лекцию. Он заходил в аудиторию, поправлял очки, смотрел на нас, и, видно, ему становилось дурно. Он очень не любил женщин. Он отворачивался, и скорей, скорей читал свои лекции. На практику я была направлена в город Красноярск.
После окончания университета у меня было две публикации во всесоюзных журналах. Потом мой руководитель по диплому сказал мне, сто по материалам моего диплома у него защитили диссертацию. Но мне это направление было неинтересно. Со студенческой скамьи я попала на преподавательскую работу в Ростовский институт инженеров железнодорожного транспорта. Вышла замуж за сокурсника и родила дочь.
О совершенно новой тогда научной тематике я услышала в Минске, когда была направлена на ФПК. Жидкие кристаллы! Какие применения! А биомембраны! Они все жидкокристаллические! Я придумала себе научное направление, диссертацию! Этой тематикой не занимались нигде в мире! Я нашла научного руководителя, и защитила в срок свою диссертацию, успев одновременно в три года аспирантуры родить вторую дочку.
Я прошла весь путь становления в нашей стране этого нового научного направления. Первые всесоюзные и международные конференции. Признание моих работ у нас и за рубежом. Потом, я набрала людей в аспирантуру. Вторым соруководителем этих аспирантов был глава всесоюзного направления по жидким кристаллам. До сих пор у меня хранится материал на несколько кандидатских и докторских диссертаций. А главное, это были очень кропотливые и длительные температурные исследования, на повторение которых вряд ли у кого хватит терпения. Но пришел новый заведующий кафедрой, имевший брата – секретаря обкома. Пришел с единственным желанием – разогнать наших сотрудников и набрать новых. Он применял такие методы, что некоторые не выживали физически. Я была в то время профоргом. Мне приходилось защищать людей.
«Я, или она», - объявил он ультиматум. Исход был ясен.
И меня пригласил на свою кафедру заведующий кафедры математики:
- Я знаю, Вы очень порядочный человек! – сделал он мне комплемент. Математика все же «достала» меня, последние двенадцать лет я читала лекции по высшей математике.
Потеря моего научного направления обернулась для меня находкой. В свои сорок два года я родила сына. Это было большое счастье!
«Математики! Какая у Вас вредная работа! Стол и ручка, доска и мел!» - любили поиздеваться над нами сотрудники других кафедр. Но доска и мел оказались не так уж безопасны. Сотрудники других кафедр много времени проводят на лабораторных работах, а у математиков все занятия – это доска и мел. И когда ты читаешь лекцию и пишешь на доске, то на вдохе мел забивает твои легкие. Я еле-еле доработала до пенсии.
«Хроническая бронхопневмония» - поставили мне такой диагноз. А мне еще хотелось больше помочь сыну в учебе и попробовать осуществить свою давнюю мечту.
Ведь всю свою жизнь я писала в стол. Я следила за литературной деятельностью в стране, выписывала «Литературную газету». Когда в 83-84 годах я была в декретном отпуске, а потом в отпуске по уходу за ребенком, я собрала все написанное в роман «Мир для нас», и отослала его в «Новый мир». Я понимала, что никто не станет меня печатать. Но пусть хотя бы прочитают. И я была поражена, когда получила более чем на двадцати листах подробнейшую рецензию. Она хранится у меня и сейчас. Рецензент отнесся к своей работе очень добросовестно. Он дал мне много советов. Не начинать сразу с романа. Дать рукописи вылежаться несколько лет, потом перечитать, и тогда станет ясно, выдержала ли она проверку временем. Были там и обидные вещи, но я не обиделась.
Сейчас я рада, что та рукопись не была опубликована. В нынешней рукописи я использовала чуть меньше половины той рукописи, именно те удачные ее части, которые понравились и рецензенту. Кое-что в той рукописи мне кажется теперь фальшивым. А я не хочу фальши. Тем немногим, что я опубликовала, я довольна. Из нескольких сот стихотворений выбрана пара десятков самых лучших. Рассказы и повести отточены за двадцать лет, и нравятся моим друзьям. Во время работы над новой рукописью, я читала и перечитывала ту старую рецензию. Она мне уже не раз помогает.
Годы пошли щелкать дальше. Старшая дочь закончила по благотворительному фонду Гарвардский университет США, защитила докторскую диссертацию, вышла там замуж. Мы ездили к ней на свадьбу. Средняя дочь – психолог, преподаватель. Сын дважды перепрыгнул через классы, и в 15 лет стал студентом двух университетов. И здесь случилось самое страшное. Он стал принимать наркотики. Мягкий, домашний мальчик, компьютер с десяти лет, увлеченный, любимый всеми нами, он стал совсем другим.
Я металась, но ничего не помогало. Стала читать литературу. Это было в 1999 году. У нас дома тридцать томов Большой медицинской энциклопедии. Я прочитала их практически все. Научные книги по биологии, биохимии старения, все, что было издано по наркомании. Просеяла весь Интернет. Потихоньку стала понимать. Что, почему, какие могут быть последствия, как с этим бороться. Потрясающе вписалась в эту тематику моя научная работа по жидким кристаллам! Я поняла то, что не смог понять никто другой. Никто, во всем мире! Ведь все биомембраны – жидкокристаллические. А молекула наркотика, как плод репейника. Ее уже ничем не уберешь из организма. Мембраны кристаллизуются, как у старого склеротики, нервный импульс уже не может пройти. Вот почему наркоманы такие! Стареют быстро, умирают молодыми. У них все процессы идут, как в глубокой старости. Я читала, записывала, объясняла сыну, давала ему прочитать. Но в какой-то момент мне позвонили, сказали, что сын в коме, в палате реанимации. Анализ показал, что это всего лишь марихуана, которую некоторые так хотят легализовать у нас.
Нас не пускали к нему. Мы сидели с мужем, взявшись за руки, как малые дети.
Я молилась Богу, я дала Богу зарок.
- Спаси! Сохрани ему жизнь! Я буду делать все, чтобы помочь другим! Все свои знания я отдам для спасения других!
И Бог услышал мои молитвы! Мы забрали сына домой. Он стал встречаться с девочкой. Более двух лет он не только не пробует наркотики, но не пьет даже пива. Весной получит диплом. Больше года совмещает учебу с работой. В июле будет свадьба.
А я сделала то, что пообещала тогда Богу. Я создала общественное Движение. Именно движение для того, чтобы не иметь дела с взносами. Я – его президент. Мы проводим бесплатные занятия в ряде колледжей города Ростова. Я написала книгу «Родителям и педагогам. Все о наркомании», в которой рассмотрела все аспекты наркомании. Эта книга несет в себе универсальную постоянно действующую программу первичной профилактики наркомании. То есть книга написана не для наркоманов, а для того, чтобы предотвратить вовлечение в наркоманию здоровой части молодежи. Там все объяснено. И там – добротная литературная часть. На издание книги во всероссийском издательстве мы получили грант Молодежного фонда Евросовета. Идут переговоры о том, чтобы несколько новых книг по этой тематике издать миллионным тиражом и раздать бесплатно учителям и психологам. Сын смеется:
- Мама, ты – звезда Интернета. Твоя книга рекламируется на сотне сайтов.
Когда произошли события на Дубровке, я подумала:
«Если бы сотрудники ФСБ знали о действии наркотиков то, что знаю я, не было бы столько жертв. Ведь это можно рассматривать, как первый прием наркотика. Так же от первого приема гибнут дети по всей стране. А там, на Дубровке, на длительный психологический стресс наложился стресс токсикологический (именно так называют прием наркотика ученые нейрокибернетики). Что с ними будет потом, я тоже знаю. Всем им нужно лечиться у психоневрологов. И все равно не исключены жуткие депрессии с возможностью самоубийств. Потому что у каждого выжившего после этого кошмара, так же как у любого, хоть раз принимавшего наркотик, остается структурный след памяти. И любой, даже небольшой стресс, алкоголь могут их ввергнуть в депрессию. Происходит актуализация всего, что пережил. Это все равно, как решил положить новые фотографии в фотоальбом, открыл его, и увлекся просмотром старых фотографий».
Сейчас я помогаю сотрудникам новой структуры Госнаркоконтроля. Помогаю бесплатно. Они меня нашли сами. Они объяснили мне, что они – элита силовых органов. Их перебросили сюда, расформировав налоговую полицию. Им вменили в обязанность заниматься и профилактикой. Это очень хорошо! Это впервые в российской практике. Конечно, занятые в основном оперативной работой, они не имеют времени разобраться в проблеме так, как в ней разобралась я. Я подарила им свою книгу в напечатанном и в электронном варианте. Сняла им на дискету все свои файлы. Пусть осваивают. Каждая спасенная жизнь, каждая слезинка ребенка… Я все отдам за своего спасенного сына.
Сейчас оформляю заявку на новый грант. Он касается связи эпидемии наркомании, а также начинающихся с запозданием в 2-3 года эпидемий СПИДа, гепатита С, эпидемии связанной с наркоманией преступности, с зарождающейся эпидемией терроризма и экстремизма. Есть программы контрэпидемии, разработаны в Санкт-Петербурге.
И очень хочется рассказать о нашей семье. С конца девятнадцатого века до начала двадцать первого. Мне кажется, эта история могла бы понравиться всем. Поэтому на Ваш суд я представляю свой роман "Високосный век".
С уважением Вера Сергеевна Орлова».