Надежда и опора

Нина Охард
Телефон, словно пойманая на крючок рыбка, отчаянно бился в сумке, всеми силами пытаясь привлечь внимание хозяйки. Света выдержала паузу, в надежде, что он сам успокоится и затихнет, но не дождавшись ответила на звонок.
-Свет, денег дай! – раздался знакомый голос в телефонной трубке.
-Не дам, и не звони – ответила Света резко и категорично.
-Ну пожалу--йсто, мне очень надо, я отдам – раздался в трубки умоляющий голос
-Ты работаешь? – Света знала ответ, но тем ни менее задала этот вопрос.
-Нет, ну я устроюсь, меня Вадик обещал устроить, чес-слово! – голос в трубке приободрился и сменил интонации на более уверенные.
-Хватит уже. Я же сказала, нет -Света повесила трубку, потому что выслушивать дальше это нытье у нее уже не было сил. "Брат. Я всегда хотела сестру, но родители хотели сына, и вот получите, распишитесь".
 Она вспомнила, как к ней подошла сияющая от счастья мама и торжественно заявила:
-У тебя будет братик!
-Не хочу я никакого братика, роди мне лучше сестру, - расстроенная подобным известием, сказала  ей Света.
Мама искренне недоумевала и расписывала преимущества иметь брата:
-Он будет тебе надеждой и опорой по жизни, будет тебе помогать, у тебя всегда будет, у кого попросить помощи или денег.
Спустя несколько месяцев защитника и опору привезли из роддома. Он громко орал, наполняя дом своими нетерпеливо-визгливыми криками, в промежутках между едой и регулярно пачкал пеленки.
-И Чем же он будет мне помогать – удивленно спрашивала Света у мамы?
-Потерпи, - отвечала мама, - видишь какой он еще маленький!
Денег резко стало меньше. Мама не работала, а папа, чтобы восполнить брешь в бюджете образовавшуюся после рождения сына, трудился день и ночь.
Сначала ей перестали покупать игрушки, потому, что она уже большая, потом новые вещи. И дома то и дела слышались мамины возгласы восхищения, по случаю платьица, отданного тетей Галей, пальтишка подаренного тетей Леной или сапожек, оставшихся после двух детей тети Веры.
Лишенная новых игрушек и новых вещей, а к тому же еще и родительского внимания, Света не на шутку загрустила и стала обижаться на родителей.
-Какая же ты все-таки эгоистка, - возмущался отец. - Тебе почти семь лет ни в чем не отказывали, а ради своего брата не можешь немножко потерпеть!
-Сколько же можно терпеть? – возмутилась Света?
Ответа на этот вопрос у родителей не было. То, что с ребенком что-то не так, всем кроме родителей ясно стало почти сразу. Мамины подруги, увидев орущее новорожденное чадо, наперебой давали телефоны "хороших докторов", массажисток и даже снимальщиков порчи. Все это вместе с прочими советами отправлялось в помойное ведро. Любящая мать была уверена, что ребенок у нее здоровый.
-Ну, посмотри. Разве он не прелесть, говорила она, крутя красным слюнявым кульком орущего мяса перед лицом семилетней Светы.
-Света морщилась, отворачивалась и продолжала делать уроки.
Когда ребенку исполнилось полгода, тревогу забили врачи, но курс лечения, прописанный невропатологом, был проигнорирован с не меньшим пафосом, чем предыдущие советы непрофессионалов.
-Что я буду ребенка таблетками кормить!? - возмущенно сказала мама, увидев пачку выписанных рецептов.
Пошел Сашка поздно, но маму это тоже нисколько не тревожило.
-Конечно, - уверяла она окружающих, - посмотрите какой он крупный!
Зато когда полуторагодовалый Сашка, наконец, начал ходить, мама не могла налюбоваться на свое розовощекое создание. Спокойно ходить Сашка не мог, он носился как ненормальный, не умея при этом ни тормозить, ни поворачивать. Его лоб был разукрашен шишками всех цветов и размеров, а локти и коленки были покрыты густым слоем зеленки. Но маму это приводило просто в щенячий восторг, она восклицала, взвивая руки вверх и закатывая глаза:
-Ах, он у нас такой гиперактивный!
Говорить Сашка тоже начал очень поздно, после четырех лет. Сначала мама объясняла все, что он мальчик и мальчики начинают говорить позже, чем девочки. Потом уверяла всех, что ее дедушка тоже начал поздно говорить и это наследственное. А когда уже соседи стали намекать, что ее сокровище, возможно, просто умственно отсталый, стала придумывать различные истории, рассказанные якобы ей разными незнакомыми людьми с которыми, с ее слов Сашка говорил:
-Знаешь, что мне сегодня сказала продавщица в магазине, рассказывала она сначала Свете, потом мужу, а потом своим родителям по телефону - он ей сказал, "моя мама, волшебница".
Устав слушать подобную ерунду, Светка в сердцах сказала матери:
-Мама, ты не волшебница, ты сказочница. Хватит уже сочинять!
-Ты что считаешь, что я вру?! – возмутилась мать.
-Да, - спокойно ответила Света. За что в очередной раз была обвинена в эгоизме и всяких прочих грехах.
Бабушка, несмотря на то, что маму во всем поддерживала и видя Сашку пускала слюни умиления и восторга, сидеть с гиперактивным внуком отказалась наотрез. Пришлось родителям Сашку отдать в детский сад. Воспитательницы наперебой рассказывали о безобразном Сашкином поведении, с изумлением вопрошая:
-Он у вас вообще понимает слово "нельзя"?
-Вот еще!  - комментировала их слова мама, счастливо улыбаясь, пересказывая рассказы о проказах своего ненаглядного чада.
Играть в игрушки Сашка тоже так и не научился. Любая игрушка, попавшая к нему в руки, тут же была сломана. Если ему не удавалось сломать ее руками, он начинал колотить ей о то, что было рядом - мебель, стены, пол до тех пор, пока она не превращалась в груду мусора.
Но маму это тоже ничуть не расстраивало, и она всякий раз находила этому простое и понятное объяснение:
-Ну, он же мальчик!
В пять лет Сашку, который к тому времени научился односложно говорить, врачи направили в логопедический сад. Но сводив туда его пару раз, мама была возмущена до глубины души:
-Ты не представляешь, что там за дети! Это же ПТУшники! - возмущенно рассказывала она мужу. - Что рядом с ними делает мой ребенок! И вообще, ему не нужен логопед. Ты бы слышал, как другие говорят!
 К логопеду Сашку стали водить только лет в восемь, когда учительница пригрозила отправить Сашку в спецшколу. Но занятия с логопедами у Сашки не складывались, и он все равно сглатывал окончания слов и путал падежи и спряжения. "Дай два колбаса" или "три стул" - приводили Свету в ужас, а у мамы вызывали лишь умиленье.
Единственное занятие, которое отвлекало Сашку от бессмысленной беготни, было рисование. Рисовать он мог долго, часами. Рисунки, правда, его были такими же бессмысленными и корявыми, как и Сашкина речь, но приводили в умиленье не только маму и папу, а даже дедушку и бабушку.
-Он у нас будет художником, - говорила мама, показывая бережно собранные бумажки с Сашкиными каракулями. Однажды Света не выдержала и сказала маме, что даже она, которой никто не прочил карьеру художника, в Сашкином возрасте рисовала, лучше, чем снова очень расстроила маму, которая тут же обвинила ее в злобности и завистливости.
Желая как-то обуздать Сашкину неуемную энергию, родители отдали Сашку в теннисную секцию, купив ему дорогую профессиональную ракетку и рассказывая о его тренировках знакомым, как о восхождении на Олимп будущей звезды большого тенниса.
Но теннисом Сашка отзанимался недолго и был с позором изгнан даже из платной секции, после того как попытался сломать ракетку о голову незадачливого тренера, попытавшегося делать Сашке замечания.
-Хочу футбол, - сказал Сашка, когда родители попытались выяснить у сынули, чем же ему так тренер не угодил.
С футболом у Сашки тоже не срослось. Тренер оказался плохим, заставлял Сашку много бегать и после второй тренировки, Сашка наотрез отказался к нему ходить, сказав, что ему больше нравится  играть во дворе. Правда во дворе вскоре с ним играть никто не хотел, потому что правил Сашка не понимал и требовал, чтобы все играли так. Как хочется ему. Поэтому он просто бегал один пиная мячик, заливаясь со смеху, если удавалось попасть им в кого-нибудь из прохожих.
-Видишь, какой он всегда веселый – говорила на это мама, не то, что ты, злючка.
Но хуже всего было со школой. Мама отдала его в гимназию с двумя иностранными языками, уверяя всех, что Сашка гуманитарий. Вывод она, правда, сделала на основании того, что счет давался Сашке очень тяжело.
-Зато посмотри, как он пишет! - говорила она, беря Сашкины прописи с палочками и крючочками - у него же просто каллиграфический почерк!
Света молчала. Она училась на хорошо и отлично, занималась спортивной гимнастикой, украшая свою комнату кубками и медалями и твердо усвоила, что родня любить все равно больше будет Сашку, потому, что он надежда и опора!
К концу первого класса стало ясно, что Сашка пишет, так же как и рисует. В народе это принято называть "как кура лапой".  Но маму это снова не смутило. Не смутило ее и то, что он написал на двойки выпускное тестирование и отказался заниматься английским языком. Она объясняла это тем, что у них строгая учительница и сложная программа. Да и вообще "другие еще хуже" - спокойно заявляла она.  Во втором классе Саша получил статус круглого двоечника, который с гордостью нес до окончания начальной школы.
С вещами Сашка обращался немногим лучше, чем с игрушками. Одежда на нем просто горела. Одев новые джинсы и новые кроссовки, он возвращался вечером весь ободранный, грязный в рваной обуви.
Если мама пыталась его за это побранить, он смотрел на нее враждебно, цедя сквозь зубы:
-И чо мне теперь в футбол не играть?
Ручки, карандаши, линейки и даже учебники, тоже жили короткую и бурную жизнь. Даже портфеля Сашке хватало максимум на месяц другой. Пинаемый ногами, истоптанный и истерзанный он не выдерживая энергии гиперактивного мальчика, расползался по швам и распадался на куски.
Хвалить и восхищаться казалось было уже нечем, но мама с папой все равно с умилением смотрели на долговязого отпрыска, с благоволением повторяя:
-Он такой высокий!
Саша действительно был высокий. К десяти годам он догнал старшую, его на семь лет, сестру ростом и смотрел на своих одноклассников сверху вниз.
После окончания начальной школы маму поджидал настоящий сюрприз. Директор школы собрал комиссию, и Сашка был направлен в спецшколу.
-Мой сын не будет учиться в школе для дебилов, - уверенно заявила мама.
Сашка воспринял эти слова по своему, и просто перестал в школу ходить. Вскоре дома начали происходить невероятные вещи. Стали исчезать вещи, деньги, мамины украшения. Но поверить в то, что ее сын, ее любимый Сашенька - вор, мама не могла до тех пор, пока подаренный Свете на восемнадцатилетние новый мобильный телефон наутро исчез вместе с Сашкой и упаковкой.
Вернувшийся в третьем часу ночи, двенадцатилетний подросток даже не отрицал факта воровства.
Дыша в лицо родителям перегаром он, икая, заявил:
-И чо теперь, ей все, а мне ничего?
Для Светы это стало последней каплей, она собрала вещи и уехала жить к бабушке, оставив своим родителям дальнейшие хлопоты по воспитанию их любимца.
Любимец, оставшись единственным, и вовсе пошел в разнос. Являлся домой пьяным и, приводя домой девиц, не стесняясь родителей, занимался с ними сексом, периодически требуя денег на презервативы, шантажируя родителей тем, что иначе придется платить за аборт.
Сердобольные соседи стали сообщать маме, что видели Сашку у метро, торгующего крадеными телефонами. Но мама не верила, пока однажды в дверь не раздался звонок и молодой человек не представился:
-Лейтенант милиции Золотухин.
И снова маме, теперь уже в милиции стали объяснять, что Сашу нужно отправить в колонию для несовершеннолетних. И снова мама затыкала уши и не верила, умоляла, говорила, это пройдет, он перебесится и тд.
После очередного вызова в милицию, папа схватился за сердце, а скорая некстати опоздала. Похоронив отца, Света забрала мать к себе. Вызванная через полгода в квартиру родителей пьяным голосом Сашки, Света, готовая ко всему, лишилась дара речи. В квартире родителей не было не только никаких вещей, там не было даже мебели. Проход в квартиру был занавешен какой-то тряпкой, а входная дверь исчезла вместе с косяком.
Выросший уже почти до двух метров братец лежал пьяный на полу и требовал, чтобы Света подписала ему дарственную на квартиру. Рядом стояла дамочка неясного возраста, густо намазанная косметикой и представленная Свете, как его жена, а на лестнице курил мужчина, утверждавший, что он риелтор, и объяснявшей Свете, что ей нужно подписать бумаги, так как молодые, хотят продать квартиру и отправится в свадебное путешествие.
-Нет, - сказала Света и ушла проч., под пьяные проклятия собственного братца.
Мать пережила отца ненадолго. Света разменяла родительскую квартиру на две комнаты, решив, что уж комнату в коммуналке ее братец не продаст. Но она ошиблась.
Как то ночью она услышала стук в дверь своей квартиры и громкую пьяную брань:
-Светка открой сука, пусти брата!
На площадке раздавались жалостливые голоса соседей, а домочадцы смотрели на нее с мольбой о его прощении. Но Светкины пальцы набрали 02, и вскоре она услышала знакомый голос, верещавший о том, какая она гадина, что собственного брата ментам сдала.
Через две недели он вернулся - чистый, трезвый и сговорчивый. Поняв, что жить со Светкой ему не светит, он стал просить ключи от Светкиной комнаты. Предвидя пьянки, бардак и жалобы соседей, Света долго упиралась, но под уверениями трезвого братца сдалась и отдала ему ключи.
К великому Светиному удивлению сначала все было неплохо. Сашка периодически устраивался на работу и даже почти не пил. Подолгу, правда, он нигде не работал, объясняя это тем, что рутина ему противна его тонкой художественной натуре. Меняя специальности и места работы с частотой раз в два-три месяца, Сашка утверждал, что начал новую жизнь. Но счастье было недолгим. Появились новые друзья, перерывы в работе становились все чаще, а вскоре он просто на нее забил, пил, занимался мелким воровством, а когда нужда подпирала, и одолевал Светку и ее семью звонками с требованием денег.
Светины воспоминания прервал звонок в дверь, Света вздрогнула и посмотрела в глазок.
-Мам открой это я, услышала она голос дочери. - Тебе опять дядя Саша звонил, просил денег, - спросила Надюшка, разуваясь.
-Да, неохотно ответила Света, - он, что и тебе звонил - с нескрываемой тревогой в голосе спросила она.
-Нет, чего мне звонить, я же студентка дневного отделения. Если бы на кафедре не подрабатывала, у вас с отцом даже на еду приходилось бы просить. Просто у тебя мобильник отключен, - поцеловав мать, сказала Надя – вот я и подумала, опять дядя Саша звонил.
Не успела Света включить телефон, как по нему раздался звонок.
-Светлана Николаевна?
-Да
-Старший лейтенант милиции Федоров.
-Что-то опять с моим братцем - с нескрываемым раздражением спросила Света.
-Ну да, - удивленно ответил лейтенант - он говорит, что сегодня был у вас дома. Вы можете это подтвердить?
-Нет, не могу. Я его к себе домой не пускаю, соседей спросите, - с плохо скрываемой злобой в голосе, сказала Света.
-Сука ты меня под приговор подведешь - услышала она крики и шум в трубке. Звонок прервался.
Из милиции перезвонили спустя пару часов, сообщив, что ее брата обвиняют в тяжком преступлении и, предложив нанять ему адвоката. Света отказалась.
-Но его могут осудить на длительный срок - удивился милиционер.
-Сколько? - спросила Света
-10 лет, может и больше – не скрывая изумления, сообщил звонивший.
-Ну, вот и отлично, - спокойно сказал Света. - Пусть, наконец, хоть потрудится, а мы от него отдохнем.
Присутствовавшая при разговоре Надя, смотрела на мать удивленно и растерянно.
-Мам и тебе его совсем не жалко? Он же твой брат.
-Да надежа и опора, - улыбаясь, сказала Света - знаешь, нужно комнату, где он жил, продать.
-Зачем? - изумилась дочь.
-Машину тебе купим на 18-летие - улыбаясь, сказала мама.
-Ма..-Надя хотела возразить, но новость про машину расплылась такой счастливой улыбкой по ее лицу, что она не смогла подобрать нужных слов для возражений.
Она бросилась матери на шею, целуя ее по очереди в щеки, глаза, нос.
-Мам, ну за что? - наконец вырвалось у Нади. – Я бы могу сама постепенно заработать и накопить.
-На хорошую, ты еще не скоро заработаешь, а на плохой ездить страшно. Да и вообще, - Света загадочно улыбнулась - это ты моя, надежда и опора.