И снова на реке был ледоход, и снова приближались именины графа (17 марта). Илька была на сносях, а тут ещё заболел Сметанка – поскользнулся и упал в прорубь! Граф в спешке выехал на завод, прихватив с собою Трофима и Ивана. 15 –го марта Ильке стало совсем худо - пришла пора рожать. Граф был на заводе, и Козьма суетился сам - привёз доктора, повитуху, позвал Гафицу, собрал дворовых девок - чтобы все были наготове.
Илька (Лёжа на кровати, говорит Козьме, очень спокойно): Помру я нынче (и неожиданно назвала Козьму, глядя на его лохматую бороду, так, как называла отца) «Тате!» Знаю, Господь заберёт меня к себе, так девку мою не отдавай нашим, сам вырасти, Тате.
Козьма: Чё говоришь – то? Бог милостив! Ты успокойся Илюшечка, да соберися с силами –то - авось, не ты первая, не ты последняя. Бог даст, всё хорошо обернётся.
Пришли доктор и повитуха. Доктор и повитуха возятся с Илькой.
Доктор: Плод ножками пошёл, как бы не запутался в пуповине!( Ильке) Тужься, тужься, милая, не засыпай! Ох! Граф–то наш - великан двухметровый, вот и плод крупный в него, - тужься, милая!
Повитуха (стонет): Ой, порвётся вся, милая!
Доктор: Такой боли сердце может не выдержать.
Слышится женский крик и плач родившегося ребёнка.
Повитуха (показывая новоржденную) : Девка! Красавица вся в Барина! (И передаёт Девочку крепостной кормилице.
Кормилица : Спаси Христос! Ангелочка нам послал Господь! ( уносит ребёнка).
Врач ( выходя из спальни): Поверьте, я делал всё, что в моих силах! Плод очень большой! Сердечко не выдержало! Примите мои соболезнования.
Видно, не зря в народе говорят, что не врут цыганские карты - Илька умерла. Козьма послал вестового к графу, и тот примчался, как раз к отпеванию.
В горнице Батюшка с монашками отпевают Ильку. Весь в слезах ворвался граф и зарыдал у изголовья.
Орлов ( рыдая) : Зачем ты это сделала? Королева моя, моя фея лесная! Зачем ты ушла? Господи, зачем ты отнял её у меня? Ведь я её так люблю! Без неё не мила мне жизнь моя нескладная!
Прибежала вся в слезах кормилица
Кормилица( шёпотом): Кузьма Пантелеймоныч, девчушка то, ангелочек наш, кажись, померла сердешная -царствие ей божие! Козьма ( графу) : Ваше Сиятельство, Алексей Григорич, видно правду люди сказывают : «Беда не приходить одна»! Доченька Ваша тожеть, токма что приставилася.
Граф (в слезах, прижался к Козьме): Козьма, распорядись похоронить их в нашем фамильном склепе. Нет, погоди! Господи! Нельзя, дорогой, в склеп! Никто меня не поймёт, а до Государыни дойдёт - рассердится! Скажи, пусть на погост несут, да в одном гробу и похоронят.
Перед тем как закрыть крышку гроба, состоялась панихида, куда и цыган позвали. Все плачут, рыдают и стенают.
Гафица (рыдает, рвёт на себе волосы): Со кэрдян ту аменца, девлалэ? Состаттрадян пе аменде касаво нэказо?
Трофим (дёргает себя за бороду): Ой, муры щёворры! Ой, мурро пуицы, пе касте ощядянаме? Акана хаисайлям, девлалэ!
Запеленатую девочку передали могильщику, и, когда он клал девочку в гроб, ему вдруг почудилось, что ребёнок открыл глаза - он перекрестился, подумал, померещилось. Гроб закрыли, все разошлись на поминки.
Степан ( перекрестясь) : Ух ты, Господи! Видать вчера хватил лишку, как есть почудилося, что малютка, воде бы, как глазёнки открыла. Да, чего с опохмелу не померищится!
Степан забил гвоздь в крышку гроба. Все кинули по горсточке земли и побрели поминать усопших .
Поздняя ночь. Один могильщик Степан не может найти себе места - всё ему чего –то чудилось.
Степан(пробираясь на кладбище): Ох, уж скоро петухи закричать, а у меня - ни в одном глазе! Всё, чевой –то, чудится. Господи, прости меня, старого солдата, грешника! (перекрестилсяё на покосившийся крест)
Он глядит по сторонам и прислушивается.
Степан: О! Навроде, как дитё малое плачет!
Он подошёл и голыми руками стал раскапывать свежую могилку, достал гроб, открыл крышку, и… О боже, - там плакал ребёнок! Степан: Вот она, живёхонькая! Я же говорил, господи! Не почудилося мне!
Степан схватил ребёнка и побежал напрямки к цыганам.
Он колотил в дверь, так, что переполошил всю избу. Измученные цыгане едва стояли на ногах и не сразу поняли - в чём дело.
Степан: Вы так убивалися, вот я вам и принёс. Вот она, слава господу, - жива - живёхонька. Нате вот!
Гафица схватила ребёнка и прижала к гуди. Цыгане так обрадовались, что не знали куда посадить, и как благодарить мужика. Трофим: Надо побечь , барину сообчить!
Гафица: Ни-ни! Не надо сообчать - можем навредить барину! Молчать надоть! - он так , бедняжка, убивалси!
Трофим: (Степану): Тебя как величают, человек? Чей ты будешь?
Степан: Всю жисть воевал. Старый солдат я. Степан, Тимофея, значит сын, а теперича, вот могилки на кладбИще рою.
Трофим (наливая в стаканы вино): Так вот, солдат, назовём девку в честь тебя - спасителя Степанидой, а коль ты солдат, так пусть и будет она - Степанида Солдатова.
Гафица: Значится, Стешка? *